Право учить. Работа над ошибками - Вероника Иванова

Он стоит почти у самых дверей. Уверенности мальчика хватает лишь на то, чтобы переступить порог, а дальше она тонет в яростном бессилии. Да, вот он, убийца родного отца, сидит в нескольких шага поодаль, задумчиво поглаживая пальцами бока хрустального бокала, смотрит чуть исподлобья, ждёт, когда... Нет, неправда. Я ничего не жду.

Тонкие пепельные локоны стальной стружкой обрамляют пока ещё нежное лицо, на котором сверкают ненавистью воронёные клинки глаз. Хорошее лицо, сильное. Вернее, станет таковым. Когда-нибудь. Он вырастет красивым, сильным мужчиной. И мудрым. Наверное.

Жаль, но этого я уже не смогу увидеть...

...И всё же увидел. Много лет спустя, пройдя сотни новых дорог, чтобы вновь вернутся к истокам. Значит, предыдущий «я» убил твоего отца, Элрон? Как печально... Он первый бросил вызов, но силы не были равны, а стало быть, исход был предрешён и известен Разрушителю с самого начала. Почему же он не ушёл от сражения? Ведь мог же... А впрочем, возможность ещё должна быть подкреплена желанием. Желание вообще самая замечательная вещь на свете, с ним можно одержать победу даже при отсутствии прочих необходимых средств. И кажется, у меня есть под рукой такое желание...

— Я сейчас кое о чём попрошу, Эл. И хочу, чтобы ты обещал исполнить мою просьбу.

— Не зная, в чём она состоит?

— Именно. Если ты действительно хочешь отблагодарить меня. Обещаешь?

Он раздумывал недолго.

— Да. Так чего ты хочешь?

— Не вмешивайся.

— Во что?

— Просто стой на месте и не делай НИ-ЧЕ-ГО. Это тебе по силам?

— Что ты задумал?!

Да так, одну безделицу. Простейшая, в сущности, задачка оказалась, только недоступная пониманию тех, кто не имеет представления о том, что «дано». Наполнить пустоту, говорите? Как бы не так! Перетекая из одного места, материя тут же обедняет собой другое, можно целую вечность наливать бездонный кубок, но губам так и не удастся почувствовать вкус вина.

Наполнить? Нет, ни в коем случае! У меня есть другое решение. И желание его выполнить.

— Прости, но хватит и того, что от моей руки погиб отец. Тяжесть гибели ещё и сына я на себя брать не хочу.

— Ты... вспомнил? — Голос Элрона рвётся клочьями.

Улыбаюсь, хотя и понимаю, что кузен вряд ли может разглядеть движение моих губ. Ну и ладно, мне ведь некогда строить рожи.

Холод надвигается не слишком быстро, но заметно. Так зачем же ждать? Иду навстречу, ровно пять с половиной шагов, пока щёки не начинает щипать морозцем близкого разрушения.

Здравствуй, незнакомка. Позволь приветствовать тебя со всем возможным почтением, ведь как ещё надлежит встречать близкую родственницу той, что незримо и неустанно сопровождает меня? Не скажу, что рад, иначе рискую прослыть лжецом, но и льстить не стану. Ты из дам, предпочитающих жёсткость истины пуховым перинам лжи. Протягиваешь руку для поцелуя? Изволь, я согласен следовать правилам приличия. Но почему твои пальцы дрожат? От холода, наполняющего тебя? Не может быть. Тогда остаётся или нетерпение в предвкушении сытного обеда, или... Страх.

Да, ты боишься, я чувствую. И понимаю почему: оказаться посреди чужого и чуждого мира совсем одной — тяжкое испытание для любой отваги. Но если женщина попадает в беду, мужчина обязан прийти ей на помощь, не правда ли? Я мало похожу на рыцаря, это верно. Но зато могу победить твой страх и прогнать его. Навсегда. Ты хочешь перестать бояться? Хочешь?

Иди ко мне, малышка. Прямо ко мне и чуть дальше. В меня. Глубоко-глубоко. Там не будет ни страха, ни всего прочего, одни лишь сладкие сны в ожидании пробуждения. Хочешь видеть сны? Они будут красивыми, обещаю. И счастливыми, потому что ты больше не будешь одинока. Мы будем вместе. До конца времён и после него...

Невидимые иголочки коснулись кожи, отнимая ощущения, проникли вглубь, льдинками поплыли по кровяным ручейкам к сердцу, всё быстрее и быстрее...

Видишь? Там, в конце пути тебя ждёт дом. Твой дом. Только твой и ничей больше. Дверь давно уже открыта, постель готова, на плите греется медовое молоко. Я знаю, как ты устала, малышка, потерпи, сейчас твоё странствие закончится, а все тревоги останутся за порогом. Ну же, входи! Что ты шепчешь, робко заглядывая мне в глаза? Дорогих гостей встречают иначе? Как я мог забыть... Конечно! Дай, обниму. Крепко-крепко. Добро пожаловать домой!

Но боги, как же ты холодна...

Растерянный взгляд доверчиво распахнутых глаз:

— Ты всё ещё мёрзнешь?

Глупо задавать подобный вопрос тому, кто сидит на постели, подтянув колени к груди, сжавшись в комок и закутавшись в одеяло. Впрочем, Ирм, выросшая в суровых северных лесах, не способна меня понять. Среди прочего и потому, что далеко не каждая мысль находит отклик в остановившемся задолго до достижения зрелости сознании.

Хотя, разве это холод? Можно сказать, сейчас я лишь немного зябну, а вот когда чужеродная Пустота ворвалась в моё тело... Вот тогда мне было холодно!

Был не озноб, а жутчайшая тряска, словно я вдруг превратился в россыпь бусин, нанизанных на шёлковые нитки слишком свободно, а потому при малейшем движении начинающих прыгать вверх-вниз, но не дружно, а вразнобой. Каждая пядь тела сотрясалась на грани разрыва, а кожу обильно орошал пот, столь же тёплый, как вода в горном ручье, но лихорадка показалась мне даже желанной, когда... Закончилась, сменившись ледяным покоем.

Я мог шевелить пальцами, но не чувствовал их родства с собой. Плоть, в глубине которой прятались заполненные тягучей, странно сгустившейся кровью сосуды, ощущалась хоть и продолжением меня, но чужим продолжением. Наспех пришитая поделка неумелого кукольника, не убравшего обрывки ниток и крупинки блёсток, острыми боками изредка впивающиеся в плоть и подтверждающие: пока живу...

Смотреть на бледно-серую кожу самому без содрогания невозможно, потому и завернулся в одеяло поплотнее. О чём говорит мудрость предков? Согреть тело можно только изнутри. Но горячее питьё не поможет, проверено. Нужно что-то другое. Или кто-то другой.

— Да, маленькая. Всё ещё.

Прозрачно-жёлтые, совсем кошачьи глаза огорчённо вздрагивают.

— Тогда возьми тёплое... Вот!

Она спрыгивает с кровати на ковёр, туда, где тщательно вылизывает серую шёрстку Шани, бесцеремонно хватает зверицу и протягивает мне:

— Потрогай, какая она! Горячая!

Дети в своей наивной настойчивости способны либо пугать, либо умилять. Либо дарить замечательные идеи.

— Не буду спорить, горячая. Но посмотри сама, маленькая, — мы слишком разные по размеру. Мне, чтобы согреться, нужна кошка... С тебя ростом, не меньше.

— С меня? — Девушка задумчиво теребит пальцами пухлую нижнюю губу. — Но таких кошек не бывает!