Змеевик - Лорел Гамильтон

размера и мощи. Это заставило меня думать о нем лучше, но и хуже одновременно. Эдуард как-то сказал мне, что если Олаф придет за мной, его необходимо будет пристрелить на месте. Теперь я знала, почему: я была хороша в драке, но Олаф был лучше меня. К тому же, теперь он еще и верлев, что в любом случае прибавляет тебе силы и скорости. Я со своим набором сверхъестественных плюшек ему не ровня.

Эдуард вышел вперед, чтобы убрать Олафа подальше от потерявшего сознание детектива. Это было разумно. Не думаю, что кто-то из присутствующих посмел бы подойти к нему сейчас без как минимум электрошокера. Как я и сказала, копов не так-то легко напугать, но некоторые из них побледнели от ужаса. Хорошо, что я не единственная считаю, что никогда, никогда не хотела бы драться с Олафом всерьез. Эта мысль помогла мне чувствовать себя не слишком большой трусихой.

49

Я была уверена, что драка не позволит нам сосредоточиться на расследовании, однако все сложилось иначе. Когда Ранкин очнулся, Тиберн стал настаивать, чтобы медики отвезли его в больницу. После того, как Ранкина уже не было в пределах слышимости, Тибер внезапно стал вести себя с нами так, будто мы уже свои ребята. У меня закралась мысль, что он отправил Ранкина в больницу не по состоянию здоровья, а просто чтобы убрать его подальше от нас. И он был не единственным, кого обрадовала временная нетрудоспособность детектива.

Далтон появилась в вестибюле вместе с Микой и Натэниэлом. Позади них шли Ру с Родиной и Никки с Брэмом. Далтон была бледной, но она выглядела решительно, когда приблизилась к Тиберну.

— Сэр, можно вас на пару слов?

— Вы в порядке, детектив? — Спросил он.

— Теперь да, но я не знаю, как долго буду в норме, так что мне хотелось бы поговорить с вами сейчас. Просто на всякий случай.

Он мог сказать ей, что у нас тут вообще-то расследование убийства, и личные разговоры могут подождать, но не стал. Он подозвал одного из офицеров, одетых в гражданское, и сказал:

— Лин, найди маршала Конь-в-яблоках и проводи всех четырех маршалов на место убийства.

Волосы Лина были черными и прямыми, они едва обрамляли его карие глаза и скулы. Я подумала, что «Лин» могло быть не именем, а фамилией. Он бросил взгляд в нашу сторону и повернулся к своему капитану.

— О каком убийстве идет речь, сэр? — Сказал он, но подразумевая, вероятно, нечто вроде: «Вы же не думаете, что я отведу на место преступления незнакомцев, которые только что устроили драку с одним из наших детективов?».

— У нас сегодня только одно место убийства, Лин.

— При всем уважении, сэр… — Начал Лин.

— Отведи их к телу. — Отрезал Тиберн.

— Капитан…

— Живо! — Он почти взревел.

Лин не подпрыгнул и не отсалютовал, но его рука метнулась вверх, будто он все же собирался проделать нечто подобное. Он перевел взгляд с Тиберна на Далтон.

— Кто-нибудь из вас в курсе, как мне связаться с маршалом Конем?

Я прыснула — ничего не могла с собой поделать, — и притворилась, что закашлялась.

— Он маршал Конь-в-яблоках. — Поправил Эдуард.

Олаф сощурился и посмотрел на меня.

— Что смешного?

Я покачала головой, не доверяя своему языку. У нас с Бернардо никогда не было секса, но однажды я видела его голым, и он был очень хорошо оснащен. Странно, что я раньше не придумала ему подходящую кличку. После слов Лина мне теперь будет сложно не думать о нем, как о «маршале Коне» или «маршале Висит-как-у-коня», и еще с полдюжины других идиотских кличек.

Эдуард уже набирал Бернардо, когда Мика с Натэниэлом подошли к нам. У них обоих были очень серьезные лица, которые помогли мне обрести контроль над собой.

— Насколько все плохо?

— Она была уверена, что влюблена в Ранкина. — Тихо сказал Мика.

— Он полностью промыл ей мозги. — Добавил Натэниэл. — И ему почти удалось проделать то же самое со мной.

Я взяла его за руку. Другую ладонь Натэниэла держал Мика.

— Сейчас она выглядит нормально. — Заметила я.

— Сейчас. — Сказал Ру. — Но неизвестно, сколько это будет продолжаться, если мы не будем прикасаться к ней или делиться с ней своей силой, чтобы она могла защитить себя.

— Мы не можем держать ее за ручку всю жизнь. — Сказала Родина.

— Нет, не можем. — Вздохнул Натэниэл.

— Кого держать за ручку? — Поинтересовался Олаф. Я чуть не подпрыгнула на месте. Я не слышала, как он подошел. Я была беспечной — не в фатальном смысле, но я не могу позволить метафизическому дерьму мешать мне четко воспринимать действительность. Олаф наклонился ко мне, и я почувствовала тонкий флер энергии его зверя, когда он шепнул:

— О чем разговор?

Я шагнула подальше от него и поближе к своим ребятам. Это помогло мне отогнать от себя его энергию, но в голове все же вспыхнули янтарные глаза моей львицы. Она проснулась, и ей было любопытно, откуда вдруг повеяло теплом.

— Тед введет тебя в курс дела. — Сказала я. Эдуард отвел Олафа в сторонку, чтобы рассказать ему, что он пропустил.

Бернардо вошел в вестибюль, позволяя нам всем полюбоваться на то, какой эффект он оказывал на окружающих. Все женщины и даже некоторые мужчины глядели ему вслед, как будто никогда в жизни не видели такого высокого темноволосого красавца. Некоторые полисмены провожали его взглядом, который как бы говорил: «Если ты такой дерзкий, должен ли я тебя опасаться?». Бернардо был достаточно высок и отлично сложен. Он двигался грациозно — нечто вроже мужской версии модельной походки, но в более атлетичном варианте. Он был сексуальным хищником. И эта мысль мелькнула у меня в голове несмотря на то, что я стояла в окружении мужчин, которые в буквальном смысле были хищниками — в той или иной форме.

Натэниэл шепнул мне:

— Напомни, почему ты с ним так и не переспала?

Ру приблизился ко мне сзади, пристроив подбородок на моем плече.

— У меня тот же вопрос.

— Если бы вы видели его у бассейна с другими женщинами, вы бы поняли. — Сказала Родина.

Мы успели забыть о том, что слух Олафа больше не был человеческим, так что он тоже подключился к разговору, тихо сказав:

— Анита не такая, как другие женщины. Ее не трогают такие вещи.

Я не знала, что на это сказать, потому что он был прав. В противном случае мы с Бернардо пересекли бы границы дозволенного еще в нашу первую встречу. У меня не было намерений так поступать. Мы были