В поисках солнца (СИ) - Берестова Мария

Илмарт был из людей, которые, если бы и начали действовать в такой ситуации, то предпочли бы убить агрессора, не задумываясь о последствиях.

Райтэн был из тех, кто просто бросится вперёд — защищать. Как придётся.

«Чего он вообще тогда заговорил про брак?» — попытался вспомнить Илмарт, но тот разговор уже выветрился из его памяти.

«Итак, моя рабочая версия, — постановил он сам в себе, — что она пыталась спровоцировать Тогнара на защиту».

Эта версия требовала проверки, и Илмарт не стал медлить.

Он с деловым видом встал и прошёл к двери — как будто собирался выйти — но уже у самого выхода обернулся. Руби спокойно работала.

Он сделал шаг к ней, словно что-то забыл спросить, и, положив руку ей на плечо, начал:

— Руби…

Она чуть вздрогнула — как вздрогнул бы каждый человек, к кому неожиданно притронулся кто-то со спины, — аккуратно дорисовала линию и повернулась к нему с вопросительным:

— Ил?

— Слушай, иди-ка сюда, — позвал он, словно хотел ей что-то показать.

Она чуть нахмурилась, отложила кисть, встала, вопросительно огляделась по сторонам и так не нашла, к чему именно он пытается привлечь её внимание.

Одним резким движением он толкнул её на дверь спиной и прижал к ней за шею. Она было вскрикнула от страха и неожиданности, но его удушающий захват не очень-то способствовал крикам.

— Тебя ни разу в твоей жизни никто не ударил, — спокойно и холодно сказал Илмарт.

Он не был уверен в этом на сто процентов, но его наблюдений было достаточно, чтобы перейти к жёсткому допросу.

Руби, жалобно моргая, забилась под его захватом, пытаясь вырваться. Обеими руками она вцепилась в его запястье, но не смогла его сдвинуть — их силы были слишком очевидно неравными. В глазах её стояла откровенная паника; кажется, она даже заплакала.

— Твой отец никогда не поднимал на тебя руку. — Медленно, вбивая каждое слово как гвоздь, утвердил Илмарт, после чего грозно рыкнул: — Так?!

Она лишь моргала мокрыми от слёз ресницами, глядя на него с ужасом.

Он отпустил её шею, давая, наконец, нормально вздохнуть — она тут же вскинула руки, пытаясь прикрыть пострадавшее место, — и перехватил её за плечи.

— Так?! — надавил он, выражая тоном угрозу.

Беспомощно, тонко всхлипнув, она кивнула.

Илмарт перевёл дух даже с некоторым облегчением — если бы она оказалась невиновна, его поведение, определённо, было бы в высшей степени неприемлемым, и во время всей этой сцены ему внутренне было страшно от мысли, что он из-за пустой паранойи набросился на бедную девушку.

Признание, пусть и такое вялое, превратило бедную девушку во врага — а с врагами можно и должно не церемониться.

Тем не менее, выбив то, что хотел узнать, он отпустил её — она тут же сползла по двери вниз и, жалобно рыдая, обхватила руками своим колени.

С минуту Илмарт наблюдал эту истерику, затем жёстко сказал:

— Ты нарочно изобразила испуг перед отцом, чтобы спровоцировать Тогнара. Так?!

Она вцепилась в колени отчаяннее, пряча в них лицо.

Илмарт остался безучастен к её страху.

— Я задал вопрос, — холодно напомнил он и поднажал: — Уверена, что хочешь вернуться в прежнее положение?

Она, испугавшись, попробовала было отшатнуться от него — но ей было некуда, сзади спину подпирала дверь, сбоку — шкаф.

Вдохнув побольше воздуха — мысль о том, что её снова начнут душить, явно наполнила её ужасом, — она тихо подтвердила:

— Так.

Илмарт отстранёно отметил, что с жертвой ему несказанно повезло: она явно не была готова к допросу и не умела выносить даже банального психологического давления.

В Мариане подобные признания и пытками-то не всегда удавалось выбить.

«Слюнтявые анжельцы!» — подумал было он и мысленно запнулся.

К презрению, которое им овладело, неожиданно примешалась жалость, потому что он осознал, что Руби не чета тем марианским женщинам, с которыми ему приходилось воевать.

Он почувствовал острое недовольство собой и даже вину — он отыграл эту сцену так, как будто имел дело с умелой марианской интриганкой, нарочно внедрённой врагами с целью убийства. А перед ним была простая анжельская девчонка, которая просто хотела окрутить богатого парня.

Ему сделалось мучительно жаль её — жаль в первую очередь потому, что она ничуть не походила на тех лживых, мерзких женщин, с которыми ему доводилось сталкиваться на родине. Стремление убежать от гнёта жёсткого отца под крылышко доброго и заботливого мужа в глазах Илмарта выглядело совершенно нормальным; и пусть Руби использовала гадкий и подлый метод, но, во всяком случае, её мотивы не казались ему преступными.

Он перегнул палку и был теперь недоволен собой.

— Да сядь уже нормально, — буркнул он, отходя вглубь комнаты, ближе к своему столу.

Бросив на него испуганный беспомощный взгляд, она, дрожа, поднялась на ноги и села на своё место, поникнув и спрятав ладони между коленей.

Сложив руки на груди, он мрачно рассматривал её и думал, что точно перестарался. За горло хватать однозначно не стоило. Хватило бы простого психологического нажима — она наверняка раскололась бы, может, не сразу, но после небольшой продуманной игры по нервам — точно.

Она, меж тем, совладала с рыданиями, и теперь дышала глубоко и медленно, пытаясь успокоиться.

Наконец, вытерла глаза ладонью, потом достала из кармашка платья платок и высморкалась. Немного посидела, глядя на свои колени, потом тихо спросила:

— Ты ему расскажешь, да?..

Илмарт задумался.

Взвесив все за и против, озвучил решение:

— Сама расскажешь.

Она вздрогнула и подняла на него испуганные молящие глаза.

— Я не смогу… — почти беззвучно прошептала она — он скорее угадал, чем услышал.

Он вздохнул.

— За свои поступки нужно уметь отвечать, Руби, — серьёзным тоном отметил он.

Она обхватила плечи руками.

— Как же я ему скажу?.. — наконец, в отчаянии воскликнула она.

— Как есть, — довольно жёстко парировал Илмарт, затем смягчился и добавил: — Тогнар ценит честность.

Всё лицо её сморщилось от стыда и ужаса.

Помолчав минуту, она сказала:

— Ты прав.

Лицо Илмарта прояснилось; у него отлегло от сердца. То, что она была готова признаться сама, возвращало ему возможность относиться к ней с симпатией.

В конце концов, люди совершают ошибки — им это свойственно.

И умение признать, что ошибся, — достойная черта.

— Лучше сегодня, сейчас, — посоветовал он, понимая, что в противном случае она измучает саму себя, снова и снова представляя себе сцену, которая сейчас так её ужасает.

Она тихо кивнула.

— Пойдём-ка умоешься, — почти дружелюбно предложил он, подходя к ней и помогая встать.

Она взялась за его руку, принимая помощь — он почувствовал, что ладони у неё в край холодные, и снова испытал укол совести при мысли, что был слишком уж жёсток.

— Я знаю, что такое не прощают, — спокойно отметил он. — Но мне жаль.

— Я понимаю, — просто ответила она, и ему стало легче от этой простоты.

6. В чём суть предательства?

В итоге Илмарт не только проводил Руби до дома Тогнаров, но и решил задержаться внизу, в гостиной — на тот случай, если Райтэн, против его ожиданий, отреагирует совсем уж бурно. Засев в угол с какой-то книгой, он не читал, а прислушивался к тому, что происходило наверху, в кабинете, куда после отлова профессора математики удалился Райтэн, — но, конечно, ничего не слышал.

Меж тем, Руби задержалась у дверей кабинета, мерно и медленно дыша и успокаивая себя. Её пугала сцена, которая ей предстояла, и она лихорадочно просчитывала, как стоит её провести.

«Меня, пожалуй, спасёт акцент на том, что он очень уж мне понравился, — решила внутри себя она. — Мужчины тщеславны».

Определившись со стратегией, она постучала, дождалась ответа и зашла.

— Руби? — отвлекаясь от бумаг, дружелюбно удивился Райтэн.