Место под солнцем (СИ) - Эльберг Анастасия Ильинична

— Хочу, чтобы ты нарисовал меня.

— Я не умею рисовать портреты.

— Почему ты всегда споришь? — топнула ногой Грация. — Не хотел рассказывать про тюрьму, а теперь не хочешь рисовать мой портрет!

— Я нарисую твой портрет. Но при одном условии. Мы поедем в город и купим продукты, а потом отправимся на пикник. Не будем дожидаться ночи.

Девушка закусила нижнюю губу.

— Но сейчас слишком жарко, — сказала она.

— Мы найдем уютный оазис и устроимся там. Я пущу тебя за руль.

— Ладно. Так… где папа?

— Долгая история. Расскажу все по дороге.

Глава тринадцатая. Северин. Настоящее

Весна 1977 года

Алжир

Ливий вышел к завтраку после того, как со стола убрали пустые тарелки из-под яичницы и принесли блинчики с кленовым сиропом и малиновым вареньем. Сидевший напротив Северина Рамон Эверетт выглядел довольным и энергичным. Змей встречал людей и темных существ, которых окончательно переклинило на режиме дня, но этот парень мог уделать их одной левой. Он жил не просто по часам, но по минутам. Подъем — ровно в семь утра. Пробежка — ровно полтора часа. Выбор одежды и водные процедуры — ровно полчаса. Завтрак — ровно в девять. Хорошо еще, что он не измеряет линейкой количество налитого в чашку кофе и не взвешивает на весах еду, лежащую в тарелке. Фанатичные любители ритуалов вызывали у Северина легкое ощущение дискомфорта. Возможно, его следовало назвать стыдом, потому что собственная жизнь в режим не укладывалась. За исключением режима, который навязывался в тюрьме, конечно.

Змей обожал ложиться в кровать под утро, просыпаться после полудня и есть как попало, а в качестве спорта его устраивал теннис. И регулярный секс в те славные времена, когда их с Сабриной дела шли относительно неплохо. А то, что происходило между ним и случайными женщинами после расставания с подругой, и сексом-то назвать нельзя. Так, импульсивные попытки пробудить в себе желание и доказать, что на единственной не повернулся мир. Но горькая правда заключалась в том, что мир Змея повернулся на единственной. По-настоящему он хотел только одну женщину. Не красавиц из заведения Брике, способных творить чудеса в постели, а ее, Сабрину. Девушку, в которую когда-то влюбился с первого взгляда, о которой думал, засыпая в тюремных камерах, ради которой творил безумства и пускался в самые безнадежные авантюры. Он до боли хотел, чтобы все было так, как раньше. Чтобы их расставание оказалось страшным сном. Он должен проснуться, ощущая почти невесомую тяжесть ее головы на своей груди, вдыхать запах ее волос и думать о том, что боги сделали его самым счастливым из смертных и бессмертных. Он, а не ее новый хахаль, которому давным-давно следует начистить пятак. Северин поклялся себе, что обязательно сделает это. Сразу после того, как закончится история с Фуадом. Чем бы она ни закончилась.

— А, мистер Хиббинс. — Рамон посмотрел на наручные часы. — Вы почти не опоздали, как всегда.

— А, мистер Эверетт, — в тон ему ответил Ливий, садясь за стол. — Вы, как всегда, неподражаемы в своей язвительности.

— Пожелаете яичницу, господин? — осведомился подошедший повар.

— Крепкий кофе без сахара. Я не голоден.

— Перекусил бы немного, с похмелья-то, — забеспокоился Змей. — А то будет тошнить еще сильнее.

— Захлопни пасть. Я хочу свой кофе. Немедленно.

— Да, господин, — кивнул повар и направился в сторону кухни.

Халиф проводил его долгим взглядом и достал из кармана брюк пачку сигарет. Синяк, которым его наградил Умар, при свете дня выглядел не так внушительно, как ночью, но хмурый вид, бледность и тени под глазами наводили на мысли о том, что спал он плохо. А, может, и вовсе не сомкнул глаз. Северин, в свое время проживший с ним в одной квартире несколько месяцев, знал, что Ливий часто страдает от бессонницы. Навещает она его без связи с настроением, погодой или нервным напряжением. Такие ночи друг проводил либо за чтением, либо за своими дневниками. Последние были единственной постоянной привычкой в его жизни, полной хаоса. Записи Халиф делал каждый день и бережно хранил все тетради.

