Азатот - Говард Лавкрафт

Вперед – вперед сквозь крики и вопли, сквозь кишащие мерзкими обитателями черные провалы, – и вдруг из какой-то далекой благословенной дали обреченному Рэндольфу Картеру явились образ и мысль. Чересчур изощренной оказалась коварная и мучительная ловушка Ньярлатотепа, ибо злой демон заставил свою жертву вспомнить то, чего никакие объятия льдистого ужаса не могли стереть из памяти. Родной дом – Новая Англия – Бикон-хилл – бодрствующий мир.

«Ибо знай, что твой золотой мраморный город чудес – это лишь сумма всего того, что ты видел и любил в юности… Это великолепие бостонских крыш на горных склонах и озаренных пожаром заката западных окон, и душистых цветов на площади Коммон, и огромного купола на холме, и лабиринта фронтонов и печных труб в фиолетовой долине, по которой сонно течет Чарльз… Эта красота, отлитая, закаленная и отшлифованная годами воспоминаний и снов, и есть твой чудесный град на неуловимом закате; и чтобы найти этот мраморный парапет с дивными вазами и резным перилами, и чтобы спуститься наконец по бесконечным ступеням в город широких площадей и разноцветных фонтанов, тебе надо лишь вернуться к мыслям и видениям своего милого детства».

Вперед, вперед – головокружительный полет к последнему пределу сквозь мрак, где безглазые твари выпускают когти, а склизкие морды тычутся в разные стороны, а безымянные исчадия щебечут, и щебечут, и щебечут. Но образ и мысль уже возникли, и Рэндольф Картер осознал, очень отчетливо, что он спит, только спит, и что где-то далеко остался бодрствующий мир и город его детства. И вновь вспомнились слова: «Тебе надо лишь вернуться к мыслям и видениям своего милого детства». Вернуться, повернуться – но его со всех сторон обступала тьма, однако Рэндольф Картер мог повернуться.

Как бы ни были сильны объятья кошмара, сжавшие душу Рэндольфа Картера, он все же мог бы найти силы повернуться и двинуться в попятном направлении. Он мог двигаться сам, а если бы захотел, мог бы даже спрыгнуть с дьявольской птицы шантак, которая по приказу Ньярлатотепа неукоснительно несла его к погибели. Он мог бы спрыгнуть и нырнуть в глубины ночи, зияющие далеко внизу, в бездны страха, которые вряд ли ужаснее безымянной погибели, ожидавшей его в самом средоточии хаоса. Он может повернуться и двинуться и спрыгнуть… он сможет – он должен… он должен …

И обреченный сновидец в отчаянье спрыгнул со спины исполинского лошадиноголового крылатого чудовища и полетел в бесконечную бездну разумного мрака. Мчались световые годы, галактики умирали и рождались вновь, звезды превращались в туманности, а туманности в звезды, но Рэндольф Картер все падал сквозь бесконечную пустоту разумного мрака.

А потом медленно, неспешным путем вечности, космос совершил очередной цикл, вновь возвратившись к точке бесполезного завершения, и все вновь стало таким же, как и прежде, вернувшись на неисчислимые калпы назад. Материя и свет родились заново такими же, какими они некогда возникли в пространстве, а кометы, солнца и миры возгорелись к новой жизни, хотя ничего не уцелело для напоминания о том, какими они были в миг рождения и в миг исчезновения, в вечной смене начала и конца и возврата к бесконечному началу.

И вновь возникла твердь, и ветер, и сияние пурпурного света в глазах падающего сновидца. Возникли боги, и твари, и воля, красота и зло, и жалобные вопли гибельной ночи, лишенной своей добычи. Ибо в неведомом вечном цикле выжила мысль и видение детства сновидца, и его бодрствующий мир, и милый его сердцу древний город возродились, дабы воплотить все сущее и придать ему смысл. Из пустоты фиолетовый газ Снгак метил путь, и древний Ноденс изрыгал наказы из неведомых бездн.

