Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды - Николай Зенькович

Но, пожалуй, самая знаменательная фраза вице-президента – вот эта: «Если мы такое постановление сейчас не примем, я, собственно говоря, даже не знаю, так сказать, в чем их поддержать в данном плане». Лидеры молодой российской государственности оказались совершенно беспомощными в первой же сложной ситуации. Впрочем откуда быть опыту в подобных делах? В «Белый дом» их тоже внесла митинговая стихия площадей, только московских. Вот и вся разница.

Помощник Юра лучше знает

Ничего иного, кроме как дать двое-трое суток после выхода постановления для наведения порядка, вице-президент предложить не мог.

– Если порядок не будет наведен в указанный срок, необходимо вмешательство тех органов и сил, которые способны разоружить эту банду и применить к ней соответствующие меры, – по-военному решительно заключил Руцкой. – Вот и все, что я хотел вам сказать. Если есть вопросы, я с удовольствием отвечу.

Читая стенограмму этого заседания, не веришь своим глазам. Доклад вице-президента, мягко говоря, производил удручающее впечатление. Разве это поверхностное, сумбурное сообщение можно называть политическим докладом? Ни вскрытия причинно-следственных связей, ни глубокого проникновения в суть происходящего, ни хотя бы более или менее логического изложения. Как в воду глядел Ф. Рузвельт полвека назад: политика – слишком серьезное дело, чтобы ее доверять военным.

Он и доложил то, что бросилось в глаза как военному. Беда, когда у штурвала власти становятся люди, плохо знающие свою страну.

Хасбулатов, в силу своей преподавательской привычки склонный к системному анализу, почувствовал некую легковесность сообщения докладчика, не представившего целостную картину:

– Кстати, помощник народного депутата Хасбулатова Юра Черный тоже может дать анализ, и глубокий, если будут вопросы.

Руцкой обвел глазами зал:

– Да, здесь присутствует Юрий Черный, приехавший из Грозного, здесь депутат Рудкин. Они тоже могут объективно рассказать, что там происходит.

Один из членов Президиума спросил, есть ли у Дудаева социальная опора, и если есть, то какая. Дать исчерпывающий ответ докладчик не мог, откровенно заявив:

– Чтобы это было объективно, думаю, надо предоставить слово человеку, который там живет, и он расскажет вам, какая у него опора. Но из своих соображений, которые у меня сложились от встреч и разговоров, я вам скажу: это очень маленький круг людей. В основном с уголовным прошлым, ранее судимые. Вот непосредственный заместитель Дудаева, я назову его фамилию – Сосламбеков Юсуп – был осужден за изнасилование. Посмотрел я на людей, которые его окружают, и скажу вам честно: ну, никаких симпатий они не вызывают. Что касается аулов, в которых живет сельское население, то Юрий Черный может подтвердить: поддержки Дудаеву там нет, а его представителей туда даже не пускают. В городах, на крупных предприятиях, его тоже не поддерживают. Вчера на Центральной площади Грозного был митинг представителей народов Чечено-Ингушетии, которые выступили с обвинительным протестом в адрес Дудаева.

Руцкой сделал паузу, шумно отпил из стакана, принесенного официанткой.

– Почему я настаиваю на признании полномочий Высшего Временного Совета как законодательного органа? – обратился он к залу. – Потому что наше постановление даст ему возможность действовать, принимать конкретные меры. Министр внутренних дел бездействует совершенно, говорит, что им никто не руководит, никто не дает распоряжений. Вы спрашиваете об опоре, о поддержке…

Руцкой снова отхлебнул из стакана с чаем.

– Раньше он имел ее. Если бы, допустим, он пошел на штурм Комитета государственной безопасности и МВД 24 августа, когда был низложен Верховный Совет, это можно было бы еще как-то оправдать. Путчисты в Москве потерпели поражение, и народный гнев обрушился на тех, кто разделял их позиции. Но ведь штурм состоялся позже. Поэтому то, что они сделали, оправдывать никак нельзя. При штурме Верховного Совета погиб председатель Грозненского горсовета Куценко. Я думаю, прокуратура должна заняться этим вопросом вплотную. Не может быть, чтобы человек сам выпрыгнул через стекло, как они это преподносят. Сначала открывают окно, а уже потом прыгают. А захват телевидения? Никто, кроме членов их исполкома, не имеет права появляться на телеэкране. О раненом подполковнике Аюпове при штурме здания КГБ я уже вам докладывал. Мне кажется, Дудаев стал заложником. Отвернуть назад он уже не может. Ему этого не дают. Он постоянно под контролем, его не охраняют, а, скорее, стерегут.

