Вселенная разумная - Максим Карпенко

Предпринимаются некоторые попытки объективного подтверждения данных, полученных Моуди. В качестве исходных посылок для этих исследований использовались старинные поверья, объяснение которым утеряно в веках, об известных каждому печальных датах: 3 дня, 9 дней, 40 дней... Подобная теоретическая база может быть, разумеется, определена как реакционно-идеалистическая и мистическая-нет проще занятия, чем изготовление и навешивание ярлыков, - однако индикатор - жидкий кристалл, созданный на основе холестерина человеческой крови, показал четкий выброс какой-то энергии у девятидневной могилы.

Зимой 1986 года нами были проведены аналогичные наблюдения, индикатором в которых служили рамки, применяемые для биолокации. Был обнаружен устойчивый и четкий эффект значительного отклонения рамки у двух операторов, проходивших над сорокадневным захоронением. В контрольных наблюдениях на заведомо старых захоронениях отклонений рамки не наблюдалось.

Сам предмет исследований - поиски экзосоматической системы, или души, - с максимально возможной ясностью выявляет противоположность философского подхода, исповедуемого исследователями.

С одной стороны, поиски души заключены в рамки идеалистического подхода, являясь в определенной степени продолжением традиции религиозных исканий.

Сторонники другого подхода, руководствуясь в своей деятельности концепциями монистического материализма, пытаются определить экзосоматическую систему как некоторую материальную структуру, свойства которой в настоящее время, по-видимому, не могут быть описаны на языке современных физических теорий.

Бесспорно, выбор того или иного мировоззренческого базиса целиком определяется исходными философскими установками исследователя или группы исследователей, а поскольку эти установки в своем рафинированном виде представляют собой аксиомы, не замкнутые метатеорией, сегодняшний спор о правильности выбора применяемого подхода попросту бесполезен.

Однако, отсутствие возможности исследования и сравнения исходных аксиом каких-либо систем не закрывает путей сравнения систем, построенных на той или иной аксиоматической базе, по произвольно выбранным критериям. Цели, стоящие перед этой рукописью, определили выбор в качестве таких критериев сравнения философских систем этику и теорию познания - гносеологию.

Некоторыми учеными, в том числе даже философами-материалистами, поддерживается точка зрения, согласно которой-львиная доля заслуг в построении этики принадлежит идеализму. На это можно высказать несколько возражений. Во-первых, материализм - учение несравненно более позднее, чем идеализм, возникший из анимистического видения первобытного человека, зарождающаяся социальная жизнь которого потребовала, в первую очередь, разработки этических норм. Во-вторых, присущие некоторым религиозным - что практически тождественно-идеалистическим системам этические нормы вряд ли могут служить примером и образцом для подражания. И, в-третьих, всегда возможен широкий взаимообмен нравственными ценностями между идеализмом и материализмом: определенные этические критерии могут быть равноприемлемыми для обоих течений - и это главное, хотя, возможно, и не единственное, что их объединяет.

В познании окружающего мира материализм доказал, по сравнению с идеалистическим подходом, действенность своей теории познания - гносеологии. Недостаточность идеалистической теории познания заключена, в первую очередь, в присущем в той или иной мере всем идеалистическим системам агностицизме, то есть признании непознаваемости окружающего мира. Это неверие в познаваемость одарило гносеологию идеализма бесплодием, обрекло исследователей-идеалистов на творческую пассивность: нельзя или, по крайней мере, очень трудно браться за задачи, если нет никакой уверенности в возможности их решения.

Заманчивая, казалось бы, возможность,, представляемая идеализмом ученым откладывать, как "непознаваемое", неподдающиеся решению задачи, вряд ли может увлечь такое пытливое и неугомонное существо, каким является человек. Это обстоятельство, помимо вроде бы очевидной, ощутимой телесности, материальности мира, послужило причиной того, что "подавляющее большинство естествоиспытателей является стихийными материалистами", - замечание справедливое, но употребленное, к сожалению, в первоисточнике не очень корректно.

Вообще говоря, вопрос о познаваемости мира далеко не прост и было бы чрезмерным упрощением желание отделаться торжественно-оптимистическим заклинанием: мир познаваем, дело только за временем. Современная наука поставила целый ряд интереснейших вопросов, для которых, как кажется, сейчас нет никаких ответов. Одним из примеров современного физического.закона, утверждающего принципиальную невозможность получения полного знания, может быть названо уже упоминавшееся соотношение неопределенностей Гейзенберга, запрещающее одновременное знание импульса и координаты электрона. Положение, следует признать, сложилось весьма недвусмысленно и выход из него был предложен в применении статистических методов, которые, хорошо описывая параметры и поведение сообщества электронов в целом, тем не менее, никак не могут прояснить судьбу отдельной частицы. Это, казалось бы, не так уж страшно, однако подобное пренебрежение частностями далеко не всегда может быть приемлемо. Статистические методы изучения, например, человеческого общества, которыми широко пользуется социология, могут нарисовать в целом позитивную картину состояния общества: все здоровы, все образованны, все благополучны, эрго - все счастливы. В среднем. А как быть с судьбой, которая есть отклонение, флуктуация от этого среднесчастливого распределения? Можно ли ею пренебречь? При помощи каких критериев можно проводить такое пренебрежение? По каким критериям можно определить уровень этого пренебрежения? Сколько сигм взять?

Здесь же может возникнуть вопрос о глубине самопознания человека - это уже упоминавшийся вопрос об автодискрипции, - есть ли предел этому самопознанию и где он проложен? Нас остановит принцип неопределенности или мы встанем в тупик еще раньше, перед хаосом броуновского движения молекул? Разумеется, все это не имеет никакого практического значения, но вопрос здесь ставится д принципе - способны ли мы получить всю полноту знания о самих себе? Другая близко примыкающая к соотношению неопределенностей проблема заключается во взаимодействии объекта и субъекта в исследованиях, в определении влияния прибора, средства измерения, наблюдения на объект исследований. Каково соотношение между истинной величиной измеряемого параметра и той величиной, которую сообщает нам прибор, сам неминуемо включенный в изучаемый процесс? Какова степень истинности нашего знания? В последнее время проблема взаимоотношений субъект-объект приобрела максимальную, наверное, остроту в связи с формулировкой принципа антропности, о котором более подробно будет говориться в следующей главе и из которого следует поразительный вопрос: познает ли Разум истину о Вселенной или сам порождает Вселенную, соответствующую его представлениям об истине? Еще одной непростой проблемой, поставленной современным естествознанием перед философией, является вопрос о всеобщности принципа применяемости практики как критерия истинности научного знания. Физики-материалисты, например, прямо говорят о невозможности проведения какой-либо практической проверки таких теоретических конструкций, как параллельные миры Эверетта, черные дыры, максимоны Маркова. Вот что писал еще в начале б0-х годов Фред Хойл: "Физика имеет дело с частицами и их взаимодействиями.