В поисках солнца (СИ) - Берестова Мария

Ответа не последовало.

Она выглядела крайне жалко сейчас — сжавшаяся, перепуганная, зажмуренная и покрасневшая — но он никакой жалости к ней не чувствовал, потому что не понимал теперь, правду ли видит перед собой.

— Так хотелось сбежать от отца? — безвыразительно всё же помог ей он, уверенный, однако, что теперь не отличит правду от лжи, поэтому задавать вопросы, конечно, бесполезно. Но молчать было ещё хуже. Молчание обнажало пустоту.

«Как хорошо она умеет притворяться!» — отстранёно подумал про себя он.

И в этот же момент понял, что простить не сможет — вне зависимости от её мотивов и степени раскаяния.

Возможно, если бы она призналась сразу, тогда же, когда он потащил её домой за документами — возможно, тогда он бы смог принять это как кривую, лживую, но всё же просто попытку понравиться. Теперь же, когда он уже на ней женился и отступить не мог — когда она не дала ему выбора решить, прощать ли ей эту игру или нет, — стало поздно.

«А ведь это Илмарт её раскрыл, — задумчиво потерев подбородок, догадался он. — Она бы и вообще не призналась».

Ему сделалось гадко, даже омерзительно до тошноты — как бывает, если с глотком пива нечаянно попадёт дохлая муха.

Он буквально чувствовал эту проглоченную дохлую муху внутри себя — и решительно не знал, как от неё избавиться теперь.

Отстранёно он размышлял о том же, о чём недавно думал и Илмарт: что Руби, и в самом деле, никогда не демонстрировала иных признаков жертвы домашнего насилия. У Райтэна, конечно, взгляд был не так намётан, и понимал в этом деле он мало, — но, в конце концов, он тоже был знаком с Олив, и даже как-то получил от неё локтем под дых, когда неудачно окликнул её из-за спины.

Ему сделалось досадно, что тогда, в сцене у ворот, он даже не задумался, не перепроверил свои выводы хотя бы мысленно. Просто всё было так мерзко, что невозможно стерпеть; и он, как это с ним всегда бывало, поступил так, как требовало сердце.

Они так и промолчали всё время, пока не вернулся Илмарт с встревоженным Дереком, уже введённым в курс дела.

Едва войдя в кабинет, Дерек тут же оглядел мизансцену: всё так же отчаянно зажмурившуюся Руби и мрачного, потухшего какого-то Райтэна.

В голове его мелькнула нецензурная характеристика ситуации.

Он подошёл к Руби — по шуму шагов и движению воздуха, она, конечно, поняла, что они пришли, — и встал прямо перед ней, разглядывая её весьма придирчиво. Пожалуй, её счастье, что она не смотрела — под таким взглядом любого бы проняло.

Это визуальное изучение длилось минуты три.

— Один вопрос, Руби, — наконец, мягко произнёс Дерек.

Она, чуть вздрогнув, от неожиданности распахнула было глаза, уставилась на него со смесью страха и надежды, но от холодного выражения его лица снова зажмурилась.

— Ты действовала по собственной инициативе — или по приказу отца? — спокойно уточнил Дерек.

Илмарт нахмурился — такого варианта он не предполагал, и теперь, когда этот вариант был так откровенно озвучен обычно деликатным и осторожным Дереком, снова сдвинулся от «простой анжельской девушки» к «засланной интриганке» в своём видении ситуации.

Райтэн не отреагировал на этот вопрос никак — как не отреагировал и на появление друзей. Всё так же сложив руки на груди, он смотрел куда-то в себя.

— По собственной, — не открывая глаз, тихо ответила Руби.

На лице Дерека на секунду мелькнуло сожаление; но он тут же придал своим чертам спокойное выражение, чуть наклонил голову набок и бесконечно мягко спросил:

— Тогда чего ты так боишься?

Она не ответила.

— Мы, конечно, не отдадим тебя ему, — заверил её Дерек.

Она всё-таки открыла, наконец, глаза, и бросила ему взгляд жалобный и наполненный стыдом.

— Не бойся, — медленно и тягуче произнёс Дерек. — Ты хорошо поступила, что призналась. Теперь всё будет хорошо. — Он вкрадчивым, осторожным движением взял её руки в свои. — Не каждый может признать совершённую ошибку. Это мужественно и достойно.

