Обманы - Джудит Майкл

— Папа кричал так сердито, — прошептала Пенни, потрясенная и испуганная. — Он никогда ни на кого не кричал…

Сабрина ожидала, что Гарт вмешается, но он хранил молчание. «Он мог бы помочь мне, — подумала она, — но он слишком рассержен». Она улыбнулась Пенни:

— Ну, иногда, если послушать вас с Клиффом, может показаться, что вы готовы сделать друг из друга котлету.

У Пенни вырвался короткий смешок. Сабрина знала: девочка думает, что взрослым не полагается кричать так, как их детям, она даже вспомнила о своих друзьях, чьи родители ссорились и даже иногда разводились.

— Кричать не очень-то хорошо, — сказала она легкомысленным тоном, — но это действительно прочищает легкие, чтобы было легче орать на футбольных матчах. Пенни снова рассмеялась.

— Ну, давай. Ты еще даже не оделась. Нам нужно проверить способность Клиффа в области мытья полов, потом поесть и выбраться отсюда, а то весь «Джонатан» уплывет прежде, чем мы доберемся до сада.

— «Гольден восхитительный», — автоматически поправила ее Пенни. — Я тебе говорила, что только этот сорт сейчас собирают. Ты же знаешь.

— Сегодняшнее утро не принесло пока ничего восхитительного. Кроме тебя, — сказала Сабрина, целуя ее в щеку. — А теперь иди, накинь на себя что-нибудь.

После того как Пенни ушла в свою комнату, Сабрина осталась стоять на коленях, ожидая, что Гарт скажет ей, как она говорила Пенни, что все в порядке. Но он сидел молча у окна, там, где она его оставила. Несколько долгих минут они не двигались, разделенные всей длиной дома и ужасной пропастью непонимания. Сабрина подняла голову и встретила его взгляд.

— Мне так жаль, — сказала она. Ее слова перенеслись через холл, прикоснулись к нему с той же нежной осторожностью, с которой ее пальцы дотрагивались до его лица во сне меньше часа назад.

Тогда Гарт улыбнулся такой любящей улыбкой, что у нее перехватило дыхание.

— Все в порядке, — произнес он, наконец, и добавил: — Я подумал, что ты, возможно, уже приняла решение.

Сабрина слышала его слова, но они ничего не значили для нее. Приняла решение? О чем? Заниматься с ним любовью? Рассказать ему, почему она колеблется между холодностью и теплотой? Признаться? Если он что-то знал или подозревал, почему не сказал прямо?

— Мне надо одеться, — поспешно сказала она и ушла в спальню, закрыв за собой дверь. «Я не буду думать об этом сейчас». Она натянула джинсы «Леви-с», бледно-желтую оксфордскую рубашку и желтовато-коричневый свитер с вырезом «лодочкой», в котором она, глядя в зеркало, отражавшее ее в полный рост, показалась себе всего на несколько лет старше Пенни. На какое-то краткое мгновение она почувствовала себя очень юной — не тронутой временем и сложными маневрами взрослых.

Она собрала сзади свои тяжелые рыжие волосы, связав их бархатной коричневой лентой. По бокам выбились прядки, обрамляя ее лицо легкими колечками, что придавало ей вид скорее шаловливого подростка, чем взрослой женщины.

Она посмотрела на девочку-подростка в зеркале и вспомнила другие зеркала, во дворцах и поместьях, где она одевалась в платья из кружев и шелка, собираясь на самые знаменитые балы Европы, а затем сбегала по лестнице через высокие двери, заставляя умолкнуть самых искушенных и прекрасных людей высшего общества.

Где она сейчас, та потрясающая женщина? В трехэтажном деревянном доме в Эванстоне, штат Иллинойс, босоногая, в выгоревших джинсах. Она спустилась к завтраку босая.

Сидя на изогнутой скамейке в конце холла, Гарт наблюдал, как его жена вошла в их спальню и закрыла дверь, а десять минут вышла из комнаты босиком и, не посмотрев в его сторону, спустилась вниз. Он был поражен ее упрямством; снова и снова она отказывалась спокойно принять их брак. На каждый шаг вперед она делала шаг назад в твердую скорлупу, которой окружила себя с тех пор, как вернулась из поездки.

