Водоворот - Ларри Бонд

Высокий седовласый Адриан де Вет подошел к Метье и похлопал по плечу.

— Поздравляю, Виллем, кубинцы действуют в точном соответствии с вашими прогнозами.

Молодой офицер сдержанно улыбнулся в ответ и едва удержался, чтобы не потереть плечо. От похвалы де Вета его новые звездочки на погонах, казалось, вдавились в кожу, зато и в желудке улеглось. И все угрызения совести по поводу его роли в фиаско полковника Гирдена улетучились.

Де Вет подвел его к карте.

— Итак, теперь мы позволим противнику еще немного побиться головой о нашу кирпичную стену, так?

Метье кивнул. Генералу нравилось, когда подчиненные выражали безоговорочное согласие с его мнением. Де Вет склонился над столом.

— А когда они ослабеют и дрогнут… тогда мы ударим, и ударим что есть сил!

Все столпившиеся вокруг карты офицеры принялись бурно выражать свой восторг.

Де Вет ткнул указкой в единственную часть, защищающую шоссе, ведущее к Виндхуку, и глаза его возбужденно заблестели.

— 81-я бронетанковая бригада в считанные часы обратит их в бегство! После разгрома в Дордабисе кубинцам нечего противопоставить нашим танкам!

Снова кивки. Восемьдесят первая — первоклассная часть. На вооружении двух ее бронетанковых и двух мотопехотных батальонов были практически все оставшиеся в ЮАР танки «элефант». Кроме того, в атаке бригаду поддерживал массированный артиллерийский огонь более чем пятидесяти 155-миллиметровых пушек «Джи-5»[17] и «Джи-6». Кубинцы дрогнули, у них нет никаких шансов. Не пройдет и нескольких недель, как затянувшаяся война в Намибии будет победоносно завершена.

Де Вет и его офицеры обсуждали предстоящее контрнаступление, предвкушая сладость грядущей победы.

В лесистых низменностях, отделяющих ЮАР от Мозамбика, в эти дни поздней весны всегда бывает жарко и влажно. И хотя день еще только начался, чувствовалось, что он будет мало отличаться от остальных.

Над цитрусовыми садами, плантациями сахарного тростника и медленными водами Крокодиловой реки висела густая, влажная дымка. Автотрасса № 4 — основная магистраль, соединяющая Йоханнесбург с Мапуту, была пуста, насколько хватало глаз. Высоко над головой, в неподвижном и теплом воздухе, лениво кружили птицы, широко раскинув крылья.

Единственное место, где ощущалось присутствие человека, было вокруг небольшого деревянного строения на шоссе в пятидесяти метрах от пограничного столба. Люди в полном боевом снаряжении копали стрелковые ячейки и окопы, и в их руках в причудливом ритме поднимались и опускались лопаты и мотыги.

На этой истерзанной южноафриканской земле пограничники меньше всего походили на сонных полицейских, выискивающих в контрабандных фруктах вредных насекомых. Здесь это были солдаты, бойцы.

Командир контрольно-пропускного пункта в Коматипурте седовласый сержант Уве Бошоф опустил лопату и, тяжело дыша, плюхнулся наземь рядом со своим наспех вырытым неглубоким окопчиком. Пот крупными пятнами выступил на его гимнастерке с коротким рукавом, разливаясь от подмышек по широкой спине. Сержант был высокий ширококостный мужчина, и притом изрядно обросший жирком.

Ничего, это даже полезно, устало подумал он. За последние несколько часов он наверняка сбросил пару лишних килограммов.

Бошоф утер лоб платком и прищурился на восходящее солнце — огромный красно-оранжевый шар, выглядевший плоским и неправильным в низко стелющемся тумане. Хотя он предвещал вязкую, липкую жару, сержант был рад, что день все же занялся.

Этой ночью было много неразберихи и тревожных слухов и совсем мало сна.

Сначала этот идиот рядовой Кром разбудил его после переданного, как он утверждал, по радио сообщения о каком-то массированном наступлении партизан далеко на севере на реке Лимпопо Бошоф смутно помнил, как спустя час, когда в очередном выпуске новостей радио ЮАР сообщение не повторилось, он снова пошел спать — перед этим как следует выговорив Крому и обругав его треплом и малахольным кретином.

Однако же не успел он как следует задремать, как раздался телефонный звонок — из Восточно-трансваальского округа, ни больше ни меньше. Какой-то штабной лакей звонил, чтобы узнать, не заметили ли они какого либо «необычного оживления». В первый момент он почувствовал было искушение доложить о парочке антилоп, которых видел накануне вечером. Но это быстро прошло. Штабные офицеры славятся своим неразвитым чувством юмора.

