Прекрасные господа из Буа-Доре - Жорж Санд

— Конