Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович

[9]Geheime Staatspolizei – «тайная государственная полиция», если по простому – гестапо.

[10] Walther РРК (Polizeipistole Kriminal) – весьма известный компактный пистолет. Земляков не очень большой поклонник Джеймса Бонда, просто так сложилось у переводчика – доверяет этому оружию.

[11]Площадь Лосси (Lossi plats, Дворцовая площадь) — площадь в старом районеВышгород.

[12] Подразумевается пленочный (!) фотоаппарат «Leica» из обширного семейства фототехники, производившегося немецкой компанией «Leica Camera AG».

Глава 18. Как такое может быть?

Расположение Отдела "К". (не совсем точная реконструкция)

— Да как это может быть?!

— Ну, это еще до нас так вышло, – Робин заерзал. – Объяснить сложно, я, честно говоря, вообще в политике не силен. Я простой морпех. Жека освободится, он тебе подробнее объяснит. Но так-то всё точно – в самом конце 1991-го это случилось. Развали… самораспустилась страна. Вот почитай, тут причины и ход объясняются. В краткой форме. А как новости прокручивать, я уже показал.

Сбежал Робин. Малодушие проявил. Техник из морской пехоты: соображать, стрелять, бить врага умеет, объяснять невозможное – не очень. И домой ему хочется. В ближайшее время старшему лейтенанту в командировку не Прыгать, так что сидеть в карантине смысла нет.

Карантин был нужен вовсе не для временной изоляции прибывших из Иного Прошлого, как сначала закономерно подумалось Янису. Наоборот – чтобы в то прошлое не занести заразу из здешнего Современного. Но, наверное, занесут, в смысле, уже занесли.

Янис определенно чувствовал себя зараженным. Прямо аж виски ломило.

СССР здесь не было. Отменили страну. «Так у них вышло». Есть Российская федерация, какое-то корявое СНГ, о котором упоминается вскользь и явно без всякого уважения. И обратно капитализм вернулся. Вот – упоминаются независимые Эстония и Латвия. Тоже без особого уважения, что как раз понятно.

Перечитанная в третий раз статья особого понимания не добавила. Зато пришелец из Не-этого-Прошлого научился пальцем довольно четко двигать-прокручивать строки по экрану. Поначалу казалось, что палец тоже того… как СНГ.

Устройство называлось как раз понятно – планшет. Что важно – «электронный». Не просто «электрический» или «радиотелевизионный», а совсем новый принцип. И есть информационная сеть, планшет к ней подключен. Интересная идея. Всё остальное не интересное, а…

Вот же …! Его… мать…

Вовремя Робин сбежал. Понятно, что лично старший лейтенант ни в чем не виноват, но сейчас очень захотелось ему по морде настучать. Понимаете ли, СССР у них отменили…

Янис почесал непривычно голое колено и снова перечитал статью, аккуратно двигая-прокручивая строчки планшета.

Наверное, Робин не так уж виноват, морду бить нет никакого смысла. Вообще старлея зовут Роман Рогобин, у него жена, дочка мелкая, и в Отделе он после ранения служит. Что же его бить? Тем более что, строго говоря, Робин вряд ли терпеть удары будет, и сам навалять может, в рукопашной он явно подготовленнее гостя. Хотя сейчас и удрал. Нет, это как раз можно понять. Переживают люди, у них трагическая история, осознают, что виноваты. Вон – Земляков тоже вид делает, что занят по горло.

Янис понимал, что не очень справедлив - видимо, товарищ Земляков действительно занят. Кстати, а как они здесь к офицерам обращаются? «господин?» или вообще «ваше благородие»?

Земляков сидел в рабочем кресле в соседней комнате. Как упал за экран с клавиатурой после душа, так и сидел, Робин ему чай отнес, как барину какому-то.

Янис аккуратно отключил планшет – как это делать, сбежавший морпех показал, там внутри миниатюрная батарея питания, ее нужно подзаряжать, это понятно. Да и остальное понятно (если в общих чертах), только так хреново, что упорно верить не хочется. Но придется.

