Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2 - Сергей Кургинян

Для меня было важно доказать, что Вселенная как остров, плавающий в прафизическом океане Тьмы, — это, как минимум, корректный космологический образ, питающий собой абсолютно светскую метафизику. А точнее — две метафизики: черную и красную. Пройти мимо данного обстоятельства, как минимум, неумно. Обсуждение Вселенной как острова во Тьме будет вестись все более бурно. В это обсуждение будут вбрасываться все новые данные. Перемычка, подобная фридмановской, через которую в малокомпетентные миры будет закачиваться информация о Тьме из высококомпетентных миров, будет работать как насос, меняя мировоззрение человечества. В какую сторону — красную или черную?

Мне это крайне небезразлично. А тебе, читатель?

Между тем это будет происходить не только на стыке физики и идеологии, но и на иных стыках. Не только крупные (и крупнейшие) физики (как астрофизики, так и физики-теоретики, отнюдь не обязательно занятые Галактиками и Вселенной) начинают говорить о темной материи, темной энергии. Причем говорить нечто, весьма и весьма близкое по своему содержанию к тому, что говорят о Тьме визионеры. На Тьму же наталкиваются и психологи, анализируя сознание и подсознание своих пациентов и участников психологических экспериментов.

Ученые, исследующие внешний мир (физический и не только), ученые, исследующие внутренний мир (сознание, психику в целом), чуть ли не инструментально (и в любом случае — совсем не визионерски) обнаруживают эту самую Тьму. Обнаруживают и шарахаются в сторону… И снова обнаруживают… И снова…

Я уже говорил о том, что из физиков на Тьму первым натолкнулся Альберт Эйнштейн. Он-то сам никак ее не назвал. Но все, что он добыл, занимаясь Общей теорией относительности, однозначно выводит на проблему Тьмы.

А теперь — от физики к психологии. Тоже, между прочим, наука, не правда ли?

В психологии о чем-то, аналогичном Тьме, окружающей и «пропитывающей» расширяющуюся Вселенную Эйнштейна, заговорил Зигмунд Фрейд.

Теперь пора обсудить то, как именно Фрейд на это самое нечто, аналогичное Тьме, наткнулся. Очень многие ученые связывают с Первой мировой войной принципиально новый этап в развитии системы, построенной Фрейдом еще в довоенный период. В своей статье «Зигмуд Фрейд — выдающийся исследователь психической жизни человека» М.Г. Ярошевский пишет:

«Среди военных врачей имелись и знакомые с методами психоанализа. Пациенты, которые теперь у них появились, страдали от неврозов, сопряженных не с сексуальными переживаниями, а с травмировавшими их испытаниями военного времени. С этими пациентами сталкивается и Фрейд. Его прежняя концепция сновидений невротиков, возникшая под впечатлением лечения венских буржуа в конце XIX века, оказалась непригодной, чтобы истолковать психические травмы, возникшие в боевых условиях у вчерашних солдат и офицеров. Фиксация новых пациентов Фрейда на этих травмах, вызванных встречей со смертью, дала ему повод выдвинуть версию об особом влечении, столь же могучем, как сексуальное, и потому провоцирующем болезненную фиксацию на событиях, сопряженных со страхом, вызывающих тревогу и т. п. Этот особый инстинкт, лежащий, наряду с сексуальным, в фундаменте любых форм поведения, Фрейд обозначил древнегреческим термином Танатос, как антипод Эросу — силе, обозначающей, согласно философии Платона, любовь в широком смысле слова, стало быть, не только половую любовь (тем самым значение либидо расширялось до любовного влечения к окружающим людям и любым предметам, а также духовным ценностям). Под именем Танатоса имелось в виду особое тяготение к смерти, к уничтожению либо других, либо себя.Тем самым агрессивность возводилась в ранг извечного, заложенного в самой природе человека биологического побуждения».

В декабре 1920 года в Международном психоаналитическом издательстве (Лейпциг-Вена-Цюрих) вышла работа Фрейда «По ту сторону принципа удовольствия» («Jenseits des Lustprinzips»). В ней наиболее полно изложены новые идеи Фрейда, выводящие психоанализ за пределы объяснения психических процессов через «принцип удовольствия» (Lustprinzip). Психоаналитики заговорили о втором дуализме влечений. Мол, Фрейд переходит от первого дуализма влечений (противопоставление сексуальных влечений и влечений Я или влечений к самосохранению) ко второму дуализму, в рамках которого влечению к жизни (Lebenstriebe) противопоставляется влечение к смерти (Todestriebe). Заодно Фрейд противопоставляет регресс прогрессу, прямо указывая на то, что автономные потенциалы регресса могут победить при определенных ситуациях. И что упование на автоматический триумф прогресса в высшей степени необоснованно.

