Правила бунта - Калли Харт

Клянусь ей, что отнесу его в полицию. Ненавижу лгать, но отдать дневник было бы катастрофой. Одному Богу известно, что там внутри — о скольких нарушенных законах написала Мара, прежде чем сбежать в Лос-Анджелес — и каковы могут быть последствия, если ее признания попадут не в те руки.

А потом... меньше чем через неделю… доктор Фитцпатрик (с очень заметной разбитой губой) объявляет, что мы должны выполнить совместное задание с другим студентом, с которым мы обычно не работаем, и Дэшил Ловетт заявляет, что хочет работать со мной.

В ту секунду, когда слышу, как он встает и говорит это, я вырываюсь из странного тумана, в котором существовала в течение нескольких недель, и возвращаюсь в свое бренное тело.

В ушах звенит — пронзительный ужасный звук, который перекрывает всю болтовню и скрип стульев, происходящих вокруг меня.

Дэш каким-то образом появляется передо мной, одетый в отглаженную рубашку и очень дорогие на вид туфли. Выражение его лица нечитаемое, когда он смотрит на меня сверху вниз. Его рот слегка кривится, когда он обращает свое внимание на мою подругу, сидящую на диване рядом со мной.

— Давай. Вставай, Элоди. Мне нужно сесть рядом с моим партнером.

— Ты еще пожалеешь об этом, — огрызается Элоди.

— Сомневаюсь.

О, узнаю самоуверенный, высокомерный взгляд, каким сейчас смотрит Дэшил. Я видела его миллион раз, и, увидев сейчас, мне хочется кричать. Он припирается с Элоди — что-то насчет Рэна — но я не слушаю. Слишком занята, сдерживая этот крик.

Элоди выглядит несчастной, но встает и уходит. Я застываю на месте, когда Дэшил садится рядом со мной на диван. За последние месяцы я ловила странное дуновение запаха Дэша в воздухе, когда мы проходили мимо друг друга в коридорах — неизбежные моменты, когда я изо всех сил старалась забыть, как много жила ради моментов, когда видела его в коридорах академии — но краткий, слабый намек на знакомый запах всегда был только дразнящим, мягко пробуждающим воспоминания, воскрешая их к жизни.

Теперь запах цитрусовых, мяты и океана — это обонятельная атака, которая заставляет меня прижимать руку к горлу и пытаться не дышать. Воспоминания не пробуждаются. Они бунтуют.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — шиплю сквозь зубы.

Дэшил задумчиво хмыкает.

— Жизнь иногда становится такой скучной, тебе не кажется? Изо дня в день происходит одно и то же. Забавно немного все перевернуть.

— Тогда почему бы тебе не стать партнером с Дамианой Лозано и не оставить меня в покое? Ты уже однажды перевернул мой мир с ног на голову, придурок. И одного раза достаточно, если тебе интересно.

Он молчит. Вокруг нас все разговаривают и спорят, закатывая глаза и вырывая друг у друга из рук листки бумаги. Похоже, что никто не доволен партнерами, с которыми придется работать. Рэн выглядит так, словно собирается задушить Мерси голыми руками, а у окна Элоди... О боже, нет. Элоди каким-то образом оказалась партнером Пакса.

— Не волнуйся. Он как клизма, — говорит Дэш. — В какой-то момент неприятно, но потом чувствуешь себя живым. С ней все будет в порядке.

— Я беспокоюсь не о ней, а о нем, — огрызаюсь я.

Дэш смеется.

— Да, пожалуй, ты права. Она очень взрывная, не так ли?

— Откуда тебе это знать?

— Ну, просто знаю. Немного. Мы недавно нанесли визит ее отцу. Это было не очень красиво.

— О чем ты говоришь? Ее отец служит в армии и работает в Израиле. — Мне не нравится выражение его лица. Он выглядит усталым. Смущенным? Уравновешенным? Смирившимся? Я не могу сказать, что это за взгляд и что он собой представляет, но мне от него не по себе.

Дэш вздыхает, откидывая голову на спинку дивана. Его взгляд блуждает по потолку, избегая меня любой ценой.

— Не обращай на меня внимания. Я несу чушь.

Я не могу игнорировать его. В последний раз, когда мы так много говорили, между нами все было идеально. Он только что был внутри меня и только что сказал мне, что влюблен в меня. Прошло очень много времени с тех пор, как я находилась так близко к нему, и я застигнута врасплох тем, как его близость влияет на меня.

— Она сильная. Это все, что я пытаюсь сказать, — заключает Дэш. — Как и ты.

Ему не следовало этого говорить. Я мысленно перебираю содержимое своей школьной сумки, пытаясь вспомнить, есть ли в ней что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия.

— А что ты знаешь о моей силе, Дэшил? Ты трахнул другую девушку прямо у меня на глазах, а потом даже не потрудился защищаться. Не пытался ни объяснить, ни извиниться, ни выяснить, дышу ли я еще. Ты просто, бл*дь, сбежал и больше со мной даже не разговаривал. Ты... ты... — Я встряхиваюсь, вытаскивая себя из темной дыры, в которую скатилась.

Черт, мне нужно дышать. Почему я не могу перестать так сильно дрожать?

Дэш вытягивает свои длинные ноги перед собой, скрещивая их в лодыжках. Переплетает пальцы, положив руки на живот. Он ничего не говорит, и моя температура поднимается так быстро, что гнев, кажется, поджаривает меня изнутри.

— И я ненавижу твою рубашку. Твои дурацкие штаны и дурацкие туфли. Кого, черт возьми, ты обманываешь? Как ты можешь снова так одеваться после того, как наконец понял, что ты не манекен и у тебя есть какая-то индивидуальность?

Парень немного отстраняется, откидывает голову назад, но все равно ничего не говорит.

— Ты начал разъезжать в машине, которую ненавидишь. Больше не играешь в оркестровой комнате. Совершенно лишен эмоций. Ты просто... — Я вскидываю руки вверх. — Ты плывешь, как гребаная безмозглая амеба, ожидая, что мир скажет тебе, что делать и как реагировать. — Мне бы хотелось сказать, что я остановлюсь на этом, но как только начала, то не больше могу остановиться. Все сдерживаемые, колючие эмоции, которые терзали меня изнутри, пробиваются наружу. Они хотят выйти, и