Летучие образы - Элизабет Адлер

Серия работ Данаи, состоящая из трех частей, должна была называться «Сюрпризы», и не удивительно, что на них была изображена Гала-Роза.

За прошедшие две недели они исколесили почти полмира в поисках ослепительно прекрасных мест, которые хотела найти Даная. Она сфотографировала Галу в Исландии в изысканно-причудливом вечернем платье, тяжелых украшениях, на фоне бледного ледяного северного моря, одну, на волнах — экзотическая красавица с потерпевшего аварию судна в изумрудном шифоне и изумрудах. Сняла Галу как шикарного денди во фраке, черном галстуке и огромной величины бриллиантах на отдаленном архипелаге в Финляндии, где обитали только подходящие по цветовой гамме серо-белые кричащие чайки. Она сфотографировала Галу обнаженной, закутанной в соболье манто стоимостью двести тысяч долларов, и огромных сапфирах, на санях с упряжкой лаек в ледяной Норвегии.

Фрости и остальные были одеты в пуховые куртки с капюшонами, шарфы, теплые сапоги, и очень жалели Галу на этих ледяных съемках. Ей удавалось выглядеть уравновешенной и спокойной, но ее отрешенный взгляд скрывал, что она буквально онемела от холода.

В поисках тепла они полетели оттуда в Турцию, и хотя солнце было далеко не летним, для них это было небесным блаженством после ледяного холода. Они с сомнением наблюдали, когда Даная с вертолета фотографировала Галу, рискованно балансирующую на носу быстроходной моторной лодки в бронзовом макияже, сделанном Изабель, похожую на античную скульптуру, с прищуренными глазами и волосами, летящими назад на ветру. Тело Галы кричало от напряжения, и после всего этого она обессиленно дрожала от пережитого страха. Но Даная утверждала, что дело стоило того, фотографии были чудесны. И они должны были признать, что снимки действительно прекрасны. Они исколесили Европу в поисках определенного места, вылизанного ветрами, поросшего вереском болота, и наконец-то нашли его в Ирландии. Они укутали Галу в бесценные старинные шали из Кашмира и грубый твидовый костюм — последнюю модель японских дизайнеров, и впервые бедной девочке было тепло. Фрости подумала, что никогда не видела никого более уязвимого и ранимого, чем Гала. Ее тонкие лодыжки, показывающиеся из-под объемных слоев одежды, и вся картина в какой-то степени пробуждали воспоминания о временах, когда вид мгновенно промелькнувшей лодыжки считался очень эротичным.

Затем Даная обнаружила лес во Франции, где водились дикие кабаны, и она скомандовала, чтобы обнаженное тело Галы было разрисовано так, чтобы сливалось с окружающими деревьями. Боящаяся диких кабанов, Гала изображала дух природы. В кружеве сумерек ее лицо походило на лицо маленького беспризорного ребенка, изумруды на шее и в ушах мерцали загадочным отдаленным сиянием.

Фрости только один раз видела, как Гала заупрямилась, когда Даная попросила ее встать на самый край скалы и смотреть на море. На ней было надето белое шелковое бальное платье и черная накидка, волной струившаяся за ней. Она подошла к краю, затем остановилась. Лицо стало пепельно-серым. Дрожа от испуга, она моляще обернулась к Данае, которая заставила ее идти вперед.

— Иди, иди, Гала! — кричала она. — Ничего хорошего — вот так оглядываться назад. Встань на самом краю.

Фрости заметила, что у Галы побелели костяшки пальцев, когда она вцепилась в ниспадавшую накидку, а потом крепко закрыла глаза, двигаясь чуть-чуть вперед, но все еще недостаточно, чтобы удовлетворить Данаю. Фотографии были катастрофой, заявила она в тот вечер, они не производили никакого впечатления, и все по вине Галы. Она сердито смотрела на Галу, которая всего лишь тихо сказала:

— Извини, Даная, у меня просто немного кружилась голова, вот и все. Это больше не повторится.

Фрости надеялась, что это и впрямь не повторится, потому что ей казалось, что поиски Данаи становятся более чем опасными как для Данаи, так и для Галы. С тех пор как она обнаружила, что можно снимать с вертолета, Даная нашла дюжину новых ракурсов для избитых тем и выглядела, как ребенок с новой игрушкой. Держась только на страховочных ремнях, она свешивалась с вертолета, будто была каскадером в фильме о Джеймсе Бонде, и с душой, ушедшей в пятки, они наблюдали, как она летела над местом съемок.

Всему есть предел, устало решила Фрости, когда лимузины высадили их изрядно запылившуюся команду у отеля, расположенного у подножия покрытого снегом Кицбюлерхорна. Она не могла больше разъезжать с Данаей — та увлекала их вперед, пока они не валились с ног, и кроме того, ей не нравилось то новое, что стало появляться в ее работе во время съемок. Казалось, Даная настолько поглощена погоней за некоей идеей совершенства, что даже не сознавала риска, которому подвергалась. Это была их последняя остановка, и когда они вернутся назад в Нью-Йорк, Фрости решила, что уйдет.

Гала лежала, благодарно откинувшись на пуховые подушки своей роскошной кровати, чувствуя себя расслабленной и разнеженной после горячей ванны и изысканного супа — единственного, что ей захотелось съесть. Ее уставшему телу впервые было тепло и приятно находиться одной в прекрасных, отделанных деревянными панелями апартаментах, с нарядной, выложенной плиткой печкой, дышащей веселым теплом. Она хотела бы, чтобы Маркус был здесь и разделил ее уютное убежище, которое казалось еще уютнее, когда она смотрела из окна на покрытые снегом горы.

Остальные надели на себя все, что было, и отправились в отель «Золотой гриф», сгорая от нетерпения немного развлечься, как выразился Гектор, после съемок в отдаленных глухих местах. А Даная отправилась сама по себе, обследуя заснеженные улочки небольшого очаровательного городка, обнесенного крепостными стенами.

Гала отказалась идти с Данаей на прогулку по городу, утверждая, что ей нужно поспать, но на самом деле единственное, что она хотела — это остаться одной, чтобы поговорить с Маркусом. Сейчас он мог позвонить в любую минуту, и когда он позвонит, она прижмет трубку к уху, закроет глаза, и будет казаться, что она с ним почти рядом.

Маркус не рассердился, когда она сказала, что уезжает на эту работу с Данаей на неопределенное время. Он просто смотрел на нее задумчиво, когда она торопливо объясняла ему, что просто не может бросить Данаю.

— Это так важно для меня, Маркус, — закончила она умоляюще.

— Конечно, это важно. Ты думала, я не пойму этого? — ответил он. — Безусловно, я надеюсь, что Даная найдет, что бы она ни искала там, Гала, но я беспокоюсь о тебе. Она монополизировала все твое рабочее время, и я не думаю, что это полезно для тебя или для нее. Не знаю, понимала ли ты это когда-нибудь, но когда Даная нашла тебя в Лондоне, она нуждалась в тебе так же, как и ты в ней. — Он предупреждающе поднял руку, когда Гала попыталась протестовать. — Даная — тот тип женщины, которая всегда будет идти вперед в поисках своей особенной радуги и никогда не найдет ее в реальной жизни.