Нерон. Родовое проклятие - Маргарет Джордж

Вдали к небу вздымался черный силуэт Везувия, на противоположном берегу мерцали огни вилл и крупного города. В воздухе пахло морскими тварями и приближением зимы.

Я вернулся в постель. Тело было напряжено, спать совсем не хотелось, поэтому, увидев мать, которая с суровым лицом безмолвно стояла возле моей кровати, я ни на миг не усомнился в реальности происходящего. На ее платье не было пятен крови, и само платье было непривычно простым, даже скромным. Мать не проронила ни слова, я тоже молчал. Она не шевелилась, взгляд ее был пустым. А потом она подалась вперед и протянула мне совсем небольшой лист или даже клочок бумаги. Как только я его взял, она отступила и растворилась в стигийских тенях дальнего угла комнаты.

Я посмотрел на клочок бумаги, но в темноте не смог разобрать слов. Решил, что прочитаю утром, и слишком уж беспечно разжал пальцы, позволив записке плавно упасть на пол. Я даже услышал, как она с тихим шорохом коснулась мраморных плит.

«Утром, – подумал я, – прочитаю утром».

Когда проснулся, солнце уже подсвечивало горизонт и окрашивало небо в нежный цвет созревающего персика, а Везувий больше не был черным. Зачарованный рассветом, я вдруг вспомнил о ночном визите, вскочил с кровати и оглядел пол в поисках оброненной записки.

Естественно, никакой записки не было. Я внимательно осмотрел пол и все уголки, куда могла случайно упасть бумажка. Ее нигде не было, потому что ее не существовало. Это был сон. Мать переправилась через Стикс и навестила меня единственным доступным ей способом. Не надо было искать место захоронения ее праха, я сам призвал ее. Теперь я не обрету свободу и прощение; всегда буду жертвой преследования, только преследовать меня будут не фурии, а сама мать.

Вскоре, словно в насмешку надо мной, на пороге комнаты возник посланник:

– Письмо для императора!

И он протянул мне вполне реальный конверт с настоящей восковой печатью, но оттиск на печати я, сколько ни вглядывался, опознать не смог. Я сломал печать и легко, не напрягая зрения, прочел написанные черными чернилами строчки:

Мой всемилостивый император и друг,

не так давно ты обратился ко мне с просьбой, которую я обещала выполнить, но до сих пор этого не сделала. Ты пожелал, чтобы я показала тебе свой дом в Помпеях. Мне стало известно, что ты отдыхаешь в Байи. Если ты еще расположен посетить мою виллу, буду рада тебя принять.

Поппея Сабина

Одно письмо умаляло эффект другого. Страх и печаль сменились нетерпением и взволнованностью. Она не упомянула об Отоне. Он с ней на вилле? Это приглашение и от его имени? Что бы Поппея ни писала, я не сомневался, что по прибытии на ее виллу столкнусь с какой-нибудь неожиданностью. Она всегда, пусть неявно, играла со мной.

Посланник стоял по стойке смирно возле моего стола и ждал ответа. Я не собирался тратить время на письмо и посчитал, что устного будет достаточно.

– Передай своей госпоже, что я принимаю ее приглашение, – сказал я посланнику, мельком на него глянув. – Навещу ее, как только смогу.

Посланник поклонился и ретировался из комнаты.

Пусть гадает, когда это случится. Да, я отправлюсь к ней, но по пути нанесу визит прорицательнице в Кумах. Было бы очень неплохо хоть что-то узнать о своем будущем, да и кружной путь даст время подумать.

* * *

Вилла потихоньку оживала, я вышел в атриум.

– Прекрасно выглядишь! – широкой улыбкой встретил меня Пизон. – Как я погляжу, ночь без девиц очень освежает.

Мне, конечно, хотелось ответить, что ночь с призраками никак не способствует бодрости духа, но вместо этого я тоже улыбнулся:

– Завтра я буду вынужден с тобой попрощаться: дела в Риме, да и по пути хотел бы наведаться в Кумы.

– О, а эти дела не могут подождать? – Пизон, казалось, был искренне разочарован. – Что же до Кум, это родина Петрония, он мог бы показать тебе…

– Нет, я предпочту отправиться один. Не хотелось бы сокращать его пребывание на твоей вилле. – Я как можно дружелюбнее добавил: – То, чем он наслаждается здесь, не идет ни в какое сравнение с визитом в родной город.

Постепенно к нам в атриуме присоединились все остальные гости Пизона. Рабы принесли нехитрую еду. Заспанные гуляки вяло жевали хлеб с сыром и оливками и запивали гранатовым соком. Изрядно располневший Сенецио с довольным видом почесывал живот.

– Сегодня нас покидает наш почетный гость, – объявил Пизон.

Все неодобрительно закряхтели и зацокали языком.

– Устал от излишеств? – тряхнул головой не изволивший причесаться Сенецио. – Пора в Рим, на прямой путь добродетели?

– Да, – сказал я.

Пусть думают что хотят.

– Уехав сейчас, ты пропустишь ужин в честь недавно почившего Серена, навсегда покинувшего свое место на наших кушетках сладострастья, – возвысил голос Вителлий.

– Однако из уважения к нему мы не станем подавать на ужин грибы, – отметил Пизон.

Серен отравился грибами, но, в отличие от Клавдия, это был несчастный случай, и смерть его никто не планировал. Я вдруг вспомнил о Локусте. Слава богам, я больше не нуждался в ее услугах, но слышал, ее академия развивается, и подумал, что было бы любопытно посетить ее сады, где выращивали смертоносные растения.

Но нет! Зачем испытывать судьбу и пробуждать к жизни бездействующего третьего Нерона? Пусть себе дремлет. Локуста осталась в прошлом и не должна оттуда вернуться. Кто из Неронов ответил на приглашение Поппеи? Вот вопрос. Кого из них тянуло к ней? Именно из-за нее я потерял Акте, которая всегда стояла на страже лучшего Нерона. Акте всегда была частью меня, она внедрилась глубоко в мою сущность, хорошо знала первых двух Неронов, но бежала от третьего. От третьего я и сам хотел бы сбежать.

Хватит. Хватит обо всем этом думать. Надо жить дальше и двигаться вперед, а не оглядываться.

К нам присоединился Петроний. По сравнению с другими, помятыми и опухшими, гостями Пизона выглядел он очень даже неплохо. Хотя, возможно, имея репутацию распутника, он не отдавался порокам всецело, но хранил это в тайне, чтобы все по-прежнему восхищались его нечеловеческой выносливостью.

– В следующем году встретимся на твоей вилле, – обратился ко мне Петроний. – И превзойдем самих себя. Тебе придется постараться, чтобы предложить больше, чем нынче дал Пизон.

– Я планирую ее перестроить, – ответил я.

На самом деле эта мысль пришла мне в голову в последний момент. Но теперь, когда я понял, что могу вернуть Байи себе (призрак всегда будет там, но меня это не отвратит), можно было подумать, как улучшить императорскую виллу на