Ставка — жизнь. Владимир Маяковский и его круг. - Бенгт Янгфельдт

Эльза, у которой было слабое сердце, умерла в 1970 году, Арагон — спустя двенадцать лет — в том же году, что и Роман Якобсон, который в тридцатые годы стал профессором славистики в Брненском университете, но которому пришлось бежать из Чехословакии в 1939 году, после начала немецкой оккупации. Несколько лет он провел в Дании, Норвегии и Швеции, а в 1941 году переехал в Америку, где через некоторое время получил профессуру в Гарвардском университете. Покидая Швецию, он оставил там часть своей библиотеки, в том числе Эльзину книжку о Маяковском с надписью «Милому Ромику, о Володе»; сейчас книга хранится в стокгольмской университетской библиотеке.

Спустя два года после Якобсона в Москве скончался Виктор Шкловский. После статьи «Памятник научной ошибке» (1930), в которой он отказался от своих «формалистических» убеждений, Шкловский стал заниматься биографическими исследованиями и написал, в частности, книги о Льве Толстом и Сергее Эйзенштейне; он много писал о кино. Как ни отнесись к тому, что в 1930 году Шкловский сдал позиции, нельзя не признать глубокую оригинальность его мышления и слога. Это касается и его воспоминаний о Маяковском и других, несмотря на весьма вольное обращение автора с фактами; опасения Шкловского, что после возвращения в СССР ему «придется лгать», подтвердились в высшей степени.

Роман Якобсон спас свою жизнь тем, что остался за границей. Максим Горький, посетивший Советский Союз в 1928-м, 1929-м и 1931 годах, в 1933-м вернулся навсегда. Если Маяковский был советским поэтом номер один, то Горький занимал такое же положение в прозе. В отличие от Маяковского, чей образ после смерти можно было шлифовать в соответствии с необходимостью и желанием, Горький был еще жив. Даже с учетом того, что его возможности маневрирования были значительно урезаны по сравнению с 1919–1921 годами, его моральный авторитет оставался огромным и служил источником постоянного раздражения для Сталина. В 1936 году он умер при невыясненных обстоятельствах, вероятнее всего не без вмешательства последнего.

Лев Гринкруг, сфотографированный автором в возрасте 91 года со шведским изданием «Про это» в руках. Фото автора

В середине тридцатых годов социалистический реализм был провозглашен единственным дозволенным литературным методом, и образцами этого метода явились произведения Маяковского и Горького. Одно время кандидатом на место образцового поэта был Пастернак. Однако благодаря канонизации Маяковского эта чаша его миновала — за что он лично поблагодарил Сталина.

Большинство других действующих лиц этой книги стали жертвами сталинского террора. Борис Пильняк был казнен в 1938 году, Сергей Третьяков — в 1939-м, в феврале следующего года расстреляли Всеволода Мейерхольда, а через две недели его жену Зинаиду Райх нашли зверски убитой, с выколотыми глазами. Террор не миновал и чекистов. Захар Волович и Моисей Горб были расстреляны весной 1937 года, Яков Агранов (обогативший свой послужной список подписанием ордера на арест Мандельштама в 1934 году и участием в «допросах» своего друга Примакова два года спустя) и его жена Валентина — в августе 1938 года, Николай Ежов — в 1940 году.

Среди жертв террора был и Александр Краснощеков, женившийся в 1930-м на своей бывшей секретарше Донне Груз. Через четыре года у них родились близнецы Лена и Наташа, сводные сестры Луэллы. В июле 1937 года был арестован по обвинению в контактах с троцкистами Краснощеков, в ноябре — его жена. 26 ноября его казнили, а Донну Груз выслали из Москвы сроком на восемь лет как жену врага народа.

Первая дочь Краснощекова, Луэлла, в 1929 году вышла замуж и получила образование, став зоологом. Она умерла в Санкт-Петербурге в 2002 году, в возрасте девяноста двух лет. Всю свою жизнь она боготворила Лилю — так же, как Лев Гринкруг, верный друг и кавалер Лили в течение шестидесяти пяти лет. Через девять лет после смерти Лили, в 1987 году, в Москве в маленькой квартире около автобусной остановки «Бетонный завод», не дожив двух лет до ста, скончался и этот кроткий дворянин.

Приложения

Источники и использованная литература

Несмотря на более чем полувековую главенствующую позицию Маяковского на советском парнасе и тысячи написанных о нем книг и статей, ситуация в науке о нем далеко не удовлетворительна. Вследствие канонизации поэта в 1935 году его произведения неоднократно переиздавались, однако стихотворения, считавшиеся менее подходящими для образцового советского поэта, не издавались вообще или печатались крайне редко. Таким же образом подвергалась цензуре любая информация о нем, особенно в мемуарной литературе. Все, что усложняло образ Маяковского как великого пролетарского поэта, вычеркивалось из его биографии.