А чего она ждет от него, прячась в свою скорлупу и не позволяя ему участвовать в ее споре с самой собой. Уйти от него или нет? Ожидала ли она, что он скажет ей, хочет она того или нет, что он влюблен в нее почти как в первый раз?

— Папа! — позвала Пенни, и он спустился вниз завтракать.

Пол в кухне был чистым. В углу стояло мусорное ведро, раздувшееся от промокших оранжевых бумажных полотенец. Клифф и Пенни накрыли на стол, налили в стаканы апельсиновый сок и положили на тарелки пышки. Кофе был готов. Его семья мирно сидела за столом, улыбаясь ему.

— Я зашел не на ту кухню? — спросил он. Пенни хихикнула. Он поднял стакан с соком. — За восхитительный день.

Сабрина взглянула в его глаза.

— Спасибо, — кивнула она. В машине он почувствовал, как она расслабилась, сидя рядом с ним.

— Какой чудесный способ провести субботу, — сказала Сабрина.

На заднем сиденье Пенни с Клиффом соревновались, кто назовет больше марок встречных машин. Гарт был погружен в свои мысли. Предоставленная самой себе, Сабрина смотрела на проплывающие за окном пейзажи: аккуратно вспаханные поля, уходящие к горизонту; откормленные стада скота, стоящие или лениво передвигающиеся небольшими кучками, подобно гостям, собирающимся в группки, поболтать, которых она наблюдала на балах; белые фермерские Домики, ярко-вишневые загоны для скота, ярко-желтые трактора, — цвета, горящие на фоне синего неба. И все это в окружении густо-коричневой земли и сияющих красок осенней листвы.

Европейские фермы были меньше, старее, более потрепанные. Сабрине представлялось, что эти американские фермы, простираясь от шоссе к горизонту и за его пределы, символизируют экспансию, нескончаемый прогресс обладание землей. Все казалось открытым и гармоничным, свободным, устоявшимся, и ей хотелось протянуть руку и взять все это с собой, поместить в записную книжку на память.

Яблоневый сад расположился в местности, усеянной маленькими озерками. Более крупные из них были окру, жены домами, лодочными причалами и парками, повсюду виднелись толпы отдыхающих. Гарт проклинал дорожное движение; чем ближе они подъезжали к саду, тем медленнее двигались. Клифф застонал:

— Нельзя ли выйти из машины? Мы бы побежали с вами наперегонки до сада. И были бы на финише первыми.

— А еще лучше, — сказал Гарт, — если ты поведешь машину. Давно пора заставить вас потрудиться. Мы с мамой совершим приятную прогулку к саду, а вы с Пенни останетесь сражаться с дорожными пробками.

— Ты серьезно, пап? — с готовностью спросил Клифф. — Ты разрешишь сесть за руль?

— Закон против, — покачал головой Гарт. Когда тебе исполнится пятнадцать лет, тебя научат водить машину в школе.

— Они никогда ничему не научат, — ворчливо ответил Клифф.

— Если это правда, тогда я с тобой разберусь, но не раньше. Ты и так скоро сядешь за руль, а мы с мамой будем тебя ждать, беспокоясь, каждый раз, когда ты будешь опаздывать на десять минут. Так что не торопи время — ни для нас, ни для себя. Их голоса долетали до Сабрины как будто издалека. «Меня не будет здесь, когда Клиффу исполнится пятнадцать. Мне не доведется прогуляться с Гартом, пока Клифф и Пенни будут сражаться с транспортными пробками. Они все будут жить дальше, вырастая и изменяясь, после того, как я уеду. И они даже не узнают, что я уехала», — внезапно подумала она. Жена Гарта, мать Пенни и Клиффа по-прежнему будет частью их жизни, их ссор и шуток, семейных бесед, прогулок и сна. Их любви. Не будет толь Сабрины.