Россия — Советский Союз, 1946–1991 гг. - Евгений Спицын

В ноябре 1976 г. республиканцы потерпели поражение на президентских выборах, и новым президентом США стал кандидат демократов Джимми Картер, который, будучи ортодоксальным баптистом, как политик сформировался под сильным влиянием так называемой школы «политического морализма». Он резко порицал республиканцев за их «цинизм», «прагматизм» и «беспринципность» в отношениях с Советским Союзом и утверждал, что, увлекшись военно-политическими расчетами, они забыли о морали и ради подписания соглашений по контролю над вооружениями пренебрегли ценностями свободы и прав личности.

Кроме того, на президента Дж. Картера огромное влияние стал оказывать его советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский, который, будучи выходцем из семьи польских эмигрантов, воспитанный в духе крайней русофобии, был склонен большую часть международных реалий рассматривать только через призму освобождения Польши от влияния Москвы, которой он приписывал «естественные имперские тяготения» к экспансии в западном направлении. Поэтому главной задачей внешней политики США он считал исключительно противодействие любым попыткам СССР распространить свое влияние в мире и поддержку центробежных тенденций внутри «советского блока». Эта логика имело мало общего с концепцией «всемирного статус-кво», которую отстаивали Г. Киссинджер и Р. Никсон, и напоминала прежнюю риторику Дж. Даллеса, но без присущих ей угроз превентивного применения ядерного оружия.

При администрации Дж. Картера в кругах лиц, причастных к советско-американским переговорам, получила распространение идея «увязывания», которая подразумевала движение к договоренностям в военной области в увязке с обсуждением вопросов защиты прав человека. Американская сторона заняла жесткую позицию в этом вопросе после того, как в Советском Союзе начались аресты членов пресловутых «хельсинкских групп», а академик А.Д. Сахаров под диктовку своей второй супруги госпожи Е.Г. Боннэр написал и направил президенту Дж. Картеру письмо с просьбой обратить внимание на факты нарушения прав человека в СССР. В связи с этим обстоятельством внутри администрации демократов наметился острый конфликт между государственным секретарем США С. Вэнсом, который считал главной внешнеполитической задачей США решение крупных военно-политических вопросов, и З. Бжезинским, который полагал, что правозащитная тематика важнее военно-политических вопросов. Президент Дж. Картер всегда колебался между позициями своих главных внешнеполитических советников, но чаще склоняясь к поддержке второго.

Во второй половине 1970-х гг. Вашингтон поднял вопрос защиты прав человека до уровня самой крупной международной проблемы, стоящей в одном ряду с вопросами контроля над вооружениями и стабильного обеспечения мировой экономики энергоносителями. Оборотной стороной этого курса стала утрата всех важных приобретений в области стабилизации международных отношений и кризис «политики разрядки».

В соответствии с Хельсинкским актом Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) было продолжено в октябре 1977 г. — марте 1978 г. на очередной встрече в Белграде, где развернулась острая полемика по вопросам интерпретации договоренностей Хельсинкского акта. Для советской стороны в хельсинкских договоренностях главными были те из них, которые относились к «первой корзине» (мир и стабильность), а для западных стран — к «третьей корзине» (гуманитарные вопросы и права граждан). Поэтому добиться реальных подвижек в отношениях двух мировых систем не удалось. Однако руководство европейских государств стремилось удержать Советский Союз в режиме дальнейшего диалога с ним, чтобы исключить возможность непредсказуемых действий с его стороны.

Вот почему осенью 1980 г. в Мадриде была созвана очередная встреча в рамках СБСЕ, повестка дня которой определялась необходимостью обсудить выполнение договоренностей в рамках Хельсинкского акта. Основной накал дискуссий был вновь связан с правами человека, нарушение которых западные делегаты увязывали с тем, что происходило в Польше. На Мадридской встрече начала складываться неформальная коалиция большинства стран-участниц СБСЕ по правозащитным вопросам, главной целью которых стало предотвращение отказа СССР от соблюдения хельсинкских договоренностей и удержание европейской политики Москвы в русле тех моральных ограничений, которые были навязаны ей в 1975 г. ценой уступок в вопросе о территориальном статус-кво.

