Место под солнцем (СИ) - Эльберг Анастасия Ильинична

Эоланта протянула руку и погладила его по щеке.

— Ну, коли так, ты должен выполнить свое обещание. Король всегда держит слово, верно?

— А что я обещал?

— Оттрахать меня так, чтобы я забыла свое имя. В прошлый раз ты старался, но недостаточно хорошо. Покажи своей королеве, чего ты стоишь.

***

Полная луна заливала комнату холодным призрачным светом, в саду пели сверчки. Эоланта лежала, прижавшись к боку Ливия, и думала о том, что еще никогда не чувствовала такого покоя. В дом могла ворваться толпа вооруженных людей, мир мог перевернуться, но ее сердце продолжит биться так же ровно, а дыхание не собьется ни на мгновение. Этот мужчина, который притягивает опасность и живет опасностью, защитит ее от любой беды. Рядом с ним она должна чувствовать себя как на пороховой бочке, ведь он преступник, и вряд ли когда-нибудь займется мирными и законными делами. Любая нормальная женщина на ее месте убежала бы, сломя голову, и держалась от него подальше. Но Эоланта гладила руку Ливия, рассеянно перебирая пальцы, ощущала тепло его кожи и с наслаждением вдыхала его запах, уже ставший родным. Она сошла с ума — и ни капли об этом не жалеет. Если бы кто-то стер ей память и вернул тот день, когда Сезар принес маленькое фото Ливиана Хиббинса, она бы совершила это безумство снова.

— Что молчишь? — заговорил Ливий. — На этот раз я тоже недостаточно постарался?

— Не знаю, что и сказать. — Эоланта положила голову ему на грудь. — Ночь только началась. Но я чувствую, что ты работал над собой. Познакомишь меня со своей наставницей?

— А ты хочешь с ней познакомиться?

— Почему бы и нет? Вдруг и я чему-нибудь научусь?

Ливий медленно перебирал ее волосы.

— Что сказал Сезар, узнав о твоем решении уехать из дома?

— Он был в ярости, но смирился. Рано или поздно мы смиряемся со всем. Он знал, что когда-нибудь это случится.

— Думаю, он представлял твой отъезд несколько иначе. И даже в самых страшных снах ему не привиделось бы, что ты решишь связаться с кем-то, подобным мне.

— Не говори глупостей. — Эоланта поцеловала его в плечо и перебралась на подушку. — Чем ты занимался у Гектора так долго?

Тяжело вздохнув, Ливий потянулся за сигаретами, но в последний момент решил не закуривать и потянул на себя одеяло.

— Ничем особенным, — ответил он с безразличным видом. — Играл на рояле, гулял, плавал в бассейне, читал. У него отличная библиотека. Много исторических книг.

— Скучно было без женщин, должно быть? В Алжире их полно. Северин говорил, что ты несколько лет помогал мадам Брике. Ее заведение славится самыми красивыми девушками в тех местах.

— Кстати, а чем вы занимались с Северином, да еще так долго?

— Беседовали по душам, играли в теннис.

— Надеюсь, ты хотя бы раз отомстила за меня и разделала его под орех. Порой мне кажется, что этого парня обыграть невозможно.

— Да, он хорош. — Эоланта положила ладони под щеку и прикрыла глаза. — Когда мы поедем домой? К тебе домой?

— После того, как я обзаведусь новым паспортом. Думаю, дня через три-четыре. Завтра позвоню знакомому, он решит этот вопрос. Потом я отвезу тебя в Алжир и уеду по важному делу. Много времени это не займет.

Ливий все же поднял с пола пачку сигарет, достал одну и поднес к ней зажженную спичку.

— Снова дело? Не отпразднуем?

— Можно сказать, что без этой детали дело не будет завершенным. Или ты хочешь, чтобы начальник тюрьмы, с которым ты спала целых полгода, открыл свой поганый рот и рассказал много интересного?

Эоланта подняла голову от подушки.

— О боги. Я совершенно забыла о Леоне.

— Зато я о нем помню. Равно как и о том, чем вы занимались. И будь уверена: перед смертью он хорошенько помучается.

— Ты не должен его убивать, Ливий. Ты мог бы…

— Не заставляй меня в стотысячный раз напоминать о том, что не стоит лезть в мужские дела.

— Он по-своему дорог мне. Благодаря ему я получила работу.