Илмарт наблюдал за ним с некоторым недоумением — Дерек был совершенно не похож на себя и откровенно фальшив — но Руби, кажется, этого не заметила.

— Иди отдыхай, и ничего не бойся, — напутствовал её Дерек, подводя за руки к двери.

Она, бросив последний испуганный взгляд на Райтэна, выскользнула наружу.

Дерек и Илмарт некоторое время смотрели ей вслед.

Как только шаги её окончательно заглохли, благостное выражение сползло с лица Дерека.

Илмарт поймал его взгляд — жёсткий и собранный — и кивнул.

В несколько быстрых шагов Дерек подошёл к Райтэну — тот оставался всё таким же безучастным — и сел на краю стола. Илмарт остался у приоткрытой двери, продолжая контролировать коридор взглядом.

— Итак, она в деле, — тихо резюмировал Дерек свои мысли.

— Уверен? — бесцветно отозвался Райтэн, впервые обозначив, что наблюдал всё происходящее.

— Письмо, — просто напомнил Дерек.

Человек, который разыскивает дочь-беглянку, не станет слать предупреждающих писем.

Тогда, в горячке волнения за Руби, никто из них этого не заметил.

— Какая мерзость. — Безразлично резюмировал Райтэн.

Дерек и Илмарт, переглянувшись, синхронно пожали плечами.

Им тоже было мерзко, поскольку обоим Руби понравилась всерьёз и искренне, — но они оба в своей жизни наблюдали столько предательств и мерзостей, что, как бы ни ранила их текущая ситуация, она им виделась как обыденная.

Но оба они понимали, что Райтэн, который, во-первых, всю жизнь был далёк от такого рода интриг, во-вторых, искренне пошёл ради Руби на риск, а в-третьих, надеялся обрести в ней настоящую супругу, — Райтэн, определённо, был значительно выбит из колеи.

— Тэнь жалко, — отметил Дерек.

Илмарт промолчал. Он понимал, что больше не сможет разделить с Руби ни одну карту — и почему-то это оказалось больнее, чем он ожидал.

Спустя пару минут тишины Дерек неожиданно заявил:

— Мы едем в Брейлин.

Райтэн поднял на него вопрошающий взгляд.

Встав со стола, Дерек объяснил:

— Ты не просто удачно подвернулся под руку со своими порывами, Тэн. Под тебя копали целенаправленно. — И мрачно добавил: — Это слишком давняя и глубокая интрига. Нам нужен совет твоего отца.

— Ты прав, — спустя минуту холодно согласился Райтэн.

— Я останусь, — добавил Илмарт. — Присмотрю.

Дерек согласно кивнул.

— Тэнь и тётушке пока не говорите, — безразлично озвучил Райтэн.

С этим решением все согласились.

7. Какое у Райтэна сердце?

Райтэну было свойственно внутреннее благородство характера. Он бывал одинаково искренен и в дружбе, и во вражде, и в безразличии, и всякое притворство ему претило до такой степени, что он не смог освоить даже банальных светских навыков базового лицемерия, называемого для красоты «вежливостью». Это отталкивало от него людей глупых и недалёких; зато те, кто понимал, из какого источника растёт его бесцеремонность, ценили его особенно высоко.

Райтэн был слишком свободолюбив, чтобы обижаться: обида связывает тебя, давая обидчику власть над тобой.

Райтэн был слишком горд, чтобы чувствовать боль, когда его предают: страдать из-за действий недостойного человека он почитал унизительным.

Таким образом, не имея сил признать перед самим собой, что ему и больно, и обидно, он ударился в избегание проблемы.

Первые два дня по дороге в Брейлин Дерек выслушивал лихорадочные, но достаточно адекватные планы по тому, как бы всё же перебраться в Северную Анджелию, и открыть там торговую сеть с базами на постоялых дворах. Эти речи ещё более или менее соответствовали характеру Райтэна, поэтому Дерек просто поддакивал, проводил предварительные бухгалтерские расчёты и вносил коррективы вроде: «А если топить не дровами, а нашим же каменным углём, то мы здорово сэкономим!»

Однако через два дня, вдруг и как-то без перехода, Райтэн заявил, что, пожалуй, желает поступить на службу к райанскому королю. Пассаж этот был крайне неожидан, и Дерек, с трудом уловив суть идеи, довольно вяло согласился, что, мол, ему весьма по душе райанская кухня, так что почему бы и нет.