Звезды сменились рассветами, а рассветы взорвались золотыми, пунцовыми и пурпурными фонтанами, но сновидец продолжал падать. Эфир разрывали жуткие крики, когда шлейфы света гнали прочь исчадия внешней тьмы. И седой Ноденс поднял вой торжества, когда Ньярлатотеп, уже было овладевший своей добычей, был остановлен, ослепленный рассветным сиянием, обратившим полчище его бесформенных охотников в серый прах. Рэндольф Картер и впрямь достиг наконец широкой мраморной лестницы, ведущей к его чудесному городу, ибо он вновь вернулся в родную Новую Англию, в мир, который его породил.

С криком и содроганием пробудился в своей бостонской спальне Рэндольф Картер, оглушенный органным аккордом утреннего щебета и посвиста и ослепленный блеском рассветного солнца, чьи лучи, отразившись в огромном золотом куполе ратуши на холме, проникли сквозь пурпурные окна. Птицы пели в потаенных садах, и пьянящее благоухание аккуратно подвязанных лоз струилось из сада, посаженного еще его дедом. Красота и свет плясали на классическом камине, и на резном карнизе, и на стенах в причудливых узорах, а лоснящийся черный кот, разбуженный громким криком хозяина, поднялся, зевая, со своей лежанки. И далеко-далеко, за вратами Глубокого Сна, за зачарованным лесом и садами, за Серенарианским морем и за сумеречными просторами Инкуанока, ползучий хаос Ньярлатотеп задумчиво вошел в ониксовый замок на вершине неведомого Кадата в холодной пустыне и принялся надменно упрекать добрых земных богов, чье упоительное веселье в чудесном закатном городе он так грубо прервал.

Грибы с Юггота

1. Книга

В квартале возле пристани, во мглеТерзаемых кошмарами аллей,Где призраки погибших кораблейПлывут, сливаясь с дымкой, по земле,Мой взгляд остановился на стеклеЛачуги, превращенной в мавзолейСтаринных книг – десятки штабелейПылились подле стен и на столе.С волнением шагнув под низкий свод,Одну из книг раскрыл я наугад,Но с первых строк меня швырнуло в пот,Как если бы я принял сильный яд.Я в страхе огляделся – дом был пуст,И только смех слетал с незримых уст.

2. Преследователь

Заветный том за пазухой держаИ сам как будто бесом одержим,Я мчался, озираясь и дрожа,По грязным и разбитым мостовым.Из затхлой глубины кирпичных нишЗа мной следили окна. В вышинеМаячили громады черных крыш –От вида их тоскливо было мне.Зловещий смех по-прежнему звучалВ моем воображении больном,И, думая о томе, я гадал,Какие бездны зла таятся в нем.Меж тем вдали все топот раздавалсяКак если бы за мною кто-то гнался!

3. Ключ

Я все никак опомниться не могОт странных слов, чей тон был столь суров,А потому, взойдя на свой порог,Был бледен – и закрылся на засов.Со мной был том, а в нем – заветный путьЧерез эфир и тот святой заслон,Что скрыл от нас миров запретных жутьИ сдерживает натиски времен.В моих руках был ключ к стране видений –Закатных шпилей, сумеречных рощ,Таящихся за гранью измерений,Земных законов презирая мощь…Пока я бормотал оторопело,Окно мансарды тихо заскрипело.

4. Узнавание

И вновь вернулся тот блаженный час,Когда – еще ребенком – я забрелВ лощину, где дремал могучий вязИ тени населяли мглистый дол.В плену растений, как и в прошлый раз,Томился символ, врезанный в престолВ честь Безымянного, кому с террасВека назад кадили чадом смол.На алтаре покоился скелет…Я понял, что мечтам моим конец,И я не на Земле в кругу планет,Но на коварном Югготе. МертвецИсторгнул стон, за всех живых скорбя,И в бледной жертве я узнал – себя!

5. Возвращение

Дух объявил, что он меня возьметВ то место, где когда-то был мой дом,В чудесный край на берегу морском,Где высится сверкающий оплот. –К нему крутая лестница ведетС перилами из мрамора. КругомТьма куполов и башен. Но перомЖивописать все это – кто рискнет?Поверив искусителя речам,Я вслед за ним поплыл через закатРекой огня вдоль золотых палатБогов, душимых страхом по ночам.Потом – сплошная ночь и моря плач.Ты жил здесь, – молвил дух, – когда был зряч!