— Не начинай, Эоланта. Если я сказал, что Леон Кадар сдохнет, то он сдохнет, и даже первые боги не посмеют мне перечить.

— Я тоже не смею перечить своему королю. — Она взяла у него сигарету, сделала пару затяжек и выпустила дым в потолок. — Надеюсь, ты отдохнул? Как насчет того, чтобы постараться еще разок?

Глава пятнадцатая. Сезар. Настоящее

Весна 1977 года

Алжир

Достав из потайного кармана пиджака маленький стеклянный пузырек, Сезар высыпал остатки его содержимого на фарфоровое блюдце, наклонился и, зажав мизинцем одну ноздрю, вдохнул порошок. Он принадлежал к тому поколению наркоторговцев, которые не употребляют собственный товар, но пять суток без сна свалят с ног даже темное существо. А бессонница в последнее время навещала его все чаще. Сезар работал на износ, хотя здоровье начало подводить. «Вы себя убьете, мистер Нойман, — говорил личный врач. — Вам нужно почаще отдыхать. Вы состоятельный мужчина и можете себе это позволить. Наймите управляющего. Бизнес будет прекрасно функционировать без вас». Сезар кивал, продолжая работать в прежнем режиме. Пузырек с волшебным порошком стал неотъемлемым атрибутом его ежедневного костюма вместе с идеально подобранным галстуком за несколько сотен долларов и бриллиантовыми запонками. За последние несколько месяцев Сезар не раз замечал, что порошок убывает слишком быстро, но мысль о том, что он, возможно, превратился в наркомана, не пугала. Он долго работал над стимулятором в лаборатории, исключив из состава кровь светлых эльфов, и у темных существ препарат зависимость не вызвал. По крайней мере, не так быстро, как у людей. Зато возвращал трезвый рассудок и бодрость и ненадолго исцелял от головной боли. А заодно и от размышлений о том, что Сезар свернул не на ту дорогу и, верный себе, выжимает педаль газа до упора, прекрасно зная, что в итоге приедет в никуда.

Где-то там, очень далеко, осталась Эльдара, которая не сдерживала слез радости, встречая мужа. Взрослые дочери, устроившие личную жизнь за границей. Подросток-сын, тихий улыбчивый мальчик, любивший книги и игру в шахматы и мечтавший поступить на медицинский факультет. Сезар видел в нем себя, и это вызывало отчаяние пополам со злостью. Когда-то он мог бросить все и вернуться к законной деятельности. Успешный бизнесмен, владелец фармацевтической фирмы. Он мог бы взять отпуск на несколько месяцев, уехав с семьей в теплую страну, отдохнуть и начать все сначала. Открыть сеть лабораторий, в которых разрабатывали бы лекарства от неизлечимых болезней. Несколько больниц или восстановительных центров для наркоманов. Он мог бы выпутаться из этой паутины, из этой тьмы, которая тащила его все глубже и глубже. Но теперь назад уже не повернуть. У него есть все, о чем он мечтал — и все это он ненавидит. Ненавидит деньги, заработанные на чужих страданиях. Ненавидит империю, которую когда-то строил с таким воодушевлением и целеустремленностью. Ненавидит жену за то, что она до сих пор смотрит на него влюбленными глазами, хотя любить его не за что. Ненавидит детей за то, что они свободны и живут в том, другом, правильном, понятном и законном мире, куда он никогда не вернется.

Зря он согласился приехать сюда. Нужно было отправить Валентина восвояси, сообщив ускорение пинком под зад. Или пристрелить. Но Сезар принял решение, и теперь он здесь. На что он надеялся? Он вернулся сюда, увидел Ливия, вспомнил о сестре — и все стало еще хуже. Он играет в эту игру потому, что не умеет иначе. Жизнь научила его барахтаться до последнего и запрещать себе даже намек на мысль о проигрыше. Сезар Нойман всегда должен быть первым. Во всем. Сперва выиграть, а потом философствовать, пытаясь понять, на кой черт ему сдалась победа. Всю жизнь он боялся оказаться на вторых ролях. Не потому ли, что настоящий мужчина умеет с достоинством признавать свое поражение, а ему недостает смелости? Будь он мужчиной, давным-давно пустил бы себе пулю в лоб, разорвав этот круг.

— Мне бы воды, — прошелестел заглянувший на кухню Фуад.