В никуда - Нельсон Демилль

– Мы с вами, мистер Бреннер, выжили здесь в таких тяжелых боях. Будет очень смешно, если вы не дотянете до конца вашего отпуска.

И я подумал абсолютно то же самое.

Он повернулся и со своими оруженосцами пошел по пустому полю. А Пихала оглянулся и показал жестом, будто режет горло ребром ладони.

Глава 36

Небо потемнело, а мы продолжали стоять на холодном ветру.

– Я вся дрожу, – призналась Сьюзан.

– Холодно, – согласился я.

– Пол, я дрожу от страха.

Я понимал ее чувство.

– Ты прекрасно себя вела. Просто потрясающе.

Сьюзан закурила, и я заметил, что ее рука тряслась. А ведь в присутствии Манга она сумела не показать своего страха.

– Погнали дальше, – предложил я, и мы пошли к мосту.

– Надеюсь, в Сайгоне вы лучше поладили? – спросила Сьюзан.

– Ненамного.

Она на мгновение задумалась.

– Ты только не смейся... но мне кажется, ты чем-то ему нравишься.

– Как мышка кошке. В качестве обеда.

– Не только. Между вами есть нечто такое... как игра... вызов... уважение...

– Да, некая связь есть, – согласился я. – Но вот что я тебе скажу: если бы у него было мачете, а у меня саперная лопатка, голова одного из нас сидела бы на колу.

Сьюзан не ответила, и мы продолжали идти по пустому пространству бывшей Цитадели.

– Пропали все лучшие снимки, – пожаловалась она. – Деревни вождя Джона, Кесанга, все... Я просто вне себя.

– Надо было попросить расписку за конфискованное имущество.

– Теперь придется опять туда ехать и снимать по новой.

– Не в этой жизни, дорогая.

– Когда-нибудь еще съездим.

Я не ответил.

– Он уже потянулся за пистолетом, – поежилась Сьюзан.

– Не выводи из себя людей с оружием.

– Это ты вывел его из себя, – напомнила она мне.

– Хотел укрепить с ним связь. А вышло наоборот.

Она пропустила мою насмешку мимо ушей.

– Это затрудняет нашу дальнейшую поездку.

– Но зато делает ее еще более увлекательной.

Мы пересекли мостик через ров и по деревенской тропинке направились к дороге.

В домах горел электрический свет, и во влажном, прохладном воздухе носился явственный запах горящего угля – запах, который я помнил с сумеречных вечеров зимы 1968 года.

– Извини, что не сказала тебе про Билла раньше, – проговорила Сьюзан.

– Не твое дело было мне об этом говорить, – улыбнулся я. – Мне понадобилось воспользоваться чьим-то именем, и я воспользовался именем шефа здешнего отделения ЦРУ. Браво, Бреннер!

Сьюзан держала сигарету между средним и безымянным пальцами. Вьетнамская манера. И заговорила с вьетнамским акцентом:

– Так что, мистер Бреннер, вы завязываете контакты с горцами. Мисс Уэбер нам донесла, что вы хотите объединить их в армию и завладеть горами. Так?

– Не смешно. Как думаешь, Лок нас все еще ждет?

– Очень сомневаюсь.

Мы шли по темной деревне. Трудно было разобрать, куда повернуть, чтобы выйти к тому месту, где нас высадил шофер. В сыром воздухе носились запахи жарившейся рыбы и парившегося риса.

– Никакого Лока, – сказал я, когда мы оказались на дороге. – Очень плохо. Я хотел сломать ему шею. Как же мы теперь доберемся до Хюэ?

– Не знаю, – отозвалась Сьюзан. – Ты хочешь остаться в городе Куангчи?

– Никакого города Куангчи не существует.

– Может быть, здесь есть гостевой домик. Или, я уверена, за несколько долларов любой хозяин пустит нас на ночлег.

– За такой ночлег нам самим надо приплачивать. Пошли на шоссе.

– Сукин сын бросил нас в самой середине глухомани, – жаловался я, пока мы больше километра топали до бетонки.

Вот оно, шоссе – но никакого транспорта. Луна народилась всего два дня назад, и на дороге было темно хоть глаз выколи.

– По шоссе номер один автобусы ходят до полуночи, – сказала Сьюзан. – Пойду справлюсь у местных. А ты стой здесь и, если увидишь автобус, маши рукой. Он остановится.

Она пошла к ближайшему бунгало метрах в тридцати от нас. А я стоял и размышлял. За один день я проделал путь, который шел с боями пять месяцев. Можно было бы немного задержаться в Ашау или Кесанге. Хотя, наверное, довольно с меня. Я понимал, что больше никогда сюда не вернусь.

И еще я вспомнил, чем напичкал голову Сьюзан, и опять решил, что довольно.

