Британская разведка во времена холодной войны. Секретные операции МИ-5 и МИ-6 - Колдер Уолтон

Тактика убийств, к которой прибегнул НОФ, особенно в отношении арабского персонала, сильно подорвала возможности особого отдела. Высокий комиссар доложил в июне 1965 г., что «особый отдел в Адене в настоящее время практически лишен сотрудников-арабов, и ему потребуется значительное время, чтобы восстановить его работу на арабской основе, даже если и найдутся арабы, желающие в нем служить. Нет вероятности, что это случится в обозримом будущем». Четыре месяца спустя опытный сотрудник колониального особого отдела Джон Прендергаст доложил, что «особый отдел находится в особенно плачевном состоянии». Ответом федерального правительства на задачу восстановления особого отдела было привлечение к работе переселившихся в другие страны британских офицеров. Однако особый отдел сделал свое положение еще хуже тем, что оставил ключевые должности с самым лучшим жалованьем для этих офицеров, что было весьма недальновидно. Это вызвало злую насмешку у Джона Мортона из МИ-5, который в апреле 1964 г. провел общую проверку разведки в Южной Аравии. Мортон ясно изложил свое мнение в отчете: «Можно говорить прекрасные слова о «восстановлении особого отдела на основе экспатриантов», но арабы в нем все же должны быть»59.

Отсутствие согласованности действий разведки в Южной Аравии проявилось в том, что ведомство, занимающееся оценкой разведывательной информации – LIC, находилось не в столице Федерации Южной Аравии Аль-Иттихаде, а в Адене. Это, возможно, имело бы смысл, если бы Аден был просто еще одним государством в этой федерации, но, когда город был скрепя сердце принят в нее в феврале 1963 г., его жители вывесили черные флаги в знак своего несогласия. Тот факт, что LIC находился в Адене, а не в глубине территории федерации, неизбежно влиял на его оценки и делал их менее достоверными. Более того, так как в федерацию входили обе британские колониальные территории (государство Аден) и государства, которые были свободно связаны с Великобританией рядом договоров (протектораты) и поэтому являлись по сути иностранными территориями, роли МИ-5 и SIS в федерации также перепутались.

Однако самой явной иллюстрацией отсутствия согласованности действий разведки в федерации было то, что почти весь период чрезвычайного положения у нее не было единого начальника. Вслед за объявлением чрезвычайного положения старший офицер МИ-5 Джек Мортон, бывший начальник разведки при Темплере в Малайе, был прикомандирован к правительству федерации. В большом отчете, который он составил в апреле 1964 г., он рекомендовал: для того чтобы дела разведки в федерации улучшились, нужно, чтобы у разведки был «большой начальник». Несмотря на настойчивые просьбы Мортона, Треваскис упорно сопротивлялся появлению начальника разведки, что направило бы все разведывательные усилия в Адене в одно русло под руководством одного профессионального разведчика, как это было в Малайе при Темплере и на Кипре при Хардинге. И снова британские чиновники в Адене не извлекли уроков из предыдущих чрезвычайных положений о необходимости давать отпор восставшим объединенными силами. В Адене не было аналога «плана Бриггса», как в Малайе. На самом деле в Лондоне, по-видимому, царило всеобщее безразличие к проблемам безопасности в федерации. Южная Аравия оставалась в ведении Министерства по делам колоний и Объединенного центра разведывательных служб, тогда как политику в Малайе с апреля 1950 г. диктовал комитет на уровне кабинета министров, возглавляемый министром обороны Эммануэлем Шинвеллом. В отчете политического советника ближневосточного командования в декабре 1965 г. провалы разведки были показаны во всей красе: «Не существует, собственно говоря, разведывательной службы, которая охватывала бы своей деятельностью и делала бы своей целью весь протекторат. Ближе всего к разведывательной службе стоит особый отдел, который ограничивается государством Аден и который был серьезно ослаблен убийствами своих сотрудников и из-за этих убийств и запугивания населения получает гораздо меньший, чем обычно, поток информации»60.

В Федерации Южной Аравии начальник разведки появился лишь в июле 1966 г., когда Треваскис наконец уступил давлению Мортона. Первый ее начальник Джон Прендергаст приехал сюда с большим карьерным багажом за плечами – службой в особых отделах в Кении, на Кипре и в Гонконге. В тот же год был также создан Штаб разведки федерации, в котором было три арабоговорящих офицера и который привнес некоторую сплоченность в разведывательный механизм в Адене. Но было уже слишком поздно. К тому времени, когда прибыл Прендергаст, англичане уже проиграли восставшим, и все, чего он смог добиться, – это краткосрочное ограничение потерь, прежде чем англичане ушли из федерации. В феврале 1966 г. британское правительство объявило, что Великобритания выходит из Южной Аравии. По иронии судьбы, разведывательное сообщество в Федерации Южной Аравии добилось сплоченности, которая ему была так отчаянно нужна, после объявления Великобританией о принятом решении выйти из нее.

