Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1 - Михал Огинский

Затем Наполеон спросил, не намерен ли я провести некоторое время в Венеции. На что я ответил, что нахожусь здесь проездом и собираюсь ехать во Флоренцию, на юг Италии. «Вы очень правильно поступили, что выбрали для путешествия эту страну, – сказал император. – Я знаю, что поляки имеют пристрастие к искусству, и в этом отношении лучше Италии страны не найти».

Он задал еще несколько незначительных вопросов и остановил свой взгляд на моей орденской ленточке, потрогал золотой почетный знак у меня на униформе и сказал: «Ведь это польский орден Белого Орла». И тут же добавил: «Я удивляюсь, что император Александр разрешает носить такие награды на своих землях». Я ответил, что это все, что у нас осталось как память о политическом существовании Польши, и император Александр не пожелал лишать нас этой памяти, потому что он использует любую возможность, чтобы хоть чем-то помочь полякам и облегчить их участь, за что ему мы очень признательны.

Наполеон нахмурил брови, резко отвернулся от меня и обратился к князю В…, стоявшему рядом: «А вы, вы ведь русский? И вам ничего не остается, как приезжать в Италию за солнышком, у вас же нет его». Не дав человеку хоть что-то ответить, Наполеон стремительно пошел дальше, продолжая знакомство с остальными гостями. Кажется, мои слова об императоре Александре испортили настроение Наполеону, и это почувствовали все присутствующие, слушая его резковатые и не очень любезные реплики.

Бонапарт отошел от меня уже достаточно далеко, и не все я мог расслышать. Но затем мне многие рассказывали, что беседуя с каким-то итальянским господином, у которого на шляпе была черная лента, Наполеон сказал ему: «Вы носите траур… По жене… Ей повезло, что она умерла. Она же была интриганкой». Сам я не слышал этого разговора и не могу утверждать, что все прозвучало именно в таких выражениях, но я лично видел, как в конце церемонии Наполеон подошел к депутации евреев – самых богатых венецианских купцов, специально прибывших поприветствовать императора – и сурово сказал им по-итальянски: «Вы иудеи. Вас терпят во всех моих владениях, потому что я снисходительно отношусь ко всем вероисповеданиям. Но смотрите, не занимайтесь ростовщичеством! Не люблю ростовщиков и буду их вешать»[81]. Повернувшись в мою сторону, он добавил: «Куда ни приедешь – везде евреи, но нигде их столько нет, как у вас в Польше».

Бонапарт вновь обрел спокойствие и безмятежность и, словно желая исправиться за резкость в конце беседы со мной, очень вежливо проводил меня, выразив надежду, что я буду присутствовать на последующих торжествах.

Наполеон провел в Венеции еще несколько дней. Из-за своей болезни мне пришлось пробыть здесь более трех месяцев. Во Флоренцию я приехал только в начале февраля 1808 года и вместе с семьей собирался прожить здесь столько, сколько позволят обстоятельства.

Теперь это уже была совсем не та Тоскана, которую я оставил двенадцать лет назад. Когда-то этот цветущий край с богатейшей сельскохозяйственной и промышленной продукцией, а также активной торговлей пользовался всеми благами отеческого правления Леопольда и Фердинанда. Тихий, спокойный нрав жителей, развитое сельское хозяйство, высокий уровень всех отраслей промышленности, свобода, предоставляемая иностранцам, достижения науки и искусства – все это отличало Тоскану от других итальянских провинций.

Когда я вновь приехал сюда в начале 1808 года, Тоскана уже была под владычеством Франции. В одной только Флоренции двенадцать тысяч человек, прежде работавших на шелкопрядильных фабриках, доведены до нищенского состояния. Высокие налоги на вино, масло, соль, табак и другие товары постоянно усугубляют и без того нелегкую долю людей и вызывают ропот среди земледельцев. Но все покоряется силе, и как бывает в захваченных странах, французы богатеют за счет местного населения и лишь немногие коренные жители, верой и правдой служащие завоевателям, тоже набивают карманы казенными деньгами.

Я приехал в Тоскану как раз в то время, когда французскому политическому деятелю Доши было поручено сформировать там новое правительство. Вскоре ему на смену пришел генерал Мену. Он занял дворец Питти, стал генерал-губернатором Тосканы и получил очень широкие полномочия.

Хунта, состоящая из многочисленных парижских чиновников, завершила создание административно-политической системы Тосканы. Это случилось перед приездом сюда сестры Наполеона княгини Элизы – супруги князя Баччиоки. Во Флоренции она появилась в середине 1809 года и сразу же распорядилась о создании почетного караула. Из местной дворянской элиты ей удалось организовать великолепный двор.

