Повести о Ветлугине - Леонид Дмитриевич Платов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Быть может, и пропажа лодки не была случайностью? Быть может, зря мы обвинили Савчука в рассеянности — лодку уволокли лазутчики «детей солнца», чтобы затруднить наше путешествие?
Лиза призналась, что с первых же часов пребывания на реке ей стало не по себе.
— Трудно даже объяснить, товарищи, — говорила она, зябко поводя плечами, то и дело оглядываясь. — Будто вошла в темную комнату, а там кто-то есть. Не вижу его, но знаю: есть!
— Ты просто восприимчивее нас с Владимиром Осиповичем, — заметил я.
— Понимаете: будто кто-то стоит в углу, прижавшись к стене, и ждет. Если протяну руку или шагну в темноту, то…
— Но мы все-таки шагнем в темноту! — решительно сказал Савчук, вставая. — Нам не остается ничего другого, товарищи. Надеюсь, что «дети солнца» догадаются по нашему поведению, что мы идем к ним с самыми мирными намерениями.
Я все же настоял на том, чтобы нести по ночам вахту: надо было оградить себя от неожиданностей.
И снова река плавно изгибается впереди. Она то разливается светлым широким плесом, то превращается в сумрачный узкий коридор. Очень тихо. Слышно только, как падают брызги с мерно поднимающихся и опускающихся весел да булькает под днищем вода.
А рядом бегут тени. Быть может, это просто тени от проплывающих в небе облаков. Не хочу думать об этом и не смотрю по сторонам, — не приходится зевать на бурной горной реке. Но все время помню о том, что нашу лодку сопровождают по берегу бесшумные, быстрые тени…
Глава третья
«Кабинетный ученый»
1
— Далеко ли до оазиса? — спросил я Бульчу на очередном привале.
— Недалеко. Совсем недалеко. Близко. — Бульчу подумал, посмотрел на скалы, прикинул в уме. — Еще пять, шесть, семь дней! — объявил он.
Лицо мое, по-видимому, выразило неудовольствие, потому что проводник поспешил добавить:
— Отмель еще ближе.
— Какая отмель?
— Забыл уже? Где плавника много.
Бульчу не обманул. На исходе дня за поворотом блеснула песчаная отмель. На ней лежали большие груды плавника.
Я поспешил подгрести к берегу. Все участники экспедиции выскочили на песок.
Тут были сосны, ели, лиственницы и березы. Деревья лежали вповалку, одно на другом. По-видимому, весной в период высокой воды их приносило сверху, с гор. Часть деревьев прорывалась в озеро, часть спотыкалась о порожек, об отмель и застревала тут. Вверх торчали обломанные ветви, судорожно изогнутые корни.
Мы были потрясены. Похоже было, что лес, к которому плыли по реке, сам двинулся нам навстречу. Сейчас уже нельзя было сомневаться в существовании оазиса.
Каждый по-разному реагировал на удивительную находку. Бульчу стоял в горделивой позе, опершись на весло, нетерпеливо ожидая похвалы. Лиза суетливо перебегала от ствола к стволу, трогала их, поглаживала шершавую кору, словно бы не доверяла своим глазам.
Савчук поскользнулся и чуть было не упал, заглядевшись на плавник. Я поддержал его под локоть.
— Не приходится обижаться. Оазис выслал навстречу своих представителей, — пошутил я, чтобы разрядить нервное напряжение.
Вытащив на берег лодку и оставив Лизу для ее охраны, я, Савчук и Бульчу двинулись пешком вдоль отмели.
Мы самым тщательным образом осматривали деревья, переворачивали стволы, оглядывали их снизу, сверху, с боков. Прошло полчаса. Метка — три точки, три тире, три точки — не находилась.
— Уверены в том, что есть письмо от Петра Ариановича? — спросил я Савчука.
— Не уверен. Предполагаю. — Савчук выпрямился, стоя среди стволов. — Вероятно, Ветлугин послал по реке много писем — во всяком случае, несколько. Часть из них прорвалась в Карское море. На одно письмо наткнулся ваш торопыга Звонков. Да, да, знаю: очень нам помог! Не умаляю его заслуг! Но ведь были, наверно, стволы, которым не удалось прорваться. Они так и остались лежать здесь, на отмели.
— Письма до востребования?
— Пусть так. До востребования.
Мы с новой энергией возобновили поиски.
Мне показалось странным, что Бульчу отделился от нас и ходит по самому краю берега, то и дело опуская в воду весло.
Вскоре он издал торжествующий возглас. Мы подбежали к нему. Меченый плавник «ошвартовался» в маленькой песчаной бухточке, в том месте, где река делала крутой поворот. Дерево лежало на золотистом дне, запутавшись в водорослях и чуть покачиваясь, как дремлющее диковинное животное. Когда оно поворачивалось к нам боком, явственно видна была метка, при виде которой быстрее забилось сердце: три точки, три тире, три точки — графическое изображение сигнала бедствия!
— Поглядите-ка, сигнал SOS! — вскричал Савчук.
Когда мы подвели под плавник петлю и осторожно вытащили его из воды, оказалось, что это расщепленный, измочаленный ствол, почти лишенный веток, судя по описанию, сделанному Андреем, родной брат того плавника, что замешался в стайку гидрографических буев в Карском море.
Но младший или старший брат? Иначе говоря, отправленный раньше или позже «карского плавника»?
Сейчас нам предстояло узнать это…
Дерево, как я и ожидал, было повреждено в нескольких местах, красная и черная краска почти начисто стерлась. Видимо, ему изрядно досталось в пути: и на брюхе пришлось проползать по мелководью, и между камнями продираться. Об этом свидетельствовали многочисленные белые шрамы и ссадины на стволе.
— Гонец прорвался сквозь строй врагов, — пробормотал я.
— Смотрите-ка, ни одной ветки нет, — удивленно сказала Лиза, подходя к плавнику. — Все обломаны. Почему?
— Не обломаны, — поправил Савчук. — Обрублены. Чтобы плавник скорее добрался до своей конечной станции.
Подумать только! Даже это предусмотрел Петр Арианович!
Савчук вооружился лупой и опустился на колени перед плавником. Мы затаили дыхание.
— Нашел! — Этнограф поднял голову. — Дайте-ка нож! Да поострее!
Сейчас он, как хирург, был полностью поглощен ответственной операцией, даже не оглядывался, только требовательно протягивал руку назад и бросал короткие приказания. Их ловили на лету ассистенты, почтительно переминавшиеся с ноги на ногу за его спиной.
В стволе был паз, очень узкий, едва заметный. Со всеми предосторожностями, очень медленно Савчук поддел острием ножа крышку тайника и осторожно приоткрыл его.
Мы увидели щель, заполненную мхом. С лихорадочной быстротой Савчук принялся вытаскивать мох.
Вдруг рука его, погруженная в отверстие, замерла.
— Что там? — спросила нетерпеливо Лиза. — Да ну же, Володя!..
Рот Савчука был открыт, лицо бледно от волнения.
— Пусто! — с трудом выдавил он из себя. — Внутри пусто. Нет ничего!
Я и Лиза, мешая друг другу, ощупали плавник, заглянули внутрь. Да, пусто!..
Тайник, в котором мы ожидали найти письмо, был сделан довольно примитивно, вероятно, самым простым инструментом. Бросалось в глаза, что края отверстия негладко зачищены.
Зато все остальное было
