Легион. Психопат - Уильям Питер Блэтти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она торопливо сунула книжку на место и выпрямилась. Охватившее ее отвращение, шок от увиденного, заставивший Лилу инстинктивно отбросить томик, прошли, она чувствовала, что все это каким-то образом должно приблизить ее к разгадке. То, что Лила не могла увидеть в невыразительном, мясистом, таком обычном лице Нормана Бейтса, она с полной ясностью обнаружила здесь, разбирая его библиотеку.
Нахмурившись, она возвратилась в холл. Дождь глухо барабанил по крыше, раскаты грома эхом разносились по темным проходам, она открыла мрачную, обитую темным деревом дверь, ведущую в третью комнату. Какое-то мгновение стояла на пороге, вдыхая застоявшийся душный запах старых духов, смешанный с… с чем?
Она щелкнула выключателем и охнула от изумления.
Это была та самая спальня, без всякого сомнения. Шериф рассказывал, что Бейтс оставил здесь все без изменений после смерти матери. Но все же Лила не была готова к такому зрелищу.
Она не была готова к тому, чтобы, переступив порог, попасть в другую эпоху. Но вот она здесь, она оказалась в мире, каким он был задолго до ее рождения.
Потому что комната стала анахронизмом за много лет до того, как умерла мать Бейтса. Лила словно перенеслась на пятьдесят лет назад, в мир позолоченных бронзовых часов, дрезденских статуэток, надушенных подушечек для булавок, темно-красных ковров, занавесок, обшитых бахромой, пудрениц с резными крышками и кроватей с пологом, мир, где уютное кресло-качалка стояло рядом с массивными стульями, покрытыми салфеточками «от пыли», загадочно поблескивали глазами фарфоровые кошки, а покрывало на постели покрыто ручной вышивкой.
Но главное — здесь все дышало жизнью.
Именно из-за этого у Лилы возникло ощущение, будто она внезапно переместилась в иное время и пространство. Внизу, на первом этаже, пылились жалкие останки прошлого, изувеченные старостью, на втором этаже всюду чувствовалось запустение. Всюду, кроме этой комнаты. Она производила впечатление абсолютной цельности, единства и гармонии, словно функционирующий, автономный организм. Комната была безупречно чистой, ни единой пылинки, здесь царил идеальный порядок. Но, если только забыть о тяжелом запахе затхлости, ничто не делало ее похожей на часть выставки или экспозицию музея, спальня действительно выглядела живой, как и любое жилище, неразрывно связанное с угнездившимися в нем с давних времен людьми. Обставленная более пятидесяти лет назад и с тех пор не затронутая какими-либо изменениями, пустовавшая со дня смерти миссис Бейтс — целых двадцать лет, комната странным образом сохраняла человеческое тепло, словно хозяйка не покидала ее. Комната на втором этаже, из окна которой всего лишь два дня назад выглядывала какая-то женщина…
Привидений не существует, подумала Лила и сразу же нахмурилась, осознав, что раз ей приходится убеждать себя в этом, значит, полной уверенности нет. Все-таки здесь, в старой спальне, чувствовалось чье-то незримое присутствие.
Она повернулась к стенному шкафу. Платья и пальто до сих пор аккуратно висели на плечиках, хотя многие были в складках и провисали из-за того, что их дйвно не гладили. Короткие юбки, модные четверть века назад; наверху, в специальном отделении — изукрашенные шляпки, шарфики и повязки для волос, которые носят в сельских районах пожилые женщины. В глубине шкафа оставалось свободное пространство, там, очевидно, когда-то держали белье. Вот и все.
Лила направилась к трюмо и комоду, чтобы осмотреть их, и внезапно остановилась у кровати. Покрывало, украшенное ручной вышивкой, было так красиво, что она протянула руку, чтобы пощупать ткань и сразу же отдернула ее.
В ногах покрывало было аккуратно заправлено и ровно свисало по краям постели. Но вверху этот идеальный порядок порушен. Да, там покрывало тоже заправлено, но торопливо, небрежно, и из-под него виднелась подушка. Именно так выглядит постель, когда хозяин, проснувшись, быстро застилает ее…
Лила сдернула покрывало, откинула одеяло. Простыни грязно-серого цвета были покрыты какими-то крошечными коричневыми пятнышками. Но сама постель, подушки хранили явные следы того, что здесь недавно кто-то лежал. Лила могла бы очертить контуры тела там, где вдавливалась под его тяжестью простыня, а в центре подушки, где коричневых пятнышек было больше всего, виднелась вмятина.
Привидений не существует, снова сказала себе Лила. В комнате явно жил человек. Бейтс не спал здесь — она видела его собственную постель. Но кто-то лежал в этой кровати, кто-то выглядывал из окна. Если это была Мери, где сейчас она может быть?
Обыскать всю спальню, перерыть ящики, обшарить первый этаж? Но теперь это уже не важно. Главное в другом: надо только вспомнить… Где же он прячет Мери?
И вдруг все встало на свои места.
Что тогда говорил шериф Чамберс? Он рассказывал, что нашел Бейтса в лесу за домом, где он собирал дрова, так ведь?
Дрова для большой печки. Да, именно так. Печка в подвале…
Ступеньки скрипели у нее под ногами. Она снова на первом этаже. Входная дверь открыта, в дом, завывая, ворвался ветер. Входная дверь распахнута настежь, потому что она йспользовала отмычку, и теперь она понимала, откуда взялось возбуждение и этот приступ злости, охвативший ее с той минуты, когда она нашла сережку. Она рассердилась, потому что испугалась, а гнев помог побороть страх. Страх при мысли о том, что могло случиться с Мери, что случилось с Мери там, в подвале. Она испугалась за Мери, а не за себя. Он держал ее в подвале всю неделю, может быть, пытал, может, делал то, что изображено на картинке в этой омерзительной книге, пытал до тех пор, пока не узнал о деньгах, и тогда…
Подвал. Надо найти подвал.
Лила пробралась через холл на кухню. Нашла выключатель, застыла, затаив дыхание: перед ней на полке изогнулся для прыжка крошечный мохнатый зверек. Да ведь это просто чучело белки, ее стеклянные глаза бессмысленно пялились на нее, оживленные светом лампочки.
Ступени, ведущие вниз, находились совсем рядом. Лила скользнула ладонью по стене, наконец пальцы нащупали еще один выключатель. Внизу загорелся свет, слабое, призрачное сияние среди густого мрака. Ее каблучки громко стучали по ступенькам, словно в такт раздались громовые раскаты.
Прямо перед печкой с провода свешивалась голая лампочка. Это была большая печь с тяжелой стальной дверцей. Лила застыла, не отрывая от нее глаз. Она дрожала всем телом, — и нечего обманывать себя, теперь надо признать всю правду. Она была дурой, что пришла сюда одна, глупо было то, что она сделала, и то, что делает сейчас. Но Лила должна была так поступить, — из- за Мери. Она должна открыть дверцу печи и