После этого ему удалось урвать лишь час неглубокого, беспокойного сна, и тут все и началось.

В два часа ночи прибыло пополнение — шесть солдат, спрыгнувших с грузовика, совершавшего объезд застав на этом участке границы. Поспешный звонок в штаб батальона ничего не дал: ему объяснили, что ни капитана, ни лейтенанта сейчас нет. Скорее всего, спят в теплых кроватках, подумал он с раздражением.

Впрочем, вновь прибывшие поведали много интересного: якобы по тревоге поднята целая военная база, все отпуска и увольнения отменены, а обезумевшие интенданты мечутся, раздавая солдатам сухой паек и боекомплект. Парни были уверены, что затевается что-то серьезное.

Конечно. Сержант-африканер фыркнул. Упаси Господи от зеленых новобранцев, которые не могут отличить настоящую войну от паршивых учений.

И все же никто не мог бы упрекнуть сержанта Уве Бошофа в бездеятельности. После учений всегда следует проверка. И кто знает, может быть, это действительно боевая тревога? Может, начальство получило сообщение о грозящем нападении со стороны АНК. Или какой-нибудь крестьянин заметил проникновение на их территорию группы мятежников.

Да что бы там ни было. Хотя в Коматипурте редко что случалось, он был убежден, что надо быть готовым к худшему. Вот почему он поднял свой маленький гарнизон численностью в двенадцать бойцов и заставил их оборудовать огневые точки вокруг поста.

Если убийцы из АНК и заявятся сюда, молча поклялся Бошоф, они быстро поймут, что играют с огнем. Он чувствовал, что сможет сдержать это обещание. Помимо автоматов «Р-4», у его людей были на вооружении крупнокалиберный пулемет «викерс», гранаты и даже 60-миллиметровый ручной миномет. Его ребята смогут дать отпор любым вылазкам каффиров.

А если это окажутся белые мятежники, то и с этими предательскими свиньями он сумеет быстро разделаться. За двадцать пять лет службы в Вооруженных силах ЮАР он научился выполнять приказы, даже если они исходят от круглых идиотов.

Он зевнул. Затем еще. У него заурчало в животе — неприятное напоминание о том, что им не скоро удастся поесть. Когда объявлена тревога, грузовики с провиантом ждать не приходится. Может быть, стоит велеть ребятам открыть консервы? Или батальонное начальство раздумает и отменит приказ?

Бошоф пожал плечами. Будем надеяться, что начальнички соизволят объяснить ему, когда вылезут из постели, что за чертовщина тут происходит? Он посмотрел на будку КПП, нетерпеливо ожидая телефонного звонка.

— Сержант!

Бошоф повернулся на крик. Он увидел стройную молодую фигуру, спускающуюся с дерева, на котором был оборудован наблюдательный пункт. Это был рядовой Кром, который в качестве наказания за все грехи и радиофокусы провел всю ночь на дереве, наблюдая за мозамбикской стороной границы в прибор ночного видения. Сейчас он слезал вниз, размахивая свободной рукой, чтобы привлечь внимание сержанта.

Черт возьми, что еще? Он поднялся, отряхнул грязь со штанин, закинув автомат на плечо, зашагал в сторону границы.

Кром подбежал навстречу:

— Сержант! На шоссе танки! Много танков!

Бошоф мысленно застонал. Этому идиоту опять что-то померещилось.

— Ерунда.

— Нет, правда, клянусь! — Парень показал на дерево, с которого только что слез. — Говорю вам, я своими глазами видел, как они шли между вон теми холмами. Целая колонна! Не больше, чем в пяти километрах отсюда.

Что? Откровенно говоря, Бошоф подумал, что парень спятил. И все же лучше проверить, прежде чем отправлять его в наряд.

Он направил бинокль в ту сторону, куда показывал Кром. Солнце слепило глаза, и разглядеть что-либо было нелегко. Если я ослепну, подумал он, я убью этого маленького сукина..

Руки его крепче сжали бинокль. Он увидел солнечный свет, отраженный от стекла или полированного металла. Кром не страдал галлюцинациями. На шоссе и вправду машины. Движутся сюда. А это уже означает беду. Большую беду. Одно ясно. Уве Бошоф совсем не склонен совать голову в петлю.

Схватив рядового Крома за руку, он приказал:

— Звони в штаб. Доложи, что в нашу сторону движется танковая колонна. Давай!

Кром кивнул и бегом бросился к телефону. Бошоф развернулся и прорычал: