Невеста против (СИ) - Вансловович Лика

Я с трудом заставляю свой онемевший язык слушаться и, как заведенная, твержу:

— Он ранен, он может умереть!

Сначала я слышу лишь собственный шепот, тихий, слабый, потом заставляю себя выталкивать слова быстрее и громче, но Эрик, раздавая приказы на ходу, ничего не замечает.

— Оливер истекает кровью! — наконец выкрикиваю я, и австриец сбивается с шагу, замирает, оборачивается вместе со мной и видит, как дядя, едва поднявшись, снова падает на землю.

— Павел! Помогите хозяину! Ведите в дом! Быстро! — приказывает Эрик, перемеживая реплики далеко не самыми благородными выражениями.

Он снова разворачивается к дому, сильнее прижимает меня к груди и ускоряет шаг, почти переходя на бег.

Часть 3. Глава 27

Первое, что я увидел придя в себя — это ее лицо! Так близко, что я мог разглядеть мельчайшую черточку, чувствовал ее запах и слышал дыхание.

Поначалу я просто решил, что это очередной бредовый сон. Кажется, у меня была горячка, и я долго не мог отличить явь от дурмана. Яркие картинки калейдоскопом мелькали перед глазами. Сколько раз я видел Риану в крови, с ножом в сердце или с пулей во лбу? Однажды мне даже привиделась Амалия, сжимающая руки на тонкой шее моей хрупкой девочки. Я видел ее отца с кнутом в руках и Крайнова со сбитыми кулаками. И вот теперь я открываю глаза и вижу ее рядом, на своей кровати, со спутанными волосами, бледным осунувшимся личиком, но совершенно живую.

Осторожно тянусь рукой к ее лицу, чтобы убедиться, что она настоящая. Хмурится во сне, ресницы тревожно дрожат, с губ срывается слабый вздох, и она наконец просыпается. Графиня пристально смотрит на меня и молчит.

— Доброе утро! — хрипло произношу я.

В карих глазах мелькает понимание, удивление и радость. Она торопливо касается ладонью моего лба и облегченно выдыхает.

— У вас наконец-то спал жар! — вы меня напугали, герцог.

— Неужели? Разве моя смерть не подарила бы вам так страстно желаемую свободу?! — слежу за ее взглядом, за тем, как она сводит брови и обиженно поджимает губы.

— А как же ваши обещания, что у нашего малыша будет семья? Что он не будет безымянным, не станет расти без отца, что его будут любить? Всего лишь слова, сказанные, чтобы добиться моего расположения!

— Несомненно, я озвучил их именно для этого! — отвечаю, осторожно касаясь ее шеи и узкого плечика.

Она отстраняется и хмурится еще больше.

— Лучше бы вы бредили!

Безрезультатно пытается сбежать, но я удерживаю ее на месте, даже когда боль простреливает плечо и вынуждает зажмуриться.

Графиня прекращает вырываться и замирает, глядя на меня с беспокойством.

— Я не сказал, что это неправда, Риана!

— Перестаньте распускать руки! — шипит на меня девчонка, больше всего похожая на обиженного котенка.

— Должен напомнить вам, что вы сейчас лежите в моей постели, и я не помню, чтобы заманивал вас сюда шантажом или обманом!

— Вы все время меня звали и пытались убедить доктора, что мне грозит смертельная опасность, злились, порывались куда-то пойти, размахивали руками и оскорбляли всех, кто пытался вас вразумить! Эрику вчера крепко досталось от вас! А мне приходилось сидеть у вашей кровати целыми днями и держать вас за руку! А вчера я так устала, что просто сдалась и заснула здесь! — демонстративно фыркнув, заявила Риана.

Наверное, она ждет, что я начну просить прощения? Но это не так — ни грамма стыда не чувствую, совсем. Притягиваю ее к груди, вынуждая уткнуться холодным носом в мою грудь. Рана ноет, но вполне сносно, я глубоко вдыхаю запах своей женщины и испытываю настоящее облегчение просто, потому что она рядом…

— Как вы себя чувствуете, Риана? Вам ведь тоже досталось! — осторожно оглаживаю ее спину, все еще не веря, что она цела и невредима.

Она выдыхает мне в шею и немного отстраняется, чтобы заглянуть в глаза.