Хасбулатов снова подал реплику:

– Вот эта изоляция от народа, похоже, и заставляет его действовать более агрессивно.

У Руцкого спросили, достаточно ли оснований для того, чтобы «поступить так, как поступают с бандой».

– У нас есть документ от прокурора республики, который подтверждает, что это незаконные действия со стороны данной группировки. Поэтому, если мы примем сейчас предложенный вам проект постановления и дадим им какой-то срок, два-три дня, сколько они попросят, и эта группа не прекратит свою деятельность, то мы имеем полное право провести задержание и арест этих людей. Закон на нашей стороне.

– Очень быстро, – с сомнением покачал головой Хасбулатов.

– Надо предложить незаконно вооруженным формированиям сдать оружие, – подал голос Абдулатипов. – В противном случае будут приняты меры в соответствии с законодательством.

– Такой пункт я уже предлагал на малом Совете, – ответил Руцкой, – о сдаче оружия. Но там сказали – не надо, нас неправильно поймут. Если вы примете такое решение, я только спасибо вам скажу. В преамбуле мы это изложили. У нас есть документ прокурора и обращение от республики с просьбой признать их Временный Совет в качестве законодательного органа, который наведет порядок. А то, что вы предлагаете, это даже лучше. Потому что вы являетесь высшим законодательным органом, а Чечено-Ингушетия не выходила из состава Российской Федерации. Если закон предусматривает уголовную ответственность за незаконное хранение и ношение оружия и за терроризм против законных органов власти, то мы имеем право называть вещи своими именами.

– Так и запишем, – согласился Хасбулатов. – «Незаконным вооруженным формированиям в течение двух дней сдать оружие». Только кому?

– Министерству внутренних дел республики, – подсказал Руцкой. – Вот интересная ситуация, а? Они за то, чтобы у них порядок был, но хотят это сделать чужими руками. Это все-таки республика, пускай и автономная, у которой свои органы власти есть. Я сказал им: буду просить Президиум Верховного Совета, чтобы их Временный Совет признали как полномочных представителей власти, правопреемников Верховного Совета до выборов. А дальше сами действуйте. У вас есть МВД, есть КГБ.

Слово попросил Шахрай.

– То, что в Чечено-Ингушетии произошел государственный переворот, а не что-либо иное, – сказал он, – сомнений нет, надо быть готовыми к введению чрезвычайного положения. К этому неизбежно придем, если не будут выполнены два пункта, предусмотренные проектом постановления. А они, к сожалению, могут «зависнуть»…

Хасбулатов разъяснил, что этот вопрос прорабатывается. Но для введения чрезвычайного положения требуется просьба правительства. А с ней не так все просто.

– Я нашел хорошую кандидатуру на пост министра. Командует дивизией на Дальнем Востоке. Не относится ни к каким группировкам. Дал согласие переехать в Грозный. А вот местное правительство – ни в какую. И сегодня очень строго говорил с премьером, однако решения не добился.

Руцкой, комментируя слова Шахрая, произнес:

– Я согласен с Сергеем Михайловичем: если намеченные нами меры не будут реализованы Временным Советом и правительством Чечено-Ингушетии, придется вводить режим чрезвычайного положения. Только это может остудить горячие головы. Иначе и другие автономии Северного Кавказа, глядя на Грозный, повторят то же самое. А вообще-то лучше обойтись без режима чрезвычайного положения, а просто слетать туда на Ил-76 с определенной группой, собрать их всех и привезти на улицу 1905 года.

– Может, записать в постановлении, что в случае невыполнения указанных пунктов будет рассмотрен вопрос о введении чрезвычайного положения? – в раздумье произнес Руслан Имранович. – Как вы считаете, Александр Владимирович? Не надо?

– На чрезвычайное положение должна дать согласие республика, – предупредил кто-то из приглашенных. – Это все надо конституировать.

– Мы об этом думаем уже две недели, – ответил председательствующий. – Принят российский закон о чрезвычайном положении. Согласно ему введение этого режима предполагается с предупреждения, некоего обращения. Если откровенно, то мы уже подумывали об этом, и настаивали. И премьер-министр Беков обещал: «Да, хорошо, я немедленно…» И наш министр внутренних дел тоже «за». Правда, на словах. Я у него спрашиваю: «Ты же мне обещал, в чем дело?» А он: «Не могу, то да се…» Всячески уклоняется от того, чтобы взять на себя ответственность. Более того, намекает, что уйдет в отставку, если будем оказывать на него давление.