Война, возобновившаяся в ту пору между Францией и Австрией, во многом усложнила пребывание иностранцев во Флоренции. В начале кампании передвижения австрийских войск сильно встревожили французских чиновников в Тоскане, так как все армейские подразделения французов были переброшены к границам Италии. По указанию княгини Элизы из гарнизона Лукки прислали сотню солдат, чтобы заселить опустевшие казармы во Флоренции.

Сторонники прежнего режима, составляющие большинство населения Флоренции, во весь голос выступали против новой администрации и ратовали за возвращение в Тоскану австрийцев. Тех немногих рабочих и торговцев, которые по принципиальным соображениям поддерживали французов, обзывали якобинцами и на них показывали пальцем. В целом следует признать, что благодаря мудрости и выдержке властей, а также миролюбивому характеру флорентийцев в городе сохранялась спокойная обстановка. И это при наличии всего лишь сотни солдат из Лукки да нескольких бойцов, которые по болезни оставались во Флоренции.

Горожане бранили французов и от души желали успехов австрийским войскам. Этим, собственно, все и ограничивалось. По-другому дела обстояли в деревне. Там доведенные до отчаяния крестьяне жаждали развязывания войны и скорейшего возвращения своего законного правителя.

Однако все надежды тосканцев были уничтожены французскими войсками и победами Наполеона. Судьба по-прежнему благоволила этому человеку, который обязательно добивался успеха несмотря ни на какие преграды.

После встречи с императором Александром в Эрфурте 27 сентября 1808 года Наполеон со своей восьмидесятитысячной армией отправился в Испанию. Там он выигрывает одно сражение за другим, покоряет большинство испанских провинций, торжественно вступает в Мадрид и узнает: Австрия воспользовалась его отсутствием и весной 1809 года начала кампанию против Франции.

Восстал Тироль, вестфальцы изгнали короля Жерома, зашаталась Италия, а Пруссия того и ждала, чтобы взяться за оружие.

Наполеон спешно оставил Мадрид. Его армия сгруппировалась на правом берегу Рейна. На этот раз Австрия хорошо подготовилась к боевым действиям и имела прекрасное вооружение. Австрийская армия переправилась через реку Инн и захватила Баварию. 17 апреля 1809 года штаб французских войск находился в городе Донаувёрт. Сражения при Экмюле и Эслинге, оккупация Вены 11 мая, битва при Ваграме 6 июля стали важнейшими военными событиями этой кампании в Германии, которая завершилась через несколько месяцев Венским миром, подписанным 14 октября 1809 года. Активные действия французов вынудили австрийскую армию забыть о запланированном походе в Италию, где австрийцы нашли бы немало сторонников, особенно в Тоскане.

Варшавское герцогство могло полагаться лишь на собственные силы. В его распоряжении имелся единственный не очень боеспособный армейский корпус. Все польские легионы находились либо в Испании, либо дислоцировались в прусских крепостях. Эрцгерцогу Фердинанду не составило большого труда проникнуть со своей сорокатысячной армией на польские земли и направиться прямо на Варшаву.

Князь Юзеф Понятовский, имея под своим началом от восьми до десяти тысяч штыков, 19 апреля оказал яростное сопротивление австрийцам у Рашина, но вынужден был уйти из Варшавы, чтобы уберечь город и пощадить жителей. В соответствии с актом о капитуляции, подписанным эрцгерцогом Фердинандом и князем Понятовским, 21 апреля 1809 года австрийские войска вступили в столицу

Князь Понятовский, нисколько не сомневаясь, что его встретят как освободителя на польских землях под владычеством Австрии, где он сможет укрепить свое войско новобранцами и создать благоприятную обстановку для действий французской армии, пошел в наступление со стороны Галиции.

14 мая он уже был в Люблине. 19 мая после трех затяжных атак капитулировал Сандомир. Под напором доблестной польской армии не устояли Ярослав и Замость. Повсюду люди восторженно встречали наши войска. Их ряды пополнялись добровольцами. Им помогали чем могли.

В ночь с 1 на 2 июня австрийцы вывели войска из Варшавы. 15 июля князь Понятовский во главе четырнадцатитысячной армии вступил в Краков. В этой кампании особенно отличились такие офицеры, как Владимир Потоцкий, Сокольницкий, Каминский, Годебский, Рознецкий, Косинский, Вейсенгоф и другие.