История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II - Коллектив авторов

В Кремле Сталин 7 сентября 1939 г. на встрече с главой Коминтерна Георгием Димитровым в присутствии Молотова и Жданова объяснял: «Война идет между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т. д.) за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии будет расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему… Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались. Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. Следующий момент подталкивать другую сторону. Коммунисты капиталистических стран должны выступать решительно против своих правительств, против войны. До войны противопоставление фашизму демократического режима было совершенно правильно. Во время войны между империалистическими державами это уже не правильно. Деление капиталистических государств на фашистские и демократические потеряло прежний смысл. Война вызвала коренной перелом. Единый народный фронт вчерашнего дня – был для облегчения положения рабов при капиталистическом режиме. В условия империалистической войны поставлен вопрос об уничтожении рабства! Стоять сегодня на позиции вчерашнего дня (единый народный фронт, единство нации) – значит скатываться на позиции буржуазии. Этот лозунг снимается. Польское государство раньше (в истории) было нац<иональное> государство. Поэтому революционеры защищали его против раздела и порабощения. Теперь – фашистское государство, угнетает украинцев, белорусов и т. д. Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше! Что плохого было бы, если в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население?… Надо сказать рабочему классу – Война идет за господство над миром» (запись по-русски Димитрова, сделанная по памяти после встречи в его дневнике; подчеркивания в тексте везде Димитрова. Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 146. Оп. 2. Д. 5. Л. 54–56).

5 сентября СССР отказал Польше в поставках и транзите военных материалов. До 17 сентября в Мурманске нашли убежище 18 германских судов, проследовавших в советские территориальные воды из Северной Атлантики и укрывшихся от атак британского флота. Британские эсминцы, попытавшиеся, преследуя немцев, приблизиться к кромке территориальных вод СССР, были обстреляны советскими дальнобойными батареями.

9 сентября были подготовлены директивы наркома обороны Ворошилова и начальника генштаба РККА Шапошникова Военсоветам Белорусского и Киевского военных округов, предписывавшие «к исходу 11 сентября 1939 г. скрытно сосредоточиться и быть готовым к решительному наступлению с целью молниеносным ударом разгромить противостоящие войска противника». Поскольку поляки отступали к румынской границе, где планировалось создание плацдарма для контрнаступления, то для предотвращения этого директива предписывала «нанести мощный и молниеносный удар по польским войскам, надежно прикрывая свой левый фланг и отрезая польские войска от румынской границы…» Германское командование, несмотря на победоносные пропагандистские реляции, очень опасалось, что польские войска, отступив на восток, укрепятся в труднопроходимых болотах Полесья и в Карпатах и продолжат сопротивление. Таковы действительно были планы польского Генерального штаба и польского правительства, рассчитывавшего на нейтралитет СССР. Если бы война затянулась, общественное мнение западных демократий могло бы принудить свои правительства к более активным военным действиям на Западном фронте. Советское командование, очень возможно, по согласованию с командованием Вермахта, ударом через восточную границу Польши лишало ее столь необходимых для длительного сопротивления тыловых баз. Одновременно был подготовлен и приказ НКВД № 00931, определявший порядок оформления арестов польских военнопленных.

14 сентября Молотов объявил германскому послу в Москве графу Шуленбургу, что «Красная армия достигла состояния готовности скорее, чем это ожидалось. Советские действия поэтому могут начаться раньше указанного им во время последней беседы срока. Учитывая политическую мотивировку советской акции (падение Польши и защита русских «меньшинств»), было бы крайне важно не начинать действовать до того, как падет административный центр Польши – Варшава».

Молотов предлагал Шуленбургу следующую формулу: «Польша развалилась, и вследствие этого у Советского Союза возникла необходимость прийти на помощь украинцам и белорусам, которым угрожала Германия. Этот довод, – утверждал Молотов, – необходим для того, чтобы Советский Союз смог оправдать свое вмешательство в глазах широких масс и не предстал агрессором».

Когда, истекая кровью, польская армия удерживала фронт к западу от Варшавы, крепость Модлин, Львов, Гдыню и полуостров Хель, Красная армия получила 14 сентября приказ «перейти в наступление против Польши для освобождения Западной Украины и Западной Белоруссии от польской фашистской оккупации».

Документ

15 сентября Военный совет Белорусского фронта издал боевой приказ № 01, в котором говорилось: «Белорусский, украинский и польский народы истекают кровью в войне, затеянной правящей помещичье-капиталистической кликой Польши с Германией. Рабочие и крестьяне Белоруссии, Украины и Польши восстали на борьбу со своими вековечными врагами помещиками и капиталистами. Главным силам польской армии германскими войсками нанесено тяжелое поражение. Армии Белорусского фронта с рассветом 17 сентября 1939 г. переходят в наступление с задачей – содействовать восставшим рабочим и крестьянам Белоруссии и Польши в свержении ига помещиков и капиталистов и не допустить захвата территории Западной Белоруссии Германией».

17 сентября в 3 часа ночи замнаркома иностранных дел СССР Потемкин зачитал польскому послу в Москве Вацлаву Гжибовскому ноту, в которой было заявлено, что война выявила внутреннюю несостоятельность Польши и что к настоящему времени польское правительство бежало, войска не оказывают сопротивления, а это означает прекращение действия договоров между Польшей и СССР. Гжибовский отказался принять ноту. Он с достоинством ответил: «Ни один из аргументов, использованных для оправдания превращения польско-советских договоров в пустые бумажки, не выдерживает критики. По моей информации, глава государства и правительство находятся на польской территории […]. Суверенность государства существует, пока солдаты регулярной армии сражаются […]. То, что нота говорит о положении меньшинств, является бессмыслицей. Все меньшинства доказывают действием свою полную солидарность с Польшей в борьбе с германщиной. […] Наполеон вошел в Москву, но, пока существовали армии Кутузова, считалось, что Россия также существует».

Через три часа, в шесть утра 17 сентября Красная армия силами шести армий и особой Дзержинской конно-механизированной группы вступила в Польшу. В составе большевицкой армии было три танковых корпуса и 12 танковых бригад, пять кавалерийских корпусов и отдельная 24-я кавалерийская бригада. В наступлении участвовало 620 тыс. человек, 6000 орудий, 4500 танков, 4000 самолетов. Как заявил в тот же день по радио Молотов, цель вторжения состоит в том, чтобы «взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Сталин вовсе не рассчитывал в Польше на «легкую прогулку». Численность советской армии вторжения приблизительно в три раза превосходила численность польских войск, дислоцированных к 17 сентября в восточных частях страны.

Польское командование и правительство, выехавшие за несколько дней до того из Варшавы в Коломыю (Станиславовское воеводство), предполагали здесь, в Карпатах, сохранять плацдарм для контрнаступления, которое могло бы начаться, после наступления союзников на Западных рубежах Германии. Но, получив известие о вторжении Красной армии в Польшу, президент Игнаций Мостицкий и его правительство сочли, что дальнейшее сопротивление агрессорам теряет смысл, и 18 сентября выехали из Польши в нейтральную Румынию, где и были интернированы в Черновцах.

Польский Верховный главнокомандующий маршал Эдвард Рыдз-Смиглый 17 сентября отдал приказ не оказывать сопротивления наступающей Красной армии. Возможно, польское правительство предполагало какой-то план восстановления целостности страны с помощью Великобритании и Франции, а те не рекомендовали ей рассматривать СССР как воюющую сторону. Но польское общество с горем и возмущением восприняло это последнее обращение Главнокомандующего, и многие солдаты и офицеры не подчинились его приказу.