— Со мной все будет в порядке, вы спасли меня, Оливер! Я боялась, что он навредил малышу, но доктор уверяет, что с ним тоже все хорошо! Остались лишь синяки — они пройдут со временем, и я пока мало что могу удержать в правой руке, но и это еще не конец света!

Я молчу, глубоко дышу и отвожу взгляд: перед глазами возникает та самая жуткая сцена, где девчонка с побелевшим от боли лицом и обескровленными губами сжимает в руке лезвие ножа и пытается объяснить мне, что так было нужно, чтобы спасти меня!

Не выдержав, тянусь к ее губам и целую их с жадностью голодного зверя. Она пытается вырваться и даже упирается ладонью в мою грудь, но быстро сдается и расслабляется, робко пытается отвечать на мои варварские действия.

Останавливаюсь, только почувствовав, что она едва ли не задыхается, не успевая сделать очередной вдох. Губы слегка припухли, глаза сверкают пламенем, а на лице появился румянец. Злится ли она или все-таки желает, чтобы я продолжал?! Хочется стянуть с нее дурацкое платье и убедиться, что она действительно цела, осмотреть каждый синяк и ссадину и целовать до тех пор, пока она не перестанет хмуриться и стесняться моих прикосновений. Но слабость в теле и больное плечо все же остужают мой пыл, и я откидываюсь на подушку, стараясь выровнять дыхание и успокоиться.

— Вам нужно отдохнуть, а я пока позову доктора и попрошу приготовить для вас завтрак, — неуверенно бормочет Риана, снова предпринимая робкую попытку вырваться из моих рук и не причинить мне боли при этом.

— Не так быстро, — шепчу ей на ухо, не сдерживая улыбки. — Сначала вы тоже меня поцелуете!

Обжигает гневным взглядом, пытается напугать строгим блеском в тепло-карих глазах, потом мученически вздыхает и все же тянется к моим губам в скромном и невинном поцелуе. На этот раз я сдерживаюсь и не пытаюсь ее подавить, позволяю себе ровно столько, насколько осмеливается Риана.

— Я так испугалась, что вы не выживете, вы ведь даже не понимаете этого, да? Я вдруг поняла, что если вас не будет рядом, меня никто не защитит… — тихо призналась она, пряча от меня мокрые глаза.

— Очевидно, что ради вас я готов даже вернуться с того света! — насмешливо отвечаю ей, пытаясь вызвать улыбку, но она лишь обиженно хмурится.

— Не самая удачная шутка, — бормочет в ответ.

Поддеваю острый подбородок и заставляю смотреть в глаза.

— А кто здесь шутит? Я уверен, что влюблен в вас, а я готов на очень многое ради тех, кого люблю! — мои слова звучат почти, как угроза, но я ведь хочу, чтобы мне верили и не смели сомневаться.

Риана закрывает глаза, но я все равно понимаю, что она прячет в них слезы, и осторожно целую дрожащие веки.

— Молчи, мне не нужно, чтобы ты сейчас что-то говорила! Просто принеси мне завтрак: я действительно ужасно голоден. Ненавижу чувствовать себя слабаком! — немного отстраняюсь и жду, когда она успокоится и расслабится.

Графиня открывает глаза, в которых плещется столько эмоций и чувств, что, пожалуй, этого нельзя передать словами.

— Я сейчас, — севшим голосом произносит она и осторожно выбирается из постели.

Часть 3. Глава 28

Устроившись в библиотеке с чашкой крепкого чая, я наслаждалась тишиной, пыталась навести в голове такой же идеальный порядок, как и на этих полках с книгами, но выходило пока не слишком удачно.

Странно, но сейчас в моих руках оказалась «Божественная комедия» Данте Алигьери. Она была достаточно тяжелой для левой руки, и я тут же положила книгу на колени, чтобы было удобнее читать. Я коснулась темного переплета и раскрыла первую попавшуюся страницу.

«Зло ближнему — вот где источник бед, Оно и сбросит в пропасть, может статься», — хорошая цитата, сразу напомнила мне об отце, который никак не мог остановиться в своей жажде отомстить. Теперь его личный убийца и мучитель, отправленный за тем, чтобы убить родную дочь, станет для него погибелью. Гордое имя князя Строгонова померкнет, утратит свой прежний лоск, а награды, полученные в бою, обесценятся… Остановится ли на этом герцог, когда окончательно оправится от раны, кто знает? Если ад, о котором писал Данте, существует, какой из девяти кругов достанется отцу?