The Gathering Storm - Роберт Джордан

Некоторые вещи в Волчьем Сне были мимолётны. Одно мгновение листья лежали грудой возле его ног, а в другое – уже исчезли. Запахи словно немного выдохлись, как будто все было не совсем здесь.

Он посмотрел вверх. Небо было грозовым. Обычно облака в этом месте были также мимолетны, как и другие вещи. Небо могло быть полностью затянуто тучами, а затем, в один миг, внезапно проясниться. Но сейчас тёмные грозовые тучи и не думали исчезать. Они бурлили, вращались, а между облаками проносились разряды молний. Пока что молнии еще ни разу не ударили в землю и не издали ни звука.

Равнина была странно тихой. Тучи зловеще затянули всё небо. И они не уходили.

«Последняя Охота наступает. – Прыгун посмотрел вверх на небо. – И тогда мы побежим вместе. Если только не уснем вместо этого».

– Уснем? – спросил Перрин. – А как же Последняя Охота?

«Она наступает, – согласился Прыгун. – Если Убийца Тени падет перед бурей, всё заснет вечным сном. Если он будет жить, тогда мы поохотимся вместе. Ты и мы».

Перрин потер свой подбородок, пытаясь разобраться в полученных образах, запахах, звуках, ощущениях. Он мало что понял.

Ну и ладно, в конце концов, сейчас он был здесь. Он хотел прийти и решил добиться, если сможет, кое-каких ответов от Прыгуна. Было приятно снова его видеть.

«Бежим, – передал Прыгун. Его послание не было сигналом тревоги. Это было предложение. – Давай побежим вместе».

Перрин кивнул и неторопливо побежал по полю. Прыгун бежал вприпрыжку рядом с ним, посылая удивление. «Две ноги, Юный Бык? Две ноги – это медленно!» Это послание было образом людей, спотыкающихся на ровном месте, падающих из-за своих вытянутых жалких ног.

Перрин заколебался.

– Я должен сохранять контроль, Прыгун, – сказал он. – Когда я позволяю волку брать верх… ну, я творю страшные вещи.

Задрав голову, волк трусил рядом с Перрином через покрытое травой поле. Под хруст ломающихся под ногами стеблей они отыскали небольшую звериную тропу и свернули на нее.

«Беги», – настаивал Прыгун, явно сбитый с толку нежеланием Перрина.

– Я не могу, – останавливаясь, ответил Перрин. Прыгун развернулся и сделал несколько прыжков ему навстречу. От него пахло замешательством.

– Прыгун, я страшусь себя, когда теряю контроль над собой, – сказал Перрин, – Впервые это случилось со мной сразу после того, как я встретил волков. Ты должен помочь мне разобраться.

Прыгун просто продолжал пристально смотреть, слегка свесив язык из открытой пасти.

«Зачем я это делаю? - подумал Перрин, качая головой. Волки не мыслили так, как люди. – Не все ли равно, что думает обо всем этом Прыгун?»

«Мы будем охотиться вместе», – передал Прыгун.

– А что, если я не хочу охотиться с вами? – спросил Перрин. Эти слова заставили его сердце сжаться. Ему нравилось это место – волчий сон – несмотря на то, каким оно могло быть опасным. Все же с ним случились удивительные вещи после того, как он покинул Двуречье.

Но Перрин не мог и дальше терять контроль над собой. Ему нужно найти равновесие. То, что он выбросил топор, было важно. Топор и молот были разным оружием – одно могло использоваться только для убийства, тогда как другое предлагало ему выбор.

Но этот выбор должен быть правильным. Перрин должен управлять собой. И, видимо, первый шаг к этому – научиться управлять волком внутри себя.

«Побежали со мной, Юный Бык, – послал Прыгун. – Забудь эти мысли. Беги как волк».

– Я не могу, – ответил Перрин. Он повернулся, изучая равнину. – Но мне нужно узнать про это место, Прыгун. Мне нужно научиться использовать его, контролировать его.

«Люди, – подумал Прыгун, посылая запахи пренебрежения и гнева. – Контроль. Всегда контроль».

– Я хочу, чтобы ты меня научил, – сказал Перрин, оборачиваясь к волку. – Я хочу управлять этим местом. Ты покажешь мне, как?

Прыгун снова уселся.

– Хорошо, – сказал Перрин, – Я разыщу других волков, которые покажут.

Он развернулся, сойдя со звериной тропы. Перрин не узнавал это место, но он усвоил, что волчий сон был непредсказуем. Этот луг с доходящей до пояса травой и тисовыми деревьями мог быть где угодно. Где он найдет волков? Он попробовал искать мысленно, но обнаружил, что здесь это делать гораздо труднее.

«Ты не хочешь бегать. Но ты ищешь волков. Почему ты такой сложный, щенок?» – Прыгун снова сидел напротив него.

Перрин заворчал, потом сделал прыжок, который перенес его на сто ярдов. Он приземлился, его ноги опустились на траву, словно это был обычный шаг.

А Прыгун опять оказался перед ним. Перрин не видел прыжка волка. Тот находился в одном месте, а теперь в другом. Перрин заскрежетал зубами. Поискав снова других волков, он почувствовал что-то отдаленное. Нужно стараться лучше. Он сконцентрировался, каким-то образом втягивая в себя больше силы, и ухитрился послать свой мысленный призыв дальше.

«Это опасно, Юный Бык, – передал Прыгун. – Ты вошел сюда слишком сильно. Ты умрешь».

– Ты всегда так говоришь, – ответил Перрин. – Скажи мне то, что я хочу знать. Покажи мне, как научиться.

«Упрямый щенок, – передал Прыгун. – Возвращайся, когда решишь не совать морду в логово огненной гадюки».

Затем что-то ударило Перрина, придавило его разум. Все исчезло, и он был выброшен из волчьего сна, словно попавший в бурю листок.

Фэйли почувствовала, как ее муж заворочался во сне. Она взглянула на него в сумраке комнаты. Она не спала, хоть и лежала возле Перрина на соломенном тюфяке. Она ждала, прислушиваясь к его дыханию. Он перевернулся на спину, что-то бормоча во сне.

«Ну почему ему плохо спится именно этой ночью…» – подумала Фэйли с раздражением.

Прошла неделя, как они ушли от Малдена. Беженцы разбили лагерь – или, скорее, лагеря – возле реки, что вела прямо к находившемуся неподалеку Джеханнахскому тракту.

Последние несколько дней всё шло гладко, хотя Перрин по-прежнему считал Аша’манов слишком уставшими для открытия Врат. Она провела вечер с мужем, напомнив ему несколько важных причин, из-за которых он, в первую очередь, на ней женился. Он, несомненно, был полон энтузиазма, и все-таки у него в глазах было что-то странное. Не опасное, а скорее печальное. Пока они были порознь, он стал беспокойнее. Она могла это понять. Ее так же преследовали тени прошлого. Никто не ждет, что всё будет как прежде, но она видела, что он по-прежнему любил ее – любил неистово. Этого было достаточно, и потому она более не беспокоилась.