Наследник Каладана (СИ) - Андерсон Кевин Джей

– Это уже без разницы. – Малина печально вздохнула. – Я любила его – по-своему; пыталась его спасти, но так же пыталась сохранить и Картель. Я не могла сделать и то и другое, и еще не совсем ясно, как все это отразится на нашей репутации.

Франкос тревожился больше, чем она ожидала:

– Но если мы ничего не предпримем, Император Шаддам выставит тело Якссона на всеобщее обозрение и поругание.

– В качестве урока всем остальным, и мы должны предоставить Императору эту возможность, – произнесла Малина, опустив голову. – Нам придется заплатить ужасную цену и по другим счетам, так что будь к этому готов. Как ты мог допустить, что тебя взяли в заложники? Это непростительно. Это значительно осложнило обстановку.

– Можно подумать, это зависело от меня, мама.

– Судьба человека всегда зависит от него самого. Ты проявил недостаточную бдительность! Ты знал, на что способен Якссон, и угодил прямо в его ловушку!

Сын покраснел:

– Как и ты, мама. Ты заманила его сюда, и теперь Танегаард… осквернен чужаками. Если бы Лето Атрейдес в последний момент не уничтожил камень памяти, эти подрывные данные сейчас распространялись бы по всей Империи.

Малина не стала упоминать о запасной копии в серьге, которую пытался использовать Якссон. Ее темные глаза вспыхнули:

– А ты едва не спровоцировал другую катастрофу. Что за вздор ты придумал: якобы какой-то безымянный стражник убил императрицу Арикату! Шаддам чуть было не сжег всю планету! И все потому, что тебе что-то почудилось в панике.

– Мои глаза не обманули меня! – настаивал Франкос. – Хотя сейчас у меня и нет объяснений. Во мне бурлил адреналин, но я точно видел Арикату с ножом в затылке, и кровь, и то, как императрица упала, – и сразу убежал.

Малина поджала губы:

– И кто же этот охранник-убийца? Тебе предъявили трупы соратников Якссона, но ты не смог опознать его ни в ком из них. Императрицу Арикату тщательно осмотрели врачи. – Она усмехнулась: – Доктора школы Сукк непременно обнаружили бы смертельную рану у нее на шее, но там нет даже царапины.

Франкос кипел от злости и досады. Он явно ничего не понимал:

– Возможно, это был какой-то трюк Якссона. Он использовал затейливые голограммы на Оторио, а потом на площади фонтанов перед дворцом, прежде чем обрушить корабль казначейства на Прогулочное крыло.

Малина оперлась локтями о стол:

– Ты полагаешь, что императрица, которую ты видел, все это время была просто голограммой? Трюком? В этом нет никакого смысла. Для чего Якссону могло понадобиться, чтобы ты стал свидетелем ее очевидного убийства?

Франкос вновь поиграл пальцами.

– Ты сама это и объяснила, мама. Чтобы разозлить Императора. После того как я сбежал и рассказал о том, что видел, Шаддам вышел из себя.

– Но какая польза от этого Якссону? Открытое столкновение между Картелем и Империей? – Малина вздохнула. – Хотя и прочие его действия вряд ли можно объяснить. Он был непредсказуем и слишком бурно на все реагировал. – Она наклонилась погладить Хара и Кара, чтобы успокоить их. – К счастью, Шаддам безумно рад возвращению Арикаты. Она умеет им вертеть и с моими указаниями сможет отвлечь его от мыслей о мести… на какое-то время.

Однако ур-директор всерьез беспокоилась об отсутствии вестей от Арикаты. Перед отлетом императорской свиты Малина отправила императрице зашифрованное сообщение с требованием немедленной встречи, поскольку им двоим предстояло многое спланировать, особенно действия по устранению ущерба. Но Ариката, которую столь тщательно обучали и готовили к ее роли, так и не ответила, будто игнорировала свои обязательства перед Картелем… или забыла о них.

– И еще одно ты должен сделать напоследок. – Малина приготовилась произнести беспощадные слова. – КАНИКТ усилит меры безопасности и произведет все необходимые ремонтные работы, но мы должны сделать решительное заявление для всей Империи. Довольно скоро Шаддам сообразит, что для нас пришло время платить по счетам. Поэтому мы должны предложить ему цену на наших собственных условиях.

