Право учить. Работа над ошибками - Вероника Иванова

Но как?

Нужно подвигать узелки. Они послушные, не бойся! И легко скользят по ниточкам туда-сюда.

Ой!

Да, именно так и скользят, но не увлекайся, этот толкнула слишком сильно, и он...

Ай! Больно!

Могу себе представить... Метаморфу необходимо терпение и внимательность, но разве следует ожидать от Ирм того и другого? Тем более Узлы надо останавливать своей волей, а не ждать, пока они сами упокоятся в предначертанном положении. А в сложившихся обстоятельствах...

Не буду! Они кусаются!

Маленькая, всё не так страшно! Нужно только быть чуточку...

И не слушаются!

Разумеется, ведь ты дёргаешь их из стороны в сторону как боги на душу положат.

Похоже, все мои намерения рассыпались прахом. Жаль... Но что я могу сделать? Выпустить Пустоту, чтобы та заставила Узлы сместиться? Нет уж, если Ирм сейчас уже больно, то столкновение с моей подружкой покажется девушке ужасающей пыткой. Что ж, придётся возвращать всё обратно и в очередной раз признать поражение. Своё? Если бы... Хотя, зачем лукавить? Главным образом потерпела поражение моя наивная уверенность в простоте достижения цели. Если бы я мог тропинкой воспоминаний вернуться в детство, найти слова и чувства, понятные ребёнку... Не-е-ет! Не в моём прошлом искать спасения. Но запасное детство всё равно взять неоткуда...

Ветерок тронул тихим звоном ближние Пряди.

Здравствуй! Ты новенькая?

Новенькая?

Ты давно уже здесь? А я и не ждала, что кто-то объявится!

Где — здесь?

Звон на мгновение затих, потом снова рассыпался вокруг незримыми хрустальными бусинками.

Ой, прости, я не догадалась! Ты ведь ненадолго... А зачем? Сюда по пустякам никто не приходит.

Я не знаю... Джерон не сказал.

Переливистый смех, счастливый и нежный.

Джерон?

Он обещал показать красивые узоры внутри меня, а потом сказал, что я могу сделать из них те, что видела на картинках...

И ты?

Я... не могу. Они не хотят слушаться. И кусаются больно!

А ты не заставляй их силой, вот и не будут кусаться!

Как же тогда делать?

Хочешь, научу?

А ты знаешь?

Конечно! Сейчас мы будем... играть!

Ветер сгустился, сжался в комочек, вспыхнул мягким светом, похожим на разлитые сливки, ворвался в Кружево Ирм.

Поймай меня!

Нити всколыхнулись, Узлы устремились за крохотным огоньком, уверенно и азартно снующим в лабиринте серебристых переплетений, а я растерянно моргнул, понимая: неизвестный пришелец показывает дорогу. Правильную дорогу.

Танец, становящийся всё быстрее и быстрее... Такой быстрый, что очертания огонька уже невозможно различить. Я вижу длинную полоску с размытыми краями, то обвивающуюся вокруг Нитей Ирм, то снова парящую на просторе, над Кружевом, под ним... И мелькание Узлов, скользящих по хрупким тропкам, становится совершенно неразборчивым, пока... Всё не останавливается, резко и неожиданно, как будто уткнувшись в стену.

А ты не верила! Видишь, всё получилось!

Правда... И стало ещё красивее! Но почему?

Потому что теперь ты — настоящая...

Удивление Ирм, слившееся с вновь обретёнными, ещё непривычными, но знакомыми задолго до рождения ощущениями, разорвало Единение наших сознаний. Девушка рванулась прочь, в реальность, на тот уровень, где могла полностью почувствовать произошедшие изменения, а я задержался. Потому что и должен был, и хотел сказать «спасибо» танцующему между Прядей огоньку.

Мы нарушили твой покой? Извини.

Скукотища здесь, а не покой! Никого толком и не встретишь... Ну ничего, скоро придёт срок и я смогу отправиться туда, где меня уж заждались.

Мне нечем тебя отблагодарить, но если бы не твоя помощь...

Мы просто немножко поиграли. Совсем чуть-чуть. Жалко, что сюда нельзя брать кукол, я бы показала подружке свою. Она такая красивая! Особенно с твоим подарком.

С моим? Когда же и что я успел тебе подарить?

А ты уже забыл? Ну что же поделать, у тебя, видно, много забот... Хорошо, буду помнить за нас двоих! Крепко помнить!

Кукла. Подарок. На моей памяти была только одна, по имени Пигалица, для которой...

Юлеми?

Огонёк весело закружился.

Вспомнил, вспомнил, вспомнил!

Я не забывал, просто не мог подумать, что...

Встретишь меня здесь?

Да. Ты ведь должна была уже уйти... к родителям.

Я уйду, очень-очень скоро! Совсем скоро, ты и вздохнуть не успеешь... И я так рада, что мы сможем попрощаться по-настоящему!

Я тоже рад. Ты не сердишься?

За что?

За обман. Я ведь не сказал тогда, что ты больше не проснёшься.

Но я всё равно не могла бы проснуться, правда? Зато мне снятся такие чудесные сны... А скоро я буду смотреть их вместе с мамой и папой!

Надеюсь, им тоже понравится. Только я об этом узнать не смогу.

Я найду кого-нибудь, кто тебе расскажет, обещаю... Но им обязательно понравится, не беспокойся!

Огонёк метнулся в сторону, растёкся мерцающим облачком, в котором проступил облик маленькой чёрноволосой девочки с глазами такими же голубыми и светлыми, как высокое небо.

Вдох, и остаётся только светящаяся пыль. Ещё вдох, и ветер уносит невесомые крупинки души прочь, туда, где и положено обитать душам. Туда, где ушедшие терпеливо ждут оставшихся.

Рядом никого больше не остаётся, а значит, пора возвращаться. Пора выдернуть свой взгляд с глубины Изнанки, чтобы...

Утонуть снова, но уже совсем в других озёрах: больших, круглых, с умильно суженными зрачками — кошачьих глазах. Утонуть, оглохнуть от басовитого мурчания и зарыться в густую, длинную, чуть колкую шерсть, в которой почти невозможно дышать, но так удобно прятать слёзы.

Волны тихого рокота под мохнатой шкурой остановились, оборачиваясь напряжением мышц, и я на всякий случай покрепче обнял сильную шею Ирм: волнение кошки могло быть связано только с одним событием — появлением в комнате кого-то постороннего, а мне не хотелось становиться ни участником, ни зрителем сражений. К тому же я наконец-то смог согреться, но не настолько, чтобы охотно расстаться с живым меховым одеялом...

— Я всегда подозревал в тебе эту порочную страсть, — сожалеющим, почти скорбным тоном сообщил кузен.

— И чем же она порочна?

Переспрашиваю и только потом понимаю: сначала следовало бы уточнить, что подразумевается под словом «страсть».