Побратимы Гора - Джон Норман

Вот только мои глаза никак не хотели слушать мои доводы и раз за разом упирались в лежавшую рабыню.

Она снова симулировал сон. Она слегка дёрнулась, и издала тихий стон, как если бы от усталости. Но я прекрасно видел, чего она добивалась.

— Рабыня, — позвал я.

— Да, Господин, — с готовностью откликнулась Мира.

— Ты не кажешься сонной, — заметил я.

— Нет, Господин, — признала она.

— Но не имеет особого значения, хочешь Ты спать или нет.

— Да, Господин.

— Поскольку Ты — рабыня.

— Да, Господин.

— Рабыня, — позвал я.

— Да, Господин.

— Ползи ко мне на животе, — приказал я.

— Да, Господин, — заулыбалась девушка, перекатываясь на живот.

— Теперь встань на колени передо мной, колени широко, руки за спину, скрестить запястья, как если бы они были связаны, — скомандовал я.

— Да, Господин, — ответила она, принимая передо мной под мою диктовку, положение, называемое связанная желанием.

Я вытащил кое-что из своего парфлеша.

— Господин? — удивилась она.

Я держал предмет перед ней, и она с тревогой его рассматривала.

— Но ещё не прошло луны, как я жевала корень сипа.

— Открой рот, — спорить и уговаривать я не собирался.

— Да, Господин, — обречённо сказала девушка, и а затолкал кусочек корня ей в рот.

— Жуй хорошо, и глотай его, постепенно, — напомнил я рабыне.

На лице девушки появилась гримаса отвращения вызванного предвкушением горечи, которая вскоре заполнит её рот.

— Начинай, — приказал я, что она и сделала, без всякого удовольствия.

— Не так быстро. Медленнее. Ещё медленнее. Жуй совсем медленно. Почувствую его вкус.

Она хныкала, но повиновалась.

Конечно она не нуждалась в корне сипа, поскольку, как она указала, не прошло ещё одной луны с тех пор, как она получила необходимую дозу, в действительности же, эффект корня сипа, в сыром виде, на большинство женщин действует три — четыре луны. В концентрированном виде, как в рабском вине, разработанном кастой врачей, эффект почти бесконечен, более того для его прекращения рабыне требуется принять, другой напиток называемый «вином размножения», или «вторым вином». Если рабыне выдают такой напиток, то она обычно знает, что отобрана для размножения, и будет спарена с привлекательным рабом мужчиной.

Обычно рабы спариваются в мешках на головах и под наблюдением рабовладельцев. Таким образом, проведение акта оплодотворения может быть подтверждено и заверено. Иногда там присутствует ещё и член касты писцов, чтобы обеспечить свидетельство от имени города. Обычно, однако, в городах, которые поощряют подобную регистрацию, достаточно принести в соответствующий офис бумаги не позднее сорока анов, чтобы поставить печать. Такие строгости, однако, обычно имеют место только в случаях спаривания дорогих, породистых рабов и рабынь. Большинство же рабов, размножаются, на усмотрение частного владельца, или вовлеченных владельцев. Рабы из того же самого хозяйства кстати, редко спариваются. Эта практика предназначена, уменьшить вероятность близких эмоциональных отношений среди рабов. Кроме того рабы и рабыни обычно разделены, ибо рабыни, обычно выполняют легкие работы по домашнему хозяйству, а рабы трудятся в полях или на производстве.

Бывает, для того чтобы вознаградить рабов мужчин, или сохранять их в тонусе, а то и не довести до безумия, им бросают рабыню. Иногда даже это оказывается изысканная, чувственная домашняя девушка, которая не смогла ублажить хозяина со всем совершенством, и вот она уже обнаруживает себя голой среди изголодавшихся по женскому телу рабов. Если спаривание рабов, происходит не в пределах того же самого хозяйства, что обычно и происходит, то хозяин племенного раба обычно получает определённое вознаграждение. Активным ингредиентом в вина размножения, или «второго вина», является производное от тэслика. Что касается горького вкуса, то здесь разница между сырым корнем сипа и рабским вином невелика, маслянистость же рабского вина, до некоторой степени объясняется концентрацией активного компонента.

— Я закончила это, — задыхаясь и дрожа, сказала девушка.

— Открой рот, широко, — приказал я.

Большими и указательными пальцами я открыл её рот, ещё шире, тщательно исследовал его. Корень сипа исчез.

Она всё ещё держала запястья скрещенными за спиной, будучи по-прежнему связана желанием владельца.

— Ты развязана, — скомандовал я, и рабыня удалила руки из-за спины.

Она смотрела на меня, зная, что я был её владельцем.

— Оближись и вытри рот.

Девушка пробежалась языком по губам, и вытерла их тыльной стороной правой руки.

Если уж я собираюсь её целовать, то совершенно не за чем слизывать остатки горечи корня сипа.

— Руки на бедра, склони голову, — приятно всё-таки командовать женщиной.

— Ты думаешь, что сможешь подчинить меня? — строго поинтересовался я.

— Нет, Господин, — испуганно прошептала девушка.

— Ещё раз не хочешь пожевать корень сипа?

— Нет, Господин, — замотала она головой.

Она, конечно же, больше не нуждалась в подобной процедуре, но иногда полезно вынудить рабыню, выполняя каприз хозяина совершать неприятные действия. Это помогает напомнить им, что они — всего лишь рабыни, и объект желаний владельца.

— Подними голову. Ублажи меня, — приказал я.

— После того, что Вы сделали? — возмутилась она. — После того, что Вы заставили меня сделать!

— Ублажи меня, превосходно, — крикнул я, зло, посмотрев ей в глаза.

— Да, Господин! — испуганно вздрогнула она, и начала, целовать и ласкать меня, оставаясь напряжённой от тревоги и ужаса.

Я любовался её действиями, иногда прижимая к себе руками, а потом подтянул её губы к моим.

— Ну, и кто кого подчинит?

— Вы, — ответила она, — Вы, Господин!

— Ты уже поняла это, не так ли?

— Да, Господин, — сказала она, в отчаянии.

Иногда полезно привлечь на свою сторону желания самой женщины для её же подчинения. Если она не покорена, подлинно, в её же собственном понимании, и к удовольствию владельца, она будет подвергнута серьезному наказанию, и может быть даже убита. Соответственно, каждое её желание и чувства, каждое усилие ведёт её к собственному поражению. Она не будет знать отдыха, пока и она и её владельцы не узнают, что она стала ничем, но покорённой и покорной рабыней.

Я поцеловал её губы, открытые, горячие, казалось таявшие в моём рту. Как прекрасно чувствовать в своих руках тело рабыни, горячее и обнажённое, податливое!

— Будьте суровы со мной, — взмолилась она. — Я ваша. Я принадлежу вам. Я — рабыня!