Роль морских сил в мировой истории - Альфред Мэхэн

Не касаясь совершенно вопросов международного права, следует отметить, что планирование и проведение Сюффреном атаки с военной точки зрения заслуживают внимания. Реально их оценивая, нужно учитывать цель возложенной на него миссии и основные факторы, препятствующие или способствующие ее выполнению. Его первоочередная цель заключалась в защите мыса Доброй Надежды от английской экспедиции. Главным условием реализации этой цели являлось прибытие первым к месту назначения, препятствием этому была английская эскадра. Поэтому перед Сюффреном открывались два пути – состязаться с англичанами в гонке, надеясь ее выиграть, или нанести удар противнику, лишив его возможности участвовать в гонке вообще. Так как местоположение неприятеля оставалось неизвестным, то его поиск без получения надежной информации был пустой тратой времени, но, когда фортуна поместила противника на пути следования французской эскадры, сообразительный Сюффрен сразу же смекнул, что контроль над акваторией южных морей разрешит вопрос и должен быть установлен немедленно. Сам он выражается весьма красноречиво: «Уничтожение английской эскадры коренным образом расстраивает все планы и проекты этой экспедиции, обеспечивает нам на продолжительный период преобладание в Индии, преобладание, способное привести к почетному миру, а также лишает англичан возможности опередить меня в достижении мыса Доброй Надежды – эта цель, которая была осуществлена, и являлась главной задачей моей миссии». Он был плохо осведомлен относительно численности английской эскадры, полагая ее большей, чем она была на самом деле. Но Сюффрен настиг ее в невыгодном для нее положении и врасплох. Поэтому его быстрое решение навязать бой было правильным. Явной заслугой Сюффрена в этом деле является то, что он в данный момент отложил на будущее – выбросил, так сказать, из головы – конечные цели крейсерства. Но, поступая так, он нарушал традиции французского флота и обычную политику властей. Нельзя ставить в вину Сюффрену отсутствие поддержки со стороны его капитанов, на которую он был вправе рассчитывать. Аварии и небрежение, которые привели к их неудачам, уже упоминались, но не приходится сомневаться, что он, имея под своей командой три лучших корабля, был прав в стремлении извлечь выгоду из невыгодного положения противника и рассчитывая на подход двух резервных кораблей.

Позиции, занятые собственным кораблем Сюффрена и Hannibal, позволяющие им вести огонь с обоих бортов, – другими словами, развить наибольшую силу, – являются плодом блестящего расчета. Коммодор максимально использовал выгоду, полученную от эффекта внезапности и от беспорядка в эскадре противника. В результате такого беспорядка, согласно оценкам англичан, два их 40-пушечных корабля не смогли участвовать в сражении – обстоятельство, компрометирующее Джонстона и оправдывающее расчеты Сюффрена на атаку. Если бы он получил поддержку, на которую вправе был рассчитывать, то уничтожил бы английскую эскадру. Но и без этого он спас в гавани Прая Капскую колонию. Неудивительно поэтому, что французский двор, несмотря на его традиционную морскую политику и дипломатические затруднения в связи с нарушением португальского суверенитета, был вынужден искренне и великодушно признать энергичность действий Сюффрена, столь нехарактерную для французских адмиралов.

Упоминалось, что Сюффрен, наблюдавший осторожные маневры д'Эстена в Америке и служивший во флоте в годы Семилетней войны, приписывал отчасти неудачи французов в морской войне внедрению тактики, которую заклеймил как ширму для трусости. Но результаты боя у Прая, по необходимости происшедшего без предварительной договоренности с капитанами эскадры, убедили его, что такая тактическая система и метод имеют право на существование[161]. Разумеется, последующие тактические комбинации Сюффрена были отрегулированы в высшей степени, особенно его первые операции на Востоке (потому что он, видимо, снова отказался от этих комбинаций в дальнейших сражениях из-за разочарования недисциплинированностью или непрофессионализмом своих капитанов). Но его выдающаяся заслуга состоит в ясном осознании того, что английский флот является воплощением британской морской силы, это подлинный враг французского флота, враг, которого следует атаковать всегда первым, когда есть хотя бы приблизительное равенство сил. Не закрывая глаза на важность тех конечных целей, которым постоянно подчинялись действия французского флота, он тем не менее отчетливо видел, что путь гарантированного осуществления этих целей заключался не в сбережении своих кораблей, но в уничтожении кораблей противника. Путь наращивания морской силы лежит не в обороне, а в нападении. Морская сила давала возможность решать проблемы на земле – по крайней мере, в регионах, расположенных вдали от Европы. Сюффрен имел мужество разделить такой взгляд англичан через сорок лет службы во флоте, который придерживался противоположного принципа действий. Но Сюффрен ввел в практику метод, еще неизвестный английским адмиралам того времени, за исключением, может быть, Роднея, а также большие, чем у Роднея, воодушевление и пыл. И все же он следовал этому курсу не под влиянием момента, но на основе четких взглядов, которых придерживался и выражал прежде. Как бы Сюффрен ни воодушевлялся из-за природного темперамента, в его действиях присутствовала твердость убеждения, выработанного работой интеллекта. Так, после неудачной попытки уничтожить эскадру Баррингтона у Сент-Люсии Сюффрен отправил д'Эстену письмо, в котором выразил недовольство неукомплектованностью вполовину экипажей своего и других кораблей, поскольку с них были взяты матросы для участия в атаке на английские войска. В том же письме он писал: «Несмотря на незначительные результаты канонад 15 декабря (направленных против эскадры Баррингтона) и неудачу наших сухопутных сил, мы можем еще надеяться на успех. Но единственное средство его достижения заключается в энергичной атаке на эту эскадру, которая ввиду превосходства наших сил не сможет сопротивляться, несмотря на поддержку их береговых батарей, огонь которых может быть нейтрализован, если мы возьмем неприятельские корабли на абордаж или бросим якоря у их буйков. При нашем промедлении они могут уйти… Кроме того, наш флот неукомплектован. Он не в состоянии ни двигаться, ни сражаться. Что станет, если прибудет эскадра адмирала Байрона? Что станет с кораблями, у которых нет ни экипажей, ни адмирала? Их поражение приведет к потере сухопутных войск и колонии. Давайте уничтожим эту эскадру. Английские войска, нуждающиеся во всем и находящиеся в стране с плохими климатическими условиями, будут вынуждены вскоре сдаться. Тогда пусть прибывает Байрон, мы будем рады его встретить. Думаю, не надо указывать на то, что для этой атаки нам нужны люди и планы, согласованные с теми, кто их будет выполнять».

В равной степени Сюффрен порицал неспособность д'Эстена захватить четыре поврежденных корабля эскадры Байрона после боя у Гренады.

Из-за ряда неудач атака в гавани Прая не дала того решающего результата, которого заслуживала. Коммодор Джонстон снялся с якоря и последовал за Сюффреном, но, столкнувшись с решительным поведением французов, он посчитал, что его эскадра не была достаточно сильной для атаки. Он опасался потерять время в погоне под ветер от своего порта. Джонстон сумел, однако, отбить ост-индский корабль, который увлекал с собой Artesien. Сюффрен продолжил путь и 21 июня бросил якорь у мыса Доброй Надежды в бухте Симона (ныне Саймонстаун) Капской колонии. Джонстон прибыл туда вслед за Сюффреном через две недели, но, узнав от передового корабля, что французские войска уже высадились, отказался от операции против колонии, совершил успешные атаки на пять кораблей из Голландской Индии в бухте Салданья (в 150 километрах к северо-северо-западу от мыса Доброй Надежды. – Ред.), что в незначительной степени компенсировало неудачу военной операции. Затем он вернулся в Англию, отправив один линейный корабль к Хьюджесу в Индию.

Обеспечив безопасность Капской колонии, Сюффрен отбыл к Иль-де-Франсу, прибыв туда 25 октября 1781 года. Граф д'Орв, как старший, принял здесь командование объединенной эскадрой. По завершении необходимых ремонтных работ эскадра 17 декабря отправилась в Индию. 22 января 1782 года французами был захвачен английский 50-пушечный корабль Hannibal. 9 февраля граф д'Орв умер, и Сюффрен стал главнокомандующим в чине коммодора. Через несколько дней показалась земля к северу от Мадраса, но из-за встречных ветров город не был виден до 15 февраля. Были обнаружены 9 больших военных кораблей, стоявших на якоре под защитой орудий фортов. Это была эскадра Хьюджеса, которая, в отличие от эскадры Джонстона, была построена в боевой порядок[162].

Здесь, в месте встречи этих двух неустрашимых воинов, каждый из которых представлял характерные особенности своей нации: один – упрямую решимость и морское искусство англичан, другой – горячность и тактическую науку французов, слишком долго подавлявшуюся и искажавшуюся ложными принципами, – уместно дать точные сведения о соотношении их сил. Французская эскадра располагала 3 74-пушечными, 7 64-пушечными и двумя 50-пушечными кораблями, одним из которых был недавно захваченный английский Hannibal. Этим силам Хьюджес противопоставил два 74-пушечных, один 70-пушечный, один 68-пушечный, 4 64-пушечных и один 50-пушечный корабль. Соотношение сил, следовательно, составляло 12 кораблей к 9, решительно не в пользу англичан. И вероятно, преимущество в огневой мощи отдельных кораблей одного класса тоже было не в их пользу.