Враг неведом - Ник Перумов

Теперь остановить корабль мог только флот самой Земли.

У дверей Совета стояла внушительная охрана. В незнакомой Твердиславу белой форме, в полном боевом и с оружием, снятым с предохранителей. На парня и сопровождавшего его офицера — подчинённого Конрада — стражи смотрели тускло и подозрительно. На все однообразные заявления — нас ждёт его высокопревосходительство! — следовал столь же однообразный ответ — никто не смеет входит в зал Совета, не будучи его членом.

— Бесполезно, — офицер только махнул рукой. — Лучше и в самом деле подождать где-нибудь здесь.

Фойе перед залом Совета и впрямь располагало к неспешному ожиданию. Ручейки, живые рощицы, фонтаны, птицы… Цветы, буйное смешение красок, тяжёлый аромат громадных мясистых лепестков и венчиков…

— Подождём?.. — провожатый уже направился к уютной беседке возле орошающего воздух фонтана.

— Нет, — хрипло ответил Твердислав. Там, за плотно закрытыми дверьми Совета, сейчас творилось что-то… нет, не страшное… но грозящее перерасти потом в это самое страшное и даже непоправимое.

Совет бушевал. Никогда ещё чинное собрание не знало таких страстей, такого нагромождения доводов и контрдоводов, обвинений и контробвинений; Корнблат так и не ушёл с трибуны, стоял, забрасываемый наводящими вопросами оппонентов Исайи:

— Не считаете ли вы, профессор, что в данном конкретном случае имело место превышение полномочий уважаемым верховным координатором?..

— Не считаете ли вы, профессор, что отсутствие какого бы то ни было статистически достоверного результата при столь богатой выборке однозначно свидетельствует в пользу отказа от эксперимента “Вера” в его нынешнем смысле?..

— Не считаете ли вы, профессор, что в изначальном своём виде Проект был обречён на неудачу и не имел никакого шанса на успех — что должно быть ясно, по моему мнению, любому трезвомыслящему человеку, знакомому хотя бы с азами точных и естественных наук?..

— Не считаете ли вы, профессор, что утверждённая его высокопревосходительством верховным координатором смета расходов Проекта “Вера” полностью абсурдна и ведёт лишь к разбазариванию ресурсов?..

— Не считаете ли вы, профессор, что при составлении самого Проекта имел место злой умысел и его создатели стремились лишь ослабить наши ряды?..

После этого вопроса, выкрикнутого с места самой Мак-Найл, в зале разом наступила мёртвая тишина. Роковые слова произнесены. Теперь — открытая схватка. Отмолчаться и не ответить на такое обвинение Исайя Гинзбург не может.

Красный, потный Корнблат судорожно утирался огромным носовым платком. Руки его тряслись — потому что рядом стоял каменно-спокойный Исайя и ласково, даже ободряюще смотрел на него…

— А… Э-э-э… Я, собственно говоря, старался излагать высокому собранию… э-э-э… лишь те факты, кои мог подтвердить документально, равно как и выводы, вытекающие лишь из таких фактов…

Завилял хитрец, подумал Исайя. По лицу Мак-Найл явствовало, что старая львица рассчитывала совсем на другой ответ. Взгляд её буравом впился в переносицу генерала-от-экологии, и тот, лишний раз утеревшись платком, с великими мучениями принялся выдавливать из себя слова.

— А… э… Собственно говоря, факты, что я привёл высокому собранию… ярко характеризуют людей, стоящих и посейчас во главе Проекта “Вера”, как… мнэ-э-э… действующих по принципу “quia nominor leo”, как персон глубоко… мнэ-э-э… безнравственных, лишённых каких-либо человеческих чувств, закоренелых властолюбцев… — Оратор старался взвинтить сам себя, отрезать пути к отступлению. Мак-Найл следила за ним с удовлетворением. Сейчас она напоминала уже не львицу, а старую паучиху, хладнокровно наблюдающую за трепыханием жертвы. — Таким образом, учитывая всё вышеизложенное… м-м-м… кратко подытожу, чудовищный перерасход материальных средств и людских ресурсов, полный провал идеологии, приведшей к массовому дезертирству… м-м-м… этого, очевидно, достаточно. Sublata causa, tollitur morbus. Без этих людей, что стояли у истоков Проекта… Difficile est proprie communia dicere… В общем, ответ утвердительный. Косвенные данные говорят, что…

Исайе пришлось сделать шаг и слегка коснуться плеча Конрада — тот уже готов был броситься на говорившего.

Зал молча стоял, ожидая. Малкольм закряхтел и нажал кнопку — зелёный огонёк, вежливый запрос к председателю на предмет получения слова.

— Уважаемые коллеги! Независимый эксперт донёс до вас мнение своей комиссии. Вы все были свидетелями демонстрации видеоматериалов. Согласно Уставу Совета, часть вторая “Председатель Совета”, пункт 48 “Досрочное прекращение полномочий”, процедура импичмента может быть начата, если в случае поименного голосования не менее двух третей членов Совета плюс ещё один голос последовательно выскажутся за. В этом случае, согласно пункту 48, подпункту 48-точка-2, председатель лишается права самостоятельного принятия решений и, пока длится расследование его деятельности, обязан согласовывать каждое с Опекунским Советом в количестве 10 человек, каковой Совет вправе также самостоятельно предлагать к обязательному исполнению решения, направленные… ну и так далее, уважаемые коллеги. Согласно пункту 46 части второй, любой член Совета может поставить вопрос об инициации процедуры. — Он перевёл дыхание. Если он сейчас произнесёт роковые слова, отступления для него лично уже не будет. — Я ставлю вышеупомянутый вопрос на голосование. Но прежде, чем начать его…

За плотно запертыми дверьми зала заседания что-то глухо рвануло. Срывая с плеч шестистволки, отделение внутренней охраны ринулось к выходу.

Исайя негромко вздохнул, поворачиваясь к Корнблату.

— Вы слегка опередили события, профессор. Твердислав всё-таки вернулся.

Сидеть и ждать — невыносимо! Там, за дверью, за спинами охранников в белом, творилось что-то жуткое, неправильное, неправедное. Твердислав не мог объяснить, что именно, он просто не находил себе места, рыща по нарядному залу, словно голодный кособрюх весной в поисках корма.

“Великий Дух, вразуми меня. Что, что влечёт меня с такой силой за эти бронированные двери? Там пытают ребёнка, насилуют девочку, режут на куски живьём парня из моего клана? Нет. Там разбираются с его высокопревосходительством верховным координатором господином Исайей Гинзбургом. Мне вообще-то нет до него никакого дела, но…

— Они потребовали его крови, — прозвучал рядом негромкий голосок. Твердислав… нет, он даже не развернулся, он как-то немыслимо извернулся, чуть ли не перекинувшись через себя.

Аэ, в обычном боевом комбинезоне сторонников верховного координатора, сидела в ближней беседке, закинув ногу на ногу. А рядом с ней… У Твердислава едва не подкосились ноги.