6. Лампада

В пещере, где служили Сатане,Куда ходы нечистые вели,Прорытые отродьями земли,Где символы виднелись на стене,Чей тайный смысл постичь, увы, не мне,Старинную лампаду мы нашли –Ее латунь сверкала и в пыли,Остатки масла плавали на дне.Нарушив сорока веков запрет,Мы свой трофей из праха извлеклиИ к темным каплям спичку поднесли,Гадая, вспыхнет масло или нет.Лампада занялась – и сонм тенейВозник в дрожащем зареве над ней!

7. Холм Замана

Зеленый склон лесистого холмаВзметнулся над старинным городкомВ том месте, где шатаются домаИ колокол болтает языком.Две сотни лет – молва на всех устахО том, что на холме живет беда,О туловище, найденном в кустах,О мальчиках, пропавших без следа.Стоял на склоне хутор, но и тотИсчез, как испарился. ПочтальонСказал об этом в Эйлсбери. НародСбегался поглядеть со всех сторон.И слышалось: Почтарь-то, видно, врет,Что видел у холма глаза и рот!

8. Порт

В десятке миль от Аркхэма я влезНа скальную гряду вдоль Бойнтон-Бич,Спеша долины Инсмута достичь,Пока закат не обагрил небес.На синей глади – зыбок и белес –Маячил парус. Не могу постичь,Чем он так ужаснул меня, что кличВ моих устах остался без словес.Я вспомнил древний инсмутский девиз:amp;lt;Уходим в море! amp;gt;, и последний лучОзолотил громады сонных круч,Откуда столько раз глядел я вниз.Вдали простерся город – море крыш.Но странно – в нем царили мрак и тишь.

9. Двор

Я помнил этот город с давних пор –Рассадник скверны, где безродный сбродКолотит в гонги и молитвы шлетЧужим богам из чрева смрадных нор.Колдобин сторонясь и нечистот,Меж стен гнилых я крался, словно вор.Потом свернул в какой-то темный двор,Надеясь, что застану в нем народ.Но двор был пуст, и проклял я тот час,Когда нашел дорогу в эту глушь.Вдруг двадцать окон осветилось враз,И в них замельтешили – что за чушь! –Танцующие толпы мертвецов.Все, как один, без рук и без голов!

10. Голубятники

Мы шли через трущобы. Грех, как гной,Коробил кладку стен, и сотни лицПерекликались взмахами ресницС нездешними Творцом и Сатаной.Кругом пылало множество огней,Повсюду колотили в барабан,И с плоских крыш отряды горожанПускали в небо черных голубей.Я знал, что те огни чреваты злом,А птицы улетают за Предел,Но с чем они вернутся под крылом,О том я даже думать не хотел.И каждый испытал священный страх,Взглянув на то, что было в их когтях.

11. Колодец

Сет Этвуд в свои восемьдесят летЗатеял рыть колодец у ворот.На пару с юным Эбом старый СетТрудился дни и ночи напролет.Мы думали – одумается дед,Но вышло все как раз наоборот:Эб тронулся, а Сет дал задний ходИ сам себя отправил на тот свет.Как только был закопан дедов гроб,Мы бросились к колодцу – злу вине –Но в нем нашли лишь ряд железных скоб,Терявшийся в зловещей глубине.И скольверевка ни была б длинна,До дна не доставала ни одна!

12. Наследник

Кто шел в Зоар, выслушивал совет:Не пользоваться бригсхильской тропой,Где Душка Боткине, вздернутый толпой,Оставил по себе кошмарный след.Отправившись туда, я увидалПлющом увитый домик под горойИ вздрогнул – он смотрелся как жилой,Хотя и сотни лет пропустовал.Пока я наблюдал, как меркнет день,Из верхнего окна донесся вой.Я поднял взор – в окне мелькнула тень –И я помчался прочь, едва живой.Будь проклят этот дом с его жильцом –Животным с человеческим лицом!

13. Гесперия

Заря, в морозной дымке пламенеяНад шпилями и скатами строений,В страну заветных грез и настроенийЗовет меня, и я слежу, бледнея,За тем, как облака – то каменея,То истончаясь в череде вращении –Претерпевают сотни превращений,Одно другого краше и чуднее.Гесперия – страна зари вечерней.Там Время начинает свой отсчет,Туда от века избранных влечетИз дольних сфер, что созданы для черни.Влечет неудержимо, но увы! –Туда не попадем ни я, ни вы.

14. Звездовей

В известный час скупых осенних дней,Когда в окне затеплится свеча,По улицам, сухие листья мча,Гуляет звездный ветер – звездовей.Печной дымок, послушный лишь ему,Творит за пируэтом пируэт –Он вторит траекториям планет,А с юга Фомальгаут сверлит тьму.В такую ночь поэты узнаютНемало тайн о югготских грибахИ о цветах, что в сказочных садахНа континентах Нитона растут.Но все, что в этот час приснится им,Уже к утру развеется как дым!

15. Антарктос

В глубоком сне поведала мне птицаПро черный конус, что стоит во льдахОдин как перст – над ним пурга глумится,На нем лежит тысячелетий прах.Та часть его, что подо льдом таится,В былые дни внушала Древним страх.Теперь о ней не помнит и Денница,Единственная гостья в тех краях.Иной смельчак, пройдя через невзгодыЛедового пути – мороз, буран –Сказал бы: Что за странный жест природы –Создать такой неслыханный курган!Но горе мне, узревшему во снеВзгляд мертвых глаз в хрустальной глубине!

16. Окно

В старинном доме с лестницей витой,Где жили мои прадеды, одноМанило и влекло меня – окно,Заложенное каменной плитой.В плену у грез, я с детства жил мечтой –Узнать, какой секрет хранит оно,И часто подходил к нему. ТемноИ пыльно было в комнате пустой.Лишь много лет спустя в свой уголокЯ пару камнетесов пригласил.Они трудились, не жалея сил,Но, сделав брешь, пустились наутек.А я, взглянув в проем, увидел в немТот мир, где я бывал, забывшись сном.

17. Память

В посеребренной звездами ночиДремала степь, вся в лагерных кострах,Чьи языки, в стада вселяя страх,Лизали мрак, остры и горячи.На юге – там, где степь во всю длинуНыряла вниз – темнел зигзаг стены,Как будто некий змей из глубиныТам камень превратился в старину.Куда попал я и каким путем? –Метался я, судьбу свою кляня.Вдруг чья-то тень, поднявшись над костром,По имени окликнула меня.Приблизившись, я встретил мертвый взгляд.Зачем я пил надежд напрасных яд!

18. Йинские сады

За той стеной, чьих лет никто не счел,Чьи башни поросли седыми мхами,Лежат сады с нарядными цветами,С порханьем птиц, и бабочек, и пчел.Там стаи цапель дремлют над прудамиИ царственные лотосы цветут,Там звонкие ручьи узоры ткутСреди деревьев с яркими плодами.Так думал я, наивно веря снам,В которых уж не раз случалось мнеПриблизиться к внушительным вратамВ той исполинской каменной стене.И вот я у стены… но где же вход?Вы мне солгали, сны! В ней нет ворот!

19. Колокола

Из года в год в часы ночного бденьяЯ слышал колокольный перезвон,Протяжный и глухой – казалось, онЗаоблачного был происхожденья.Среди полузабытых грез и сновИскал я ключ к разгадке этой тайныИ, думается, вспомнил не случайноШпиль в Инсмуте и белых чаек зов.Но как-то в марте шум дождя ночногоВзбодрил мне память, где царила мгла,И я припомнил, словно сон бредовый,Ряд башен, а на них – колокола.И вновь раздался, звукам ливня вторя,Знакомый звон – со дна гнилого моря!

20. Ночные бестии

Какие подземелья их плодят,Рогатых черных тварей, чьи телаВлачат два перепончатых крыла,А хвост – двуострый шип, в котором яд?Они меня хватают и летятВ миры, где торжествуют силы зла,Где разум обволакивает мгла…И когти и щекочут, и язвят.Кривые пики Тока одолев,Мы с лету низвергаемся на дноГеенны – там есть озеро одно,Где часто дремлют шогготы, сомлев.И так из ночи в ночь, и несть концаВизитам этих бестий без лица!