— Пора обсудить наши планы, — заговорил Рамон, с видом опытного хирурга разделяя ножом блинчик на четыре части. — Хорошо, что Сезар и Фуад вместе. Используем возможность и прирежем обоих щенков.

— Мы поговорим, — упрямо возразил Ливий. — Ты понял? Просто поговорим. Никто никого не режет. Никто никого не душит. Мы сядем друг напротив друга и поговорим, как мужчины.

— Помнится, вчера ты с ним уже говорил, но вышло так себе.

— Мы обсудим то, о чем Умару знать не следует.

— Только не говори, что подозреваешь и его, а? — подал голос Северин. — Это было бы чересчур.

— Вроде бы я приказал тебе захлопнуть пасть?

— Я скажу все, что думаю, а ты будешь слушать. С тех пор, как ты вышел из тюрьмы, я пытаюсь разглядеть в тебе прежнего Ливия Хиббинса, но до сих пор не увидел. Ты шарахаешься от каждого столба и в каждом человеке и темном существе видишь врага. Ты даже на меня напустился!

Халиф откинулся на спинку стула и смерил Змея высокомерным взглядом, но перебивать не стал.

— Я думаю, — продолжил Северин, — что ты должен принять решение. Этот человек отправил тебя в тюрьму и убил твою невесту. Он отобрал твой город и твои деньги. Ты не можешь спустить ему все это с рук даже при учете того, что через несколько дней уедешь навсегда, передав дела Насиру. Кстати, куда запропастился этот недоумок? Опять уехал по делам? В последнее время у него больше дел, чем у президента Соединенных Штатов, а?

— Нет, — тихо проговорил Ливий.

Рамон поднял голову от тарелки, не переставая жевать.

— Что ты сказал?

— В произошедшем нет вины Фуада. Он бы ни за что не решился на такое. Он бы меня не предал. Я хочу узнать, кто замешан в этой истории. Они, в отличие от него, заслуживают смерти. И получат свое.

— Признай: у тебя кишка тонка убить этого подлеца. Посмотри на себя. Скулишь, как девка. В русской тюрьме ты, не думая дважды, подошел к авторитету и высказал претензии ему в лицо, наплевав на правила, и был готов достать нож.

— Он мой друг и останется таковым, несмотря ни на что.

Выругавшись по-английски, Рамон швырнул вилку на стол.

— С меня хватит. Я не буду в этом участвовать.

— Проваливай, коли угодно. Это мой город, и я не собираюсь заливать его кровью. Я хочу справедливости.

— Остыньте, парни, — примирительно сказал Змей. — Еще секунда — и эта вилка воткнется Ливию в глаз, а после вчерашнего он и так не красавчик, а?

— С удовольствием выколол бы ему оба глаза, а потом вскрыл череп и проверил, есть ли там мозги.

— Доктор юридических наук Рамон Эверетт хочет одолжить непутевому другу чуть-чуть умишка? — огрызнулся Халиф.

Положение спас повар, принесший на медном подносе три чашки кофе. Взяв одну из них, Ливий закурил и уставился в окно.

— А если мы хотя бы на мгновение допустим, что это правда?

Вопрос слетел у Северина с языка до того, как он успел осознать его смысл. Головы собеседников тут же повернулись к нему.

— Клуб любителей теорий заговора официально открыт, — язвительно заметил Рамон.

— Как давно ты знаком с Ливием? Два, три года? А я знаю его целую вечность. И уж поверь: если кто-то должен сдохнуть, то он первым перережет ему горло. Аднан, будучи у дел, убивал всех подряд. Ливий дает второй шанс.

— Меня тошнит от вашей дипломатии.

— А интуиция его никогда не обманывает. Если он говорит, что дело нечисто, значит, это правда.

— Хорошо, миротворцы хреновы. Итак, каков план?

Халиф выдохнул дым и занес сигарету над пепельницей.

— Узнать, кто втянул в это Фуада. А потом послать Сезара по их следу. И в итоге прикончить его вместе с ними.

— Ты хочешь убить Сезара Ноймана? — не понял Рамон. — Зачем?

— Даже отомстив за сестру, он будет считать меня причастным к ее смерти. Найдет где угодно, даже на Северном полюсе. У него достаточно влияния и связей для того, чтобы испортить мне жизнь. Пока что у нас один враг, но мы не превратимся в приятелей, когда он будет уничтожен.