Мальн. Кровь и стекло - Мира Салье

с глаз белую пелену, расправил огромные крылья, оттолкнулся от земли и взлетел в темно-серое небо.

Глава 36

Сколько прошло времени, прежде чем он вернулся домой, Кит не знал.

Он заперся у себя в покоях, ни с кем не разговаривал и никого не хотел видеть. Спустя несколько дней друзья по очереди пытались поговорить с ним, узнать, где он пропадал все эти дни и что делал. Но каждый раз слышали одну и ту же фразу: «Я летал».

Однажды вечером к нему пришла Арэя и осторожно попыталась завести разговор. Кит сидел за столом, склонившись над картами Оглама и не обращая на нее внимания. Он знал, что Арэя хочет поговорить о Кьелле, но не мог – не хотел – говорить о нем.

Осознав, что разговора снова не выйдет, она только сказала:

– Тело Кьелла поместили в склеп рядом с женой и дочерью, думаю, он бы этого хотел. Мы не знали, когда ты вернешься. Если вдруг захочешь проститься… – Кит чувствовал, что Арэя пыталась заглянуть ему за спину и рассмотреть, что он делает с картами, но затем она ушла, так и не услышав ни слова. Кит даже не повернулся.

Он знал, что пропустил похороны, и намеренно не посещал склеп. Это означало бы признать, что Кьелл покинул его навсегда, а мириться с этим ему не хотелось. К тому же Кит был зол на Кьелла за то, что тот ничего не рассказал и оставил внука, не позволив попытаться помочь.

Кит проигнорировал и новости Стейна, что Финн вместе с советниками, а также Эриком и Каей спустя неделю после исчезновения короля покинули Мальнборн. Они не могли дальше ждать, не зная, когда вернется Кит. В нынешних условиях оставлять свое королевство надолго было недопустимо. Друзья передавали соболезнования и надеялись, что в скором времени состоится новая встреча.

– Держи, – сказал Кит и, протянув Стейну карту Оглама, проигнорировал все то, что рассказал тот.

Главный советник непонимающим взглядом уставился на карту в руках:

– Зачем мне карта Оглама?

– Здесь отмечены направления, по которым двигались отряды гриндоков, что я встретил по пути. Больше всего меня тревожат эти, – Кит указал пальцем на карту, – и эти. Они следовали в Сумеречные земли и в Красный лес. Уверен, вождь гриндоков не в восторге, что его отряды бежали обратно в болота. Он посылает разведчиков в Сумеречные земли, видимо считая, что смерглы скоро вернутся, и не намерен разрывать отношения с союзниками. Я уничтожил эти отряды. Полагаю, скоро пошлют новые.

– Уничтожил? В облике зверя? – поинтересовался Стейн.

– Да, – безразлично ответил Кит. – Я хочу, чтобы по этим направлениям разослали отряды. Ни один гриндок не должен прорваться на юг.

– Хорошо. Как быть с Финном? Мы должны вместе с людьми восстанавливать порядок. Сообщить им?

– Нет. Они нам не нужны. Люди будут только мешать, – холодным голосом заявил Кит.

Стейн смотрел на него удивленно, будто впервые видел.

– Совет волнуется, – сказал он. – Если ты снова отправишься с отрядом на юг…

– Я еще долго не покину Мальнборн, им не о чем беспокоиться. А теперь оставь меня, пожалуйста.

Стейн вышел из комнаты, напоследок наградив Кита встревоженным взглядом.

Не прошло и двух часов, как в королевские покои постучалась Арэя.

Ожидаемо.

Кит сидел за столом, обложившись древними свитками и книгами. Рядом, отбрасывая тонкие лучи белого света, лежало Звездное копье. Темное копье матери было погребено в руинах Сумеречных земель, и этот факт только усиливал тоску Кита. Он искал всю возможную информацию, связанную с камнем Таоса и зельем бессмертия, и ни капли не удивился, когда не нашел о втором ни строчки.

– Обсуждали меня со Стейном? – не поднимая глаз, спросил Кит.

Ему было невыносимо смотреть на нее, на Стейна, вообще на кого бы то ни было.

– Да, – тихо ответила Арэя. – Кит, все волнуются за тебя. Мы понимаем, как сильно потеря Кьелла ударила по тебе и что ты чувствуешь. Но ты не должен поддаваться этим порывам.

– Вы понятия не имеете, что я чувствую, – грубо произнес Кит, по-прежнему листая книги.

– Так расскажи. Ты изменился. Прежний Кит никогда бы так не сказал о людях, – осторожно начала Арэя.

Кит даже бровью не повел:

– Я не изменился. Просто пробудился.

– И что это значит? Ты можешь, пожалуйста, смотреть на меня, а не в книги, когда я с тобой разговариваю? – сдерживая раздражение, попросила Арэя.

Кит молча продолжал смотреть в записи. Он был уверен в своих словах. У людей и мальнов были разные судьбы, которые не должны больше пересекаться. Он достаточно подвергал друзей опасности. Он теперь избрал свой путь.

Арэя не переставала сверлить Кита взглядом, и тот, медленно отложив книгу, вздохнул:

– Арэя, я очень тебя люблю и не хочу, чтобы ты страдала. Но я хочу побыть один какое-то время. Пойми это. Иначе я, того не желая, могу обидеть тебя.

Глаза Арэи заблестели. Казалось, она вот-вот заплачет.

Она посмотрела на Кита и твердо сказала:

– Хорошо. Я просто полагала, что в горе ищут утешения у близких, у тех, кто любит, а не наоборот. – Арэя подошла к столу, положила на него конверт и уже у выхода добавила: – Это письмо передал Хэвард. Кьелл написал его незадолго до смерти.

Арэя ушла. Кит испуганно смотрел на письмо, словно оно могло взорваться в любой момент. Но так и не решился открыть.

Всю ночь он не мог уснуть. Кит поднялся с кровати и начал ходить из угла в угол, постоянно бросая взгляд на письмо. Он взял первую попавшуюся книгу, немного почитал, но не понял ни строчки из прочитанного. Затем долго наблюдал в окно, как отступает ночь, сменяясь предрассветными сумерками. И когда на горизонте загорелась ослепительная каемка солнечного круга, Кит резко схватил конверт со стола, разорвал его, развернул письмо и принялся читать.

Дорогой мой Кристан,

если Хэвард передал это письмо, значит, я уже покинул тебя. Полагаю, он рассказал и о том, что произошло. Могу только догадываться, как ты сейчас зол на меня, но я уверен, что и вполовину не так, как должен был быть. Знаю, никакие слова ничего не изменят, но я попытаюсь объяснить, почему так поступил. Здесь все очень просто.

Ты задаешься вопросом: почему я обо всем не рассказал и не дал возможности помочь?

Будь уверен, дорогой внук, ты ничем бы не помог. То, что я с собой сделал, и то, как это сделал, ты не найдешь ни в одной книге, не услышишь