Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры. - Филип Фармер

Кикаха оставался с первоначальной группой. Никто его не знал, и проблем не возникало. Когда они встречали другие группы, Кикаха помалкивал. Он, как и многие другие воины, по-прежнему оставался в шлеме, так как барон фон Дибрис не приказал снять их.

Идти стало труднее, потому что шахтные стволы стали такими узкими, что отряду приходилось двигаться на корточках, гусиным шагом. Солдаты находились в прекрасной форме, но такой способ передвижения вызывал у них дрожь в ногах и боли в спине. Кикаха хотя и не мучился, тоже жаловался, чтобы не отличаться от прочих.

Казалось, что в таком положении они пребывают уже многие часы, хотя на самом деле поиски заняли не более восьмидесяти минут. Наконец отряд из шести солдат выполз из шахтного ствола в маленькую камеру. В противоположной стене виднелись круглые отверстия, выходившие наружу. Солдаты высунулись и посмотрели вниз, где увидели на улице Смешанных Благословений пешие войска и конных рыцарей. Хотя те и выглядели маленькими фигурками, расцветка вымпелов и гербы были вполне различимы. Кикаха опознал флаги и мундиры не только Эгестхэма, но и по меньшей мере дюжины королевств и нескольких баронетств.

Повсюду валялись тела убитых и раненых жителей тишкетмоакского города, здесь и там была пролита кровь. Бои между тевтонами и местным гарнизоном происходили, наверное, в другом районе, вероятно, на вершине города.

Намного ниже протекала река. Отсюда Кикахе были видны два моста, забитые беженцами, дружно убегавшими в старый город.

Вскоре по длинному изогнутому спуску прискакал тишкетмоак и остановился перед только что вышедшим из храма фон Турбатом. Король запрыгнул на коня, приосанился и только тогда позволил вестнику заговорить. Посланник был великолепен: в головном уборе из длинных изогнутых белых перьев, алом плаще и зеленых легинах. Он, вероятно, являлся каким-то чиновником императора. Он что-то докладывал Турбату, а это означало, что император попал в плен.

У Кикахи в городе имелось мало потайных мест: даже если бы он смог удрать, то вряд ли смог бы надежно укрыться. Оставшиеся в городе жители подчинятся приказам своего правителя, а если будет велено доложить о Кикахе, как только его обнаружат, то именно это горожане и сделают.

Тут один из шедших вместе с Кикахой солдат заговорил о награде, предложенной за пленение Кикахи или за сведения, способствующие его поимке. Десять тысяч дракенер плюс титул, замок, земли и все подданные баронетства Хорстманн. Если награду заслужит простолюдин, то он и его семья автоматически станут дворянами. Денег предлагалось больше, чем король Эгестхэма получал за два года от сбора налогов.

Кикаха хотел спросить, что случилось с Лизой фон Хорстманн, его бывшей женой, и фон Лисбатом, его добрым другом, в последнее время управляющим баронетством, но не посмел, и его замутило при мысли об их возможной участи.

Он снова высунулся из окна подышать свежим воздухом и увидел человека, которого сегодня уже встречал. Тогда рыцарь держался рядом с фон Турбатом, в одной руке он сжимал меч, а под другой держал металлический ранец. Теперь этот же самый рыцарь сопровождал фон Турбата на улице, а когда король направился обратно в храм, за ним, чуть ли не наступая на пятки, шел рыцарь с серебристым ранцем.

Очень странно, подумал Кикаха. Он никак не мог понять, что же происходит. Впрочем, ясно было одно: Вольф лишился власти над этим миром, иначе такого бы не случилось. Вольф либо убит, либо пленен в собственном дворце, либо спрятался в каком-либо из миров.

Вскоре капрал приказал отряду возвращаться вниз. Они опять прочесали все известные стволы в их секторе. Когда они добрались до коридора, то были усталыми, запарившимися и злыми. Их и без того дурное настроение ухудшилось после словесных оскорблений офицеров. Рыцари, и, главное, фон Турбат, никак не могли поверить, что Кикаха сбежал. Барон переговорил с офицерами и уточнил планы, а потом приказал возобновить поиски. Возникла задержка, покуда солдатам раздавали бутылки воды, сухари и сушеное мясо. Кикаха сгорбился у стены вместе с другими и высказывался только тогда, когда к нему обращались. Воины из его группы служили вместе и знали друг дружку, но никто не спросил, из какого он взвода, — они слишком устали и не хотели тратить силы на разговоры.

Поиски отменили примерно через час после того, как стемнело. Один офицер заявил, что Обманщик никуда не денется хотя бы потому, что мосты перекрыли, а беженцев вернули по домам. Каждый мост тщательно охраняется, а противоположный берег реки прочесывают патрули. Более того, в городе начинались повальные обыски домов.

Воины поняли, что поспать им нынче не придется. Они всю ночь будут оставаться на ногах, разыскивая Кикаху.

Солдаты не протестовали. Они знали, что любое недовольство карается поркой, а заканчивается кастрацией или веревкой на шее. Но между собой-то они ворчали, и Кикаха внимательно слушал их, извлекая информацию. Это были крепкие, твердые ребята, подчинившиеся бы любому приказу, в том числе и самому бессмысленному.

Маршировали они достаточно четко, хотя бедра у них безмолвно кричали от боли. Кикаха сумел попасть в задний ряд взвода, и когда они свернули на темную улицу, где не видно было ни местных жителей, ни завоевателей, он отстал и укрылся в дверном проеме.

Глава IV

Дверь, у которой он стоял, нельзя было, конечно, открыть снаружи. Она закрывалась изнутри большим засовом, применявшимся всеми гражданами Таланака для защиты от рыскавших по ночам воров.

Где есть цивилизация, там всегда найдутся и воры. В данную минуту Кикаха был благодарен судьбе, что преступность существует. Во время предыдущего длительного визита в Таланак он предусмотрительно свел близкое знакомство кое с кем из уголовной среды. Эти люди знали множество потайных входов и выходов в городе, а Кикаха захотел узнать их на случай, если ему когда-нибудь понадобится бежать от погони. Более того, он считал знакомых ему преступников, главным образом, контрабандистов, интересными людьми. Одна из них, Клататол, оказалась не только интересной. Она была прекрасна: длинные прямые черные волосы, очень длинные и густые ресницы, гладкая бронзовая кожа, налитая фигура, хотя, подобно большинству местных женщин, Клататол чуточку широковата в бедрах и немного толстовата в лодыжках. Кикаха редко требовал от других совершенства. Он соглашался, что небольшая асимметрия — фундамент истинной красоты.

Поэтому он и стал любовником Клататол в то же самое время, когда ухаживал за дочерью императора. На этой двойной жизни он, в конце концов, и споткнулся, и брат императора вместе с шефом полиции вежливо попросили его покинуть Таланак. Ему разрешили вернуться лишь после того, как дочь императора выйдет замуж и, как водится у знати, закроется в гинекее. Кикаха уехал, даже не попрощавшись с Клататол. Он посетил одно из небольших вассальских королевств на востоке — страну цивилизованного народа, называвшегося коацл-слет. Ее давным-давно покорили, и теперь она платила дань Таланаку, но народ все еще говорил на своем исконном языке и придерживался своих исконных, несколько странных обычаев. Находясь там, Кикаха прослышал, что дочь императора вышла, как и подобало по традиции, замуж за своего дядю. Он мог бы возвратиться, но вместо этого с тоски вернулся обратно к хровака, медвежьему народу, в горы у Великих Прерий.