Вместо того чтобы использовать разведывательные брифинги для информирования о состоянии безопасности в федерации, Треваскис поддерживал широкое применение тайных операций, которые, по его мнению, «приведут к столкновению между НСП и SPL [соперница – Южно-Арабская лига], которое побудит их перерезать друг другу глотки». Еще в 1964 г. министр по делам колоний Дункан Сандис разрешил ему потратить 15 тысяч фунтов стерлингов на «проникновение в их организации, подкуп их ключевых лидеров, провоцирование соперничества и зависти между ними, поощрение распрей, появление отколовшихся группировок и их притеснение, например путем срыва публичных митингов». По мнению Треваскиса, единственная (чрезвычайно ограниченная) роль, уготованная разведке в Южной Аравии, состояла в том, чтобы поддерживать тайные операции такого рода с целью «мести» за нападения НОФ. Акцент, который он делал на тайные операции, был сродни французским действиям во время алжирской войны за независимость. Французская «оперативная служба» – группа, занимавшаяся тайными операциями, вроде тех, которые сошли со страниц романа Фредерика Форсайта «День Шакала», – осуществляла убийства в Европе торговцев оружием и других людей, непосредственно поддерживающих Фронт национального освобождения (ФНЛ) – главную боевую группировку, воюющую за независимость Алжира. Однако как французам не удалось ничего добиться в Алжире с помощью тайных операций, так и англичанам – в Южной Аравии. И те и другие не задумывались о политических проблемах, лежавших в основе ситуации61.

Осенью 1965 г. ситуация с разведкой в Адене слегка улучшилась. Допросы людей, подозреваемых в связях с НОФ, начали давать результаты, и в период между сентябрем и ноябрем силы безопасности сумели составить картину того, что они назвали «боевым расписанием НОФ», включая названия его ячеек и кодовые имена активистов. Таких оказалось около ста человек, и половина из них была вскоре арестована. Однако сообщения о «боевом расписании НОФ» были несколько лицемерны. На самом деле НОФ не был жестко структурированной группой, состоявшей из египетских и йеменских кадров, как любил заявлять особый отдел в Адене. Скорее это было относительно открытое политическое движение, которое использовало арабскую национально-освободительную риторику, чтобы максимально увеличить число своих членов. Как следствие, оно имело доступ к почти безграничному контингенту плохо подготовленных, но активных новобранцев. Англичане мало делали для того, чтобы пресекать поток таких новобранцев, совершенно не стремясь завоевать умы и сердца жителей Адена. Некоторые английские военные утверждали, что разведывательная информация иссякла, когда Великобритания объявила о своем выходе из Адена в феврале 1966 г., но ясно, что этот поток уже сократился до тонкой струйки еще раньше, когда местное население сделало ставку на вероятную победу Насера на окружающих территориях в глубине материка. Абсолютная неспособность особого отдела в Адене получать полезную информацию о своих врагах – что было удручающе знакомо – заставила некоторых его офицеров взять дело в свои руки. Точно так же, как и в предыдущих чрезвычайных ситуациях в других колониях и во время французской военной кампании в Алжире, некоторые английские дознаватели в Адене прибегали к пыткам, отчаянно стараясь получить информацию62.

Тогда, как и сейчас, пытки были последним средством бесплодных усилий. Как и во всех других чрезвычайных ситуациях в колониях Британской империи, применение пыток в Адене было на самом деле результатом неспособности местной разведки выполнять свои обычные функции – внедрять своих агентов в лагерь врага. Испытывая нехватку таких агентов, чиновники пытались получить хоть какую-то информацию любыми средствами. Британские военные взяли на вооружение ту же тактику Q-отрядов, которые до этого применялись в Палестине, а незадолго до происходящих событий – на Кипре и были схожи с отрядами «сдавшегося вражеского личного состава» в Малайе и «группами противодействия» в Кении. Важным назначением Q-отрядов было склонить захваченных вражеских боевиков к работе в роли двойных агентов. Как и во всех предыдущих чрезвычайных положениях в колониях, методы ведения допросов на линии фронта в Адене либо с целью завербовать агентов, либо получить от них информацию иногда включали жесткие методы «третьей степени», что означало пытки и в нашем, и в их понимании. Тактика Q-отрядов в Адене поразительно напоминала тактику французов в Алжире, которые так же склоняли к сотрудничеству арабов и использовали десантников главным образом в битве за Алжир в 1957 г.