Она снова появилась на дороге и сообщила:

– Нас пригласили поужинать и остаться на ночлег. Но аперитив мы уже пропустили.

– А что на ужин? – спросил я.

– Рис.

– Рассыпчатый или разваренный?

– Разваренный. В течение получаса должен прийти автобус. Местный.

– И когда же он прибывает в Хюэ?

– Когда прибудет, тогда и прибывает.

– Понравился денек?

– Пол, это был потрясающий день. Я искренне тебе благодарна. Вопрос в другом: ты-то как?

– Прекрасно. Если со мной будет что-нибудь не так, я тебя немедленно извещу.

– Эта ваша война... – начала она и закурила. – Не представляю, как вы могли жить так целый год...

Не каждому доставалось прожить целый год, подумал я, но вслух не сказал.

Мы молча стояли на обочине шоссе № 1 и ждали, когда с севера появится свет фар.

– А что, если сейчас подъедет патруль? – поинтересовалась Сьюзан. – Наши действия: нырнем в кусты или останемся стоять?

– Будет зависеть от моего настроения.

– Мы ждем автобус на Хюэ. С вас штраф десять долларов.

– Гиблое место.

– Люди здесь очень хорошие, – возразила она. – Меня сейчас так сильно упрашивали остаться на ужин.

– Крестьяне-то хорошие. Чего не скажешь о политиках, солдатах и копах.

– Ты коп и солдат. А ничего.

– Временами, – ответил я. – Полковник Манг хочет тебя выставить вон. Почему бы тебе в самом деле не поехать домой?

– Куда?

– В Ленокс, штат Массачусетс.

– Зачем?

– А почему бы и нет?

– Тогда скажи мне вот что: почему ты не возвращаешься в Бостон, а живешь в Виргинии?

– У меня в Бостоне ничего нет.

– А в Виргинии?

– Тоже ничего.

Сьюзан помолчала и некоторое время разглядывала мерцающий кончик сигареты.

– Давай уедем куда-нибудь вместе, – наконец предложила она.

– Тебе надо бросить курить, – ответил я.

– Ну хоть одну сигаретку после постели.

– Все равно получится полпачки в день.

Она рассмеялась.

– Договорились.

С севера к нам приближались фары большого автомобиля, и я уже различал освещенные окна автобуса. Вышел на пустынную бетонку и принялся махать рукой.

Автобус остановился, дверь открылась, и мы вошли в салон.

– Хюэ, – сказал я водителю.

Он с любопытством покосился на меня и на Сьюзан.

– Один доллар.

Самая выгодная сделка дня. Я дал ему два. Шофер улыбнулся.

Автобус шел полупустым, и мы легко нашли два соседних свободных места. Автомобиль был старым, наверное, еще французским. Лавка – деревянной. Пассажиры с интересом разглядывали нас: видимо, мы не очень подходили под тип завсегдатаев этого рейса.

Автобус ехал на юг и останавливался в каждой самой захудалой деревне. И еще останавливался, если кто-то ему голосовал. Люди входили и выходили. А Сьюзан радовалась, что попала в автобус для курящих, хотя во вьетнамском автобусном парке таких было ровно сто процентов. Она держала меня за руку и смотрела в окно, в черную пустоту ночи.

Между мертвым городом Куангчи и восстановленным Хюэ не было ни одного крупного центра. Но вот местность, насколько можно было видеть из автобуса, стала цивилизованнее – начали попадаться дома, фонари, рисовые посадки, и я решил, что мы покинули провинцию Куангчи и едем по провинции Хюэ.

Я вспомнил Куангчи. Хорошо бы посмотреть мой старый базовый лагерь, район высадки Шарон и французский форт, который получил название района высадки Бетти. Но эти места, где я провел большую часть того года, существовали только в моем воображении и на выцветших фотографиях. Странно испытывать ностальгию и с нежностью вспоминать места боев. Но эти места – лагеря, где мы обитали, прилавки торговцев, бордели, массажные салоны, госпиталь, который мы снабжали едой и лекарствами, буддийская и католическая школы, куда мы отдавали бумагу и шариковые ручки из своего месячного довольствия, церковь, где мы подружились со священником и монахиней, – все это исчезло с лица земли и осталось только в памяти старейших из нас.

Может быть, я слишком долго тянул с возвращением. Может быть, надо было вернуться прежде, чем затянулись видимые и психологические шрамы, прежде чем умерло или состарилось военное поколение. Десять – пятнадцать лет назад я бы увидел здесь нечто иное: больше развалин, больше бедности. Но в то же время больше старого Вьетнама, никаких автобусов "ДМЗ-тура", никакого Замороженного мира, никаких рюкзачников и японских и американских бизнесменов.