Афган, снова Афган... - Александр Иванович Андогский

— А кто будет заниматься безопасностью посольства? — недоуменно спросил я.

— Консул! В городе ему делать нечего…

В ночь штурма сотрудники посольства, в том числе и моя жена, помогали обеспечивать безопасность советских представительств. Семьи живущих на виллах в городе были размещены в посольстве. Сотрудники резидентуры, владевшие местным языком дари, были подключены к штурмовым группам.

За несколько дней до штурма дворца Амина я встретил в Баграме отряд «Альфа». Среди бойцов увидел своего старого знакомого Глеба Толстикова. Мы вместе учились когда-то на подготовительных курсах, а потом работали в контрразведывательном управлении КГБ. Я знал, что он перешел в какое-то специальное подразделение. Он говорил, что ему захотелось испытать что-нибудь поострее, чем рутинная работа в отделе 2-го Главка. Я привез отряд в посольство и поселил бойцов в бомбоубежище.

Глеба и командира «Альфы» Михаила Романова я пригласил к себе на виллу, которая располагалась рядом с посольством. За чашкой чая и несколькими рюмками водки по случаю встречи мы вспомнили общих знакомых. О предстоящей операции не говорили. Бойцы отряда были одеты в темно-синие летные бушлаты. С собой они привезли оружие и отечественные, очень тяжелые бронежилеты из специальных стальных пластин. Импортные были гораздо легче. Один такой лежал в моем сейфе. Я его не надевал, а Б. С. всегда ездил на встречи с афганскими руководителями, надевая его под белоснежную рубашку.

«Мусульманский батальон» был одет в грубошерстную серую афганскую форму. Такая же форма была на Дроздове и Козлове, которые появлялись в посольстве.

Напряжение росло с каждым днем. Сотрудники КГБ догадывались, что предстоит ответственная операция. Но, к сожалению, тогда не все поняли смысл этого мероприятия. Все были убеждены, что Амина надо убирать. Но как? Это знали только руководители КГБ и военные. Один из сотрудников представительства КГБ отказался выполнять поставленную перед ним задачу. Генерал Дроздов отстранил его от операции.

На узле связи в клубе «Аскари» был развернут штаб. В зале бывшего ресторана клуба разместилось более десятка генералов. Рядом оборудовали пункт связи с Центром и штурмовыми отрядами. Никто не знал, что в бане клуба находится герой Апрельской революции Ватанджар.

Всей операцией должен был командовать генерал-полковник Султан Кикезович Магометов. Мне предстояло выполнять указания Б. С. по доставке на захваченные объекты новых министров, поддерживать кодовую связь с командирами штурмовых групп «Зенита». Командиры имели малогабаритные радиостанции «Амстронг». Они легко прослушивались. Но в то время ничего более совершенного не было. После окончания операции советские специалисты говорили, что очень хорошо слышали мой голос по пятому каналу местного телевещания.

Сигналом для начала операции должен был послужить взрыв колодца городского телефонного узла. Он прогремел в 19.30. Началась операция «Шторм-333».

Командиры групп докладывали Первому — это был Б.С — о ходе операции. На связи в представительстве КГБ находился мой друг по работе в контрразведке В. П. Елисеев.

В посольство поступали разноречивые сведения. Кто-то передал, что убили генерала Власова и меня. Появились раненые, которых доставляли в поликлинику посольства. Взрослые и дети собирали мужское белье, простыни и одеяла. С некоторыми группами связь прервалась. Оказалось, что сели аккумуляторные батареи радиостанций, а заменить их было некогда.

В ходе операции меня вызвали к войсковой радиостанции. Звонил полковник Дадыкин. Он участвовал в захвате Кабульского аэропорта.

— Знаешь ли ты полковника Исмата? Он ссылается на то, что является твоим другом. Что мне с ним делать?

— Отправь его в отдел контрразведки к полковнику Чучукину, — посоветовал я.

На штурм здания радио и телевидения направилась группа «зенитовцев» во главе с командиром из Курска Рябининым. С ними был и Ватанджар.

Мощные взрывы сотрясали здание клуба. Б. С. беспокойно спросил: «Что это?» По рации Рябинин ответил, что они взрывают боекомплекты танков (а их десять). Позже ребята из «Зенита» рассказывали, что сопротивление было незначительным. Первым выстрелом из «Мухи» был подбит один танк, несколько афганских солдат, охранявших здание, были ранены. Экипажи остальных танков, узнав Ватанджара, встали по стойке «смирно» и отдали ему честь.

Около двух часов ночи поступило указание доставить на радиостудию запись обращения Бабрака Кармаля к народу. Я вместе с оперработником резидентуры Л. Бирюковым на БМП поспешил в здание радио и телевидения. Его уже охраняли бойцы «Зенита». По углам сидели испуганные сотрудницы радиотелевизионного центра, на полу валялся растоптанный портрет Амина. Ватанджар успокаивал женщин, призывая их приготовиться к радиопередаче. В четыре часа утра было передано обращение Бабрака Кармаля к афганскому народу.

На узел связи стали прибывать освобожденные из тюрем «парчамисты», в их числе Сорейя, активная деятельница женского движения. Ее руки были забинтованы — результат пыток в тюрьме. С танковой колонной из Баграма прибыли Бабрак Кармаль и Анахита Ратабзай, сюда же после штурма дворца Алиина приехали Сарвари и Гулебзой.

Несколько раз мне приходилось обращаться к С. К. Магометову с просьбой выделить БТР и сопровождение для направления очередного посланца на тот или иной объект. Генерал, как правило, не отказывал. Я понимал, что узел связи практически не защищен. Но я был обязан выполнять поручения Центра, которые получал от Б. С.

По поводу одной из последних просьб у нас с Султаном Кикезовичем состоялся такой разговор:

— Товарищ генерал, мне нужен очередной БТР.

— У меня не таксомоторный парк, чтобы удовлетворять твои просьбы.

— Султан Кикезович, у нас с вами неравное положение. Вы — генерал-полковник, а я — подполковник!

Улыбнувшись, он тут же приказал своему порученцу выделить БТР и охрану.

У меня не было других возможностей выполнять поручения Б. С., так как все «зенитовцы» и солдаты погранроты участвовали в операции.

Под утро на узел связи привезли теперь уже бывшего министра МВД Фарука. Он был перепуган и страдал «медвежьей болезнью».

Я не знал дари, да и не имел времени беседовать с Фаруком, поэтому попросил прислать кого-нибудь из оперработников на узел связи. После беседы с Фаруком сотрудника резидентуры В. Самунина я поместил Фарука в ту же баню, где ранее находился Ватанджар. Мне помогал оперработник майор Н. Музыка, который отвечал за узел связи по линии КГБ и хорошо его знал.

К утру стало ясно, что операция близится к завершению, что Амин мертв. От бойцов «Альфы» поступила информация, что начальник гвардии Амина — Джандат с группой гвардейцев занял небольшой особняк и оказывает упорное сопротивление.

Б. С. уехал в посольство, оставив меня на связи. Не желая рисковать жизнью бойцов «Зенита», я попросил С. К. Магометова направить на особняк пару «вертушек» (вертолетов Ми-24). Генерал удивленно спросил:

— Что, ваши ребята не умеют бросать гранаты?

— Могут. Но зачем жертвы?

Магометов чертыхнулся и приказал направить на особняк сопротивляющегося Джандата вертолеты.