Живое Серебро - Anne Dar

– Три года назад ты бросил меня на крупную партию самоцветов и сбежал с награбленной наживой в Кар-Хар. Теперь припоминаешь?

Он замер, и даже в кромешной темноте своим острым зрением я заметила, как резко расширились от внезапного испуга зрачки его полусонных глаз. Он понял. А большего я и не хотела.

Схватив его за голову обеими руками, я позволила ему дёрнуться ровно два раза, чтобы перед смертью он испытал страх от ощутимой неизбежности, чтобы струсил и испугался до самого основания своего тёмного нутра… Он наверняка закричал бы как девчонка, но я, конечно, не позволила – одно резкое движение моих рук в сторону, и позвонки его шеи хрустнули с такой яркой отчётливостью, что я даже на секунду решила, будто не просто сломала его шею, а напрочь оторвала голову от туловища. Но нет, голова осталась на плечах – тело обрушилось к моим ногам, внешне сохранив свою целостность. Я ничего не почувствовала. Будто убивала людей, какими бы они чудовищами ни были, всю свою жизнь, а не утверждала себя убийцей здесь и сейчас.

Сначала я думала забросить тело под поезд, как очередную ставшую ненужной перчатку, но сразу вспомнила, по какой причине в прошлом я и мои друзья не прятали контрабанду под поездом, и подняла голову вверх. На секунду нахлынули воспоминания о том, как, будучи человеком, я ненавидела взбираться по таким вот скользким поездам, предпочитая им ржавые составы, но то было в прошлом, а теперь я Металл.

Подняв труп обеими руками так, будто он не весил и одного кило, я с металлической точностью подбросила его вверх таким образом, что уже спустя пару секунд он обрушился точно на крышу, однако его ноги всё же остались свисающими. Я с места совершила прыжок вверх… Да, это было шумно, но с этой ночи я стала ощущать себя не просто бесстрашной, но неуязвимой, то есть настоящим Металлом, так что напрочь позабыла по-человечески переживать о подобных “мелочах”.

Уложив тело по центру крыши, я отряхнула руки и, мысленно представив, как этот труп сваливается с поезда где-то на пути в Кар-Хар, удовлетворённо кивнула своим мыслям и спокойно спрыгнула назад на землю. Я не оборачивалась. Потому что на всю жизнь запомнила материнский совет: уходить нужно, не оборачиваясь.

Зайдя в вагон и завернув в коридор, я сразу же столкнулась с ней… Теперь уже бывшая жена нынешнего трупа, сейчас валяющегося на крыше. Как же он тогда представил мне её на том уродском балу? Сальма? Точно, Сальма. В вагоне было темно, но не для моего металлического зрения: по выражению лица этой молодой женщины я с лёгкостью прочла категоричный факт – она всё видела и всё знает. Но это не всё, о чём мне говорило её лицо: её красивые губы опухли, и вокруг них уже начали наливаться синяки.

Я замерла только на две секунды, по истечении которых пошла вперёд. Идя на неё, проходя мимо неё и уже пройдя мимо неё, я с неожиданной для себя хладнокровностью всерьёз думала о том, не развернуться ли мне прямо сейчас и не прикончить ли одним взмахом руки единственного свидетеля, как вдруг за моей спиной раздался неожиданно красивый, хотя и пропитанный страданием, женский голос:

– Он больше не вернётся?

Что ж… Я развернулась и встала к ней полубоком:

– Ты против?

– Я ничего не видела, – встряхнула головой она, ещё больше нарушив свою и без того растрёпанную причёску. Её “я ничего не видела” кричало о том, что она “видела всё”. Убить её или не убить – вот в чём был вопрос, который неизвестно как бы разрешился, если бы она вдруг не произнесла: – Спасибо.

– Ты благодаришь меня за убийство твоего мужа, – решила уточнить я.

– Это неправильно, ужасно, против морали, да? Но как бы это ни было кощунственно, я не чувствую ни сожаления, ни ужаса, ни сочувствия – только безграничное облегчение, понимаешь? – она говорила тихо, но это не мешало мне понимать её. Давно я не понимала никого так хорошо, как сейчас понимаю её – ещё около часа назад я думала и чувствовала примерно то же, наблюдая за последними минутами истекающей жизни Морана.

Я не развернулась и не пошла дальше вовремя, поэтому эта женщина начала непрошенно высказываться, а я почему-то вместо того, чтобы всё-таки уйти, осталась стоять на месте, позволяя ей говорить, а себе позволяя слушать:

– Мне ведь всего лишь двадцать лет, а я уже мать троих детей, представляешь? Ведь я всего лишь на один год старше тебя. Не спрашивай, откуда я знаю твой возраст: над тобой тоже сильно поиздевались, так, что теперь твой возраст – меньшее из того, что о тебе известно каждому жителю Кар-Хара. Я вышла замуж не по любви, а из страха. Орхус, в отличие от меня, был страстно влюблён ещё до брака, не получая же от меня взаимности, стал агрессивно настроенным поклонником. Я была из обедневшей кар-харской семьи, недавно осталась сиротой, так что я действительно испугалась угроз бывшего ликтора, разбогатевшего якобы на наследстве своего дяди: он обещал уничтожить меня и мою няню, если я не выйду за него замуж. Мне было шестнадцать, а Орхусу тридцать, когда наш брак состоялся. Сначала он действительно любил меня, но я его полюбить так и не смогла… Наверное, поэтому он начал избивать меня после рождения третьей дочери. Первую дочь я родила ещё до своего семнадцатилетия, вторая была рождена спустя одиннадцать месяцев после первой, третья появилась на свет ещё до моего девятнадцатилетия. Три года беспрерывного вынашивания и рождения детей, которых, несмотря на своё отношение к их отцу, я искренне люблю всем своим разбитым сердцем: все мои дочери и внешне, и внутренне пошли в меня, будто нарочно не взяв от своего отца ни толики его сущности. В Кар-Харе сейчас борются с массовым бесплодием, из-за чего контрацептивы и аборты находятся под строгим запретом, поэтому я рожала одного ребёнка за другим – я никак не могла обезопасить себя, что не просто устраивало Орхуса, но делало его счастливым: чем больше детей у кар-харского мужчины в разгар всеобщего бесплодия – тем выше его статус. Поэтому я очень обрадовалась, а он крайне расстроился из-за того, что после рождения третьей дочери мой организм внезапно перестал удивлять своей плодородностью – с момента рождения младшей дочери прошло уже больше года, а я до сих пор так и не забеременела повторно. Полгода назад он начал грубо насиловать меня из-за этого: ему нужен был статус повыше, что запросто могло