– Какую еще цену? Якссон – вот кто ответственная сторона, и он уже мертв. Вся вина ложится на его плечи.

– Гибели Якссона недостаточно, сын мой. – Она с материнской теплотой похлопала его по руке, и Франкос вздрогнул: такие жесты были совершенно не в характере Малины. – Ты должен немедленно уйти в отставку с поста президента Картеля, но не принимая на себя никакой вины. Сослаться на семейные обстоятельства.

Сын напрягся:

– Почему? Почему я должен уйти в отставку?

– Потому что ты самая подходящая сакральная жертва. В любом случае ты всего лишь номинальный глава, и у тебя все равно останется власть и семейное богатство. Мы подыщем для тебя какое-нибудь занятие. – Франкос понурился, и Малине показалось, что он сейчас даже расплачется. Она продолжала: – Для того, чтобы один из семейства Ару оставался ур-директором, другому Ару придется уйти с поста президента. Это смягчит Шаддама, и когда-нибудь ты дорастешь до того, чтобы занять мое место.

Франкос побледнел и вздрогнул, но не произнес ни слова. Он подчинится ее приказу, насколько бы сильно это его ни ранило. Потому что он – хороший сын.

Облачившись в официальный императорский наряд, Шаддам чувствовал себя могущественным и уважаемым правителем всей освоенной Вселенной. А с прекрасной Арикатой рядом – особенно после пережитого ужаса, когда он счел ее убитой, – и вовсе непобедимым.

Его пригласили в Палату Ландсраада – послушать важное выступление. Из политических соображений Шаддаму приходилось присутствовать в таких случаях, и в кои-то веки он не тяготился обязанностями, которые накладывал на него статус. Ему предстояло одобрить официальное ходатайство и сделать собственное заявление.

У него ушло довольно много времени, чтобы осознать и принять объяснения Лето Атрейдеса по поводу его действий среди мятежников и в главном хранилище. Увидев Арикату живой и невредимой, Император ощутил огромную признательность герцогу Каладанскому, хотя это и не могло компенсировать всего ущерба и неприятностей, причиненных Якссоном Ару. Тем не менее императрица, которой он верил, отзывалась о Лето очень хорошо.

Шаддам опасался, что узнал о невиновности Лето слишком поздно, поскольку карательные силы сардаукаров уже начали свой марш по мятежным мирам, включая Каладан.

И вновь удача и репутация Лето, а также способность его сына убеждать людей спасли владения Атрейдесов, когда полковник-баши Колона отступил от полученных приказов. Сама мысль о таком неповиновении расстроила Императора, хотя после просмотра записей Лето он признал, что доказательства достаточно веские, чтобы это оправдать. Теперь герцога чествовали по всему Ландсрааду, и Шаддам испытывал по этому поводу смешанные чувства – опасаясь, как и прежде, что это подорвет его собственную популярность.

Сегодня они с императрицей передвигались по столице с усиленным эскортом и помпезностью, совершая официальный визит в Палату Ландсраада. Поскольку заседание дворян проходило в полном составе, на высоких шестах вдоль гранд-бульвара трепетало множество разноцветных флагов.

Внутри Палаты ряды кресел полнились многочисленными представителями Великих и Малых Домов. Известие о том, что движение Союза Благородных подавлено, изменники пойманы и наказаны, а императрица и прочие заложники спасены, вызвало всеобщее ликование. Хотя многие аристократы продолжали роптать по поводу суровой императорской кары, постигшей подозреваемых в заговоре, они также спешили подтвердить свою преданность Дому Коррино, надеясь тем самым умиротворить Императора.

У входа в Колонный зал протрубили фанфары, объявляя о прибытии царствующей семьи. Шаддам и Ариката величественно поднялись по мраморным ступеням и шагнули в огромные двери, будто только что пришли сюда с прогулки по дворцовым садам. Однако стоило им войти, в переполненном зале воцарилась тишина – заседание депутатов приостановилось.

Шаддам нарочно опоздал на несколько минут. Император и императрица устроились в роскошных креслах, откуда открывался прекрасный вид на происходящее. Они сидели бок о бок, а все благородные представители смотрели на них снизу вверх – так, как и должно быть. Хотя предполагалось, что Ландсраад независим и Империя не может влиять на собрание благородных представителей, за тысячелетия сотрудничества все переплелось.