Осенью 1983 г. из-за провокации, устроенной США с пресловутым южнокорейским «Боингом», обозначился резкий рост международной напряженности, сравнимой с ситуацией конца 1940-х гг. Поэтому продолжать общеевропейский диалог стало де-факто невозможно, так как он вылился в непримиримую взаимную полемику, и в сентябре 1983 г. Мадридская встреча была завершена.

После многих лет преобладания в повестке дня европейской тематики и советско-американских отношений во второй половине 1970-х гг. в ней снова стали заметное место занимать неевропейские проблемы. Вопрос о том, насколько сознательно советское руководство шло на нарушение статус-кво на периферии мировой системы, остается дискуссионным в зарубежной и отечественной литературе. В принципе, Москве не было необходимости взваливать на себя бремя соперничества с США в отдаленных регионах планеты, где у нее не было существенных экономических интересов, и которые не имели ключевого значения для обороны страны. Но такой тип рациональных суждений, преобладавший в Политбюро ЦК после Карибского кризиса, видимо, не был характерен для всего советского политического руководства. Какова бы ни была сознательная приверженность Советского Союза логике статус-кво, разные «революции», госперевороты или иные внутренние катаклизмы в развивающемся мире неизбежно порождали соблазн их утилизации для усиления советского влияния и увеличения престижа СССР во всем мире.

В силу совпадений или сознательной внешнеполитической линии Москва стала снова укреплять свои позиции в тех зонах, положению в которых Вашингтон всегда придавал большое значение. В частности, именно тогда Советский Союз приобрел ряд опорных точек в Красном море — в Сомали (порт Бербера), в Эфиопии (порт Массива) и Южном Йемене (порт Аден), где были созданы определенные структуры для проецирования советской военной мощи на важные для жизнеобеспечения США пути транспортировки нефти с Ближнего Востока.

Советско-американские противоречия распространялись не только на Ближний Восток, но и на Африканский континент, где еще с конца 1960-х г. заметный интерес к сотрудничеству с Москвой неожиданно стало проявлять руководство Сомали. В 1969 г. в результате военного переворота к власти в Могадишо пришел режим генерала М. Сиад Баре, с которым в июле 1974 г. советское руководство подписало Договор «О дружбе и сотрудничестве» сроком на двадцать лет.

После военного переворота региональные кланы не получили мест в центральном правительстве Сомали, из-за чего они перестали подчиняться ему, и в стране возник острый вооруженный конфликт. Сомалийское правительство стало использовать помощь, поступавшую из СССР, для борьбы с политической оппозицией, и на короткое время сомалийский режим оказался главным партнером Советского Союза на Африканском континенте, поскольку М. Сиад Баре провозгласил курс на «социалистическую ориентацию».

Вслед за Сомали на путь социалистического развития встали и другие государства южной части Африканского материка, где после смерти португальского диктатора А. Салазара была разрушена колониальная империя этой небольшой европейской страны. В июне 1975 г. после предоставления Мозамбику независимости к власти в стране пришел выступавший под левыми социалистическими лозунгами Фронт освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО) во главе с Самора Машелом. Вскоре в стране воцарился хаос, и она оказалась втянутой в военное противостояние с соседними государствами — Южной Родезией и ЮАР, где сильные позиции занимали консервативные силы во главе с Робертом Мугабе и Николасом Дидерихсом.

Еще более сложная ситуация сложилась в Анголе, которая была крупнейшим экспортером кофе и имела крупнейшие на континенте месторождения нефти и алмазов. Она граничила с Намибией и в этом смысле могла быть как союзником, так и противником ЮАР. После получения независимости в Анголе сложилось три основных политических группировки, имевших собственные вооруженные формирования — Национальный союз за полную независимость Анголы (УНИТА) во главе с Жонас Савимби, Фронт национального освобождения Анголы (ФНЛА), который возглавлял Роберто Холден, и Народное движение освобождения Анголы (МПЛА), лидером которого был Жозе Эдуарду душ Сантуш.