Положение улучшилось после XX съезда партии (1956). Два года спустя вышел том 65 «Литературного наследства» «Новое о Маяковском». Здесь были напечатаны не только неизвестные доселе тексты поэта и научные статьи о его творчестве, но и 125 из его писем и телеграмм к Лили Брик. Эта публикация заставила Комиссию по вопросам идеологии, культуры и международных партийных связей КПСС принять резолюцию, утверждающую, что напечатанные письма «искажают облик выдающегося советского поэта» и в целом «перекликаются с клеветническими измышлениями зарубежных ревизионистов». Том был задуман как первый из двух, однако второй, куда планировалось включить воспоминания Лили и Эльзы, так и не вышел.

Вместо этого фрагмент воспоминаний Лили опубликовали в более чем 700-страничном сборнике, изданном в 1963 году: «В. Маяковский в воспоминаниях современников» (15)[35]. В сборник вошли также воспоминания В. Шкловского, Л. Гринкруга, К. Чуковского, Р. Райт, А. Родченко, С. Эйзенштейна, Вс. Мейерхольда, Н. Асеева, В. Катаняна и других друзей и коллег Маяковского. Однако сборник подвергся значительной цензурной правке. «Сложности» биографии Маяковского затушевывались, и многие люди, сыгравшие в его жизни важную роль, в нем даже не упоминаются: Элли Джонс, Татьяна Яковлева, Вероника Полонская, не говоря о таких политических деятелях, как Лев Троцкий, Николай Бухарин и другие.

Разумеется, этот сборник вызвал сильные чувства у «анти-бриковской» фаланги маяковедения, которая пять лет спустя выпустила книгу-противоядие: «Маяковский в воспоминаниях родных и друзей» (44). Она содержала, в частности, яростные нападки на Лили и Осипа, которые изображаются злыми гениями Маяковского (38). Издание этого сборника означало эскалацию идеологической борьбы вокруг Маяковского. Попыткой восстановить баланс стал сборник «Majakovskij. Memoirs and Essays», изданный в 1975 году Стокгольмским университетом (97). Здесь наряду с воспоминаниями Лили Брик и ее мужа В. Катаняна были опубликованы статьи шведских и русских ученых о творчестве Маяковского. В него вошли и воспоминания Эльзы, написанные для второго, не увидевшего свет, тома «Литературного наследства» о Маяковском.

В семидесятые годы ситуация в Советском Союзе настолько ухудшилась, что Лили и Осип были почти что вычеркнуты из биографии Маяковского. Как вклад в борьбу с подобной фальсификацией я составил и издал в 1982 году полную переписку между Маяковским и Лили Брик, 416 писем и телеграмм, с предисловием и подробными комментариями (84). Этот проект обсуждался мною еще с Лили Брик, и материалы были переданы мне В. А. Катаняном после ее смерти. Когда переписка вышла по-русски в Стокгольме, ее встретили полным молчанием в СССР, так как упоминание этой книги было бы равнозначно признанию того, что Лили Брик существовала. Шесть лет спустя я издал переписку между Маяковским и Эльзой (85) и в 1992-м по заказу Фонда Якобсона — мои беседы с Якобсоном о Маяковском и футуризме, так же как и его переписку, в том числе с Эльзой (86).

Перестройка и дальнейшие события изменили ситуацию в корне. В 1991 году переписка между Маяковским и Лили вышла в Москве, таким образом став «официальной». В связи со 100-летием со дня рождения Маяковского в 1993 году были напечатаны ранее не опубликованные воспоминания, в том числе Иды Хвас (73), Веры Шехтель (77), Давида и Маруси Бурлюк (14), так же как и сборник воспоминаний женщин, знавших Маяковского близко: Лили, Эльзы, Сони Шамардиной, Натальи Брюханенко и других (32). В Нью-Йорке дочь Маяковского составила книжку «Маяковский на Манхэттене», на базе магнитофонных записей воспоминаний матери (65), а в Акмоле Анатолий Валюженич издал сборник материалов об Осипе Брике (19). В 1999 году вышли воспоминания Василия и Галины Катанян (31) и в 2003 году — сборник, содержащий воспоминания Лили и выдержки из ее писем и дневников (11).

Особое значение имели публикации, касающиеся самоубийства Маяковского. В 1998 году вышла книга В. Скорятина, состоящая из ранее опубликованных журнальных статей, где он пытался доказать, что Маяковский не покончил с собой, а был убит (58). Несмотря на несерьезность этого утверждения, нельзя не признать, что автору удалось выявить ряд документальных материалов, бросающих новый свет на связи Маяковского и Бриков с чекистской средой. В 2005 году вышла книга, представляющая самый важный за многие годы вклад в маяковедение, да и не только в маяковедение: том материалов о самоубийстве Маяковского, которые доселе хранились в архиве Ежова (16): 600 страниц доносов, протоколов допросов, воспоминаний и других документов, связанных с самоубийством.