В соседней рабочей комнате снова бубнил Земляков. Это старлей по телефону. Там три аппарата – два маленькие, беспроводные, один вполне нормальный, узнаваемый проводной телефон, хотя без диска, на кнопках, и весь пластиковый, блестяще-гладкий. Богато живут, очень оборудованно. Но глупо.

К чужим разговорам в любом случае прислушиваться неприлично, а иногда и опасно. Янис все равно понял, с кем старлей разговаривает – по большей части с начальством, ну и с домашними. Тоже женат. В такой жопе здешний мир оказался, а что-то нормальное, как у людей, осталось.

Вообще карантин был удобным, не тесным. Рабочая комната, рядом спальный кубрик на восемь коек, и еще что-то вроде кают-компании, тоже с двумя диванами, хитрыми духовками, водопроводным краном и раковиной из нержавейки. Просторная душевая на три кабины – горячей воды сколько угодно, температура регулируется одним движением рычага, все подряд в никеле. Сортир абсолютно гражданский, с двумя разделенными унитазами. Туалетная бумага в рулонах, яблочная, ароматизированная.

Да просто охренеть – бумага душистая есть, а страны нет.

Прямо как обрубило отношения, как колючую проволоку натянули. А ведь мылись вместе, в соседних душевых кабинках, фыркая и ругаясь, что кусок мыла один, передавать нужно. Потом товарищи командиры – все еще товарищи! – смотрели на спину гостя, на шрам широкий, впечатляющий. У Робина был поменьше на животе, но еще красный, свежий. А переводчику обработали поцарапанный лоб, заново забинтовали.

И то было одно состояние. Общее. А сейчас совсем-совсем другое.

Янис прошелся по кают-компании, постоял, сел на другой диван. Оставшегося лежать на прежнем месте проклятого планшета видно не было – стол заслонил. Нахрен планшет вообще давали, мозг отравляли? Таких вещей если не знаешь - куда легче жить.

Нет, так тоже неверно. На говно сколько глаза не закрывай, все равно то говно говном останется. Грубая, вонючая, отвратительная, но правда. Ее лучше знать. Иначе наступишь и по всему дому размажешь. Он – дом – кстати, чистый, как и положено медицинскому карантину.

На двери, ведущей в коридор из «рабочей комнаты», стоял замок. Но не запирался. Тут на сознательность карантинных и «внешних» жителей надеялись. Эпидемия, кстати, снаружи неприятная, но не очень смертельная. Хотя изоляция нужна, с этим довольно разумно.

Янису захотелось заныть и вслух заругаться – сомнения и опасения одолевали. Попал в самый центр секретного, неприятного, кругом военно-государственные тайны, а дверь не запирают, потому что бежать-то и некуда. Кому такой пластиковый и ярко-освещенный мир нужен, если в нем смысла не осталось и надеяться не на что? Они тут о чем думают, зачем живут, что вообще строят, на что надеются?

Материться и ругаться Янис не стал, пфыкнул негромко на манер Пыха, и стал рассматривать посуду на кухонном столе. Кружки вместительные, яркие, чайники электрические, два. Любят тут чай пить. Собственно, это и объяснимо – что им – местным – еще делать? А ведь военнослужащие, звезду носят.

Звезда имелась и на зеленом нательном белье, комплекты которого распечатали из целлофановых пакетов после мытья. Хорошие майки и трусы, этакого спортивного фасона, ничего лишнего, но удобно. Тапочки тоже удобные, опять же пластиковые, но легкие. Готов карантин к посетителям, вот и планшет с поганой статьей заранее наготове, сразу можно всучить гостям из Чужого Прошлого. Отнюдь не первый эту гадость товарищ Выру прочитал, чтоб той здешней истории курад кишку… Э, ладно, планшет есть планшет, неодушевленное устройство. А Робин так и сказал – «ты же не первый, знаем, что подумаешь».

Э, а что тут еще подумать можно?! Прое… проворонили вы свою большую страну, господа-товарищи старшие лейтенанты. Столько республик было, в такой войне победили, вон – в космос первыми полетели, планшет про то упоминал, как будто это что-то утешительное. Нет, космос это хорошо, но что толку? Да как это вообще вышло, а, товарищи старшие лейтенанты?!