Итак, смерть против жизни, регресс против прогресса… Танатос против Эроса?

Исследователи творчества Фрейда спорят о том, ввел ли в оборот термин «Танатос» сам великий психолог или его последователи. Ярошевский, как мы видим, считает, что Фрейд именно ввел в оборот сам термин, а не только задумался о равнозначности влечения к смерти — влечению к жизни. А биограф Фрейда Э.Джонс в третьем томе своей работы «Зигмуд Фрейд: Жизнь и деятельность» сообщает, что Фрейд лишь иногда пользовался в разговорах термином «Танатос».

Для нас достаточно и того, на что указывает Э.Джонс, являющийся официальным биографом З.Фрейда. По-человечески очень понятно, почему Фрейд должен был бы избегать публичных официальных упоминаний термина «Танатос». Такие упоминания означали бы прямое признание Фрейдом ущербности построенной им универсталистской моносистемы, основанной на Эросе как источнике всего и вся. А вот то, что Фрейд неявно стал заниматься Танатосом, заявив о равнозначном Эросу альтернативном влечении в работе «По ту сторону принципа удовольствия»… то, что он рискнул обсуждать Танатос со своими учениками, причем настолько открыто, что многие (тот же Ярошевский, например) говорят о введении Фрейдом термина «Танатос» в научный оборот… Это, согласитесь, прерогатива гения, готового поставить под удар дело жизни, свою славу и репутацию — лишь бы добраться до истины. Загадочна не осторожность Фрейда в использовании термина «Танатос», а то, что он, хоть и осторожно, этот термин использует, завещает ученикам и последователям. Эти ученики и последователи (Э.Вейсс, М.Кляйн, П.Федерн, С.Шпильрейн, А.Штерке и многие другие) придают понятию «Танатос», введенному Фрейдом, категориальный статус.

В значительной степени это связано с работами австрийского психоаналитика Пауля Федерна, которого Зигмунд Фрейд уже в 1924 году объявляет своим преемником. Под влиянием Фрейда Федерн начинает исследовать Танатос, опираясь на богатый клинический материал, вводит альтернативное «либидо» понятие «мортидо».

Позже Танатосом занимаются уже очень многие, включая знаменитых теоретиков Франкфуртской школы. Герберт Маркузе в своей работе «Эрос и цивилизация» (подзаголовок книги — «Философское исследование учения Фрейда») пишет специальную главу «Эрос и Танатос».

Как мы видим, неслыханная отвага Фрейда, ставящего под удар дело жизни во имя рассмотрения альтернативной Эросу реальности, находит отклик у очень и очень многих. Но по мне, так сдержанные рассуждения Фрейда на тему о Танатосе — намного важнее развернутых построений его последователей и его оппонентов.

Итак, одна светская метафизическая линия порождена физикой и ее представлением о Тьме. Тут, как мы видим, свою лепту вложили Эйнштейн и Фридман, Гут и Линде, Гамов и Логунов… И другие известнейшие теоретики.

Другая светская метафизическая линия порождена психологией. Ее создателями стали Фрейд с его Танатосом (той же по сути Тьмой, окаймляющей Эрос как внутреннюю Вселенную, Вселенную личности) и последователи Фрейда. А также его оппоненты, принадлежащие к разным школам (маркузианцы, постмодернисты и пр.).

Я прошу читателя увидеть эти линии как две трассы, тянущиеся к мистическому опыту Тьмы, на базе которого построены и красная, и черная религиозная метафизика. А увидев две трассы и встречные пунктиры, тянущиеся к ним с метафизической территории, увидеть трассу третью — не психологическую и не физическую, а тоже научную и особо для нас важную. Ту очень неявную, но определяющую для моего исследования трассу, которая наиболее связана с развитием, политикой, судьбами человечества и имеет не менее научный характер, чем трассы физическая и психологическая, являясь при этом абсолютно (хотя и скрыто) метафизической.

Глава III. Метафизическая реконструкция марксизма

Имя этой третьей трассе, тянущейся со светской (научно-метафизической) территории на территорию канонической (религиозно обусловленной) метафизики, — марксизм.

Маркс, по моему мнению, наткнулся на ту же Тьму, что и Эйнштейн с Фрейдом.