21. Ньярлатхотеп

Он объявился под конец времен –Египта сын, высок и смуглолиц.Пред ним феллахи простирались ниц,Цвет ризы его был закату в тон.К нему стекался люд со всех сторон,Охочий до пророчеств и чудес,И даже дикий зверь, покинув лес,Спешил к Ньярлатхотепу на поклон.Все знали, что настал последний час,И было так: сперва ушли моря,Потом разверзлась суша, и заряСкатилась на оплоты смертных рас.В финале Хаос, вечное дитя,С лица Вселенной Землю стер шутя.

22. Азатот

Я вторгся с вездесущим бесом в пареИз мира измерений – за Предел,Туда, где нет ни времени, ни твари,Но только Хаос, бледен и дебел.Непризнанный ваятель мирозданья,Он жадно и бессвязно бормоталКакие-то смешные предсказаньяИ сонм крылатых бестий заклинал.В его когтях надрывно голосилаБесформенная флейта в три дыры –Не верилось, что в звуках этих силаКоторой покоряются миры.Я есмь Его Глашатай, – дух съязвилИ Божеству затрещину влепил.

23. Мираж

Не знаю, есть ли он на самом деле,И где – на небесах иль на земле –Тот край, которым грежу с колыбели,Седых столетий тонущий во мгле.Закрыв глаза, я вижу цитадели,И ленты рек, и церковь на скале,И переливы горней акварели,Точь-в-точь как на закате в феврале.Я вижу заболоченные дали,Слежу за тенью птичьего крылаИ слышу звон, исполненный печали,Со стороны старинного села.Но где тот чародей, что скажет мне,Когда я был – иль буду – в той стране?

24. Канал

В одном из снов я посетил район,Где вдоль домов, ограбленных нуждой,Тянулся ров, заполненный водой,Густой, как кровь, и черной, как гудрон.От вялых струй дух тлена исходил,Стесняя грудь предчувствием беды,И лунный свет сочился на рядыПустых жилищ с осанкою могил.Ни стук шагов, ни скрип оконных рамНе нарушали мрачной тишины –Был слышен только мерный плеск волны,Уныло льнущей к мертвым берегам.С тех пор, как мне приснился этот сон,Меня терзает мысль: не явь ли он?

25. Сен-Тоуд

Сен-Тоудского звона берегись! –Услышал я, ныряя в тупикиИ переулки к югу от реки,Где легионы призраков вились.Кричал одетый в рубище старик,Который в тот же миг убрался прочь,А я направил шаг в глухую ночь,Не ведая, что значил этот крик.Я шел навстречу тайне и дрожал,Как вдруг (я было принял их за бред)Еще два старца каркнули мне вслед:Когда пробьет Сен-Тоуд – ты пропал!Не выдержав, я бросился назад,И все же он настиг меня – набат!

26. Знакомцы

Селянин Джон Уэтли жил одинПримерно в миле вверх от городка.Народ его держал за чудака,И, правду говоря, не без причин.Он сутками не слазил с чердака,Где рылся в книгах в поисках глубин;Лицо его покрыла сеть морщин,В глазах сквозила смертная тоска.Когда дошло до воя по ночам,О Джоне сообщили в желтый дом;Из Эйлсбери пришли за ним втроем,Но в страхе воротились. Их очамПредстали два крылатых существаИ фермер, обращавший к ним слова.

27. Маяк

Над Ленгом, где скалистые вершиныШтурмуют неприступный небосвод,С приходом ночи зарево встает,Вселяя ужас в жителей долины.Легенда намекает на маяк,Где в скорбном одиночестве тоскуетИ с Хаосом о вечности толкуетПоследний из Древнейших, миру враг.Лицо его закрыто желтой маской,Чьи шелковые складки выдаютЧерты столь фантастичные, что людИздревле говорит о них с опаской,Веками поминая смельчака,Который не вернулся с маяка.

28. Предвестники

Есть ряд вещей, рождающих во мнеТакое чувство, будто бы вот-вотОдно из тех чудес произойдет,Которые бывают лишь во сне:Нагрянет ли незваное извне,Иль сам я попаду в круговоротБезумных авантюр, пиров, охотВ уже не существующей стране?Среди таких вещей – холмы, зарницы,Глухие села, шпили городов,Закаты, южный ветер, шум садов,Морской прибой, старинных книг страницы.В их дивных чарах – жизни оправданье,Но кто прочтет их тайное посланье?

29. Ностальгия

Один раз в год над морем раздаетсяПризывный клич и гомон птичьих стай,По осени спешащих в дальний край,Откуда их пернатый род ведется.Узнав о нем из грез, они томятсяПо рощам, где над лентами аллейСплелись густые ветви тополей,Где все усеял яркий цвет акаций.Они полны надежды, что вот-вотПокажется высоких башен ряд,Но, видя впереди лишь версты вод,Из года в год ни с чем летят назад.И купола в холодной глубинеВеками ждут и видят их во сне.

30. Истоки

Меня не привлекает новизна –Ведь я родился в старом городке,Где видел из окна, как вдалекеКолдует пристань, призраков полна.Затейливые шпили золотыОт зарева закатного костра,На крышах – с позолотой флюгера:Вот истинный исток моей Мечты.Реликвии эпохи суеверийТаят в себе соблазн для духов зла,И те несут нам веры без числаИз всех миров, где им открыты двери.Они рвут цепи Времени – и яВстречаю Вечность, их благодаря.

31. Древний город

Он гнил, когда был молод Вавилон.Бог знает сколько эр он продремалВ земле, где наших заступов металлИз плит его гранитных высек звон.Там были мостовые и дворцыИ статуи, похожие на бред, –В них предков нам оставили портретНеведомых ваятелей резцы.И вот – мы видим лестничный пролет,Прорубленный сквозь грубый доломитИ уходящий в бездну, что хранитЗнак Древних и запретных знаний свод.И мы б наверняка в нее сошли,Когда б не гром шагов из-под земли!

32. Отчуждение

Телесно оставаясь на земле,Чему свидетель – пепельный рассвет,Душою он скитался меж планет,Входя в миры, лежащие во зле.Пока не пробил час, ему везло:Он видел Яддит – и не поседел,Из гурских областей вернулся цел, –Но как-то ночью зовы принесло…Наутро он проснулся стариком,И мир ему предстал совсем другим –Предметы расплывались, словно дым,Вся жизнь казалась сном и пустяком.С тех пор он держит ближних за чужих,Вотще стараясь стать одним из них.

33. Портовые свистки

Над крышами и остовами шпилейВсю ночь поют портовые свистки.Мотивы их исполнены тоскиПо ярости штормов и неге штилей.Чужие и не внятные друг другу,Но слитые секретнейшей из сил,Колдующих за поясом светил,В поистине космическую фугу.С их звуками в туманы наших сновВторгаются, туманные вдвойне,Видения и символы извне,Послания неведомых миров.Но вот вопрос: какие кораблиДоносят их до жителей Земли?

34. Призванный

Тропа вела меж серых валунов,Пересекая сумрачный простор,Где из земли сквозь дыры затхлых норСочился тлен неведомых ручьев.Могильной тишины не оживлялНи ветерок, ни шелест листвяной.Пейзаж был гол, пока передо мнойСтеной не вырос исполинский вал.Весь в зарослях густого сорняка,Он походил на призрачный чертог,И марш ступеней не для смертных ногВзбирался по нему под облака.Я вскрикнул – и узнал звезду и эру,Которыми был призван в эту сферу.

35. Вечерняя звезда

Я разглядел ее надменный ликСквозь золото закатного холста.Она была прозрачна и чиста.Все ярче разгораясь в каждый миг.С приходом тьмы ее янтарный светУдарил мне в глаза, как никогда:Воистину, вечерняя звездаСпособна быть навязчивой, как бред.Она чертила в воздухе сады,Дворцы и башни, горы и моряМиров, которым с детства верен я,Повсюду различая их следы.В ту ночь я понял, что ее лучомИздалека привет мне слал мой дом.

36. Непрерывность

Предметы старины хранят налетНеуловимой сущности – онаБесплотна, как эфир, но включенаВ незыблемый космический расчет.То символ непрерывности, для насПочти непостижимой, тайный кодК тем замкнутым пространствам, где живетМинувшее, сокрытое от глаз.Я верю в это, глядя, как закатСтаринных ферм расцвечивает мохИ пробуждает призраки эпох,Что вовсе не мертвы, а только спят.Тогда я понимаю, как близкаТа цитадель, чьи стороны – века.

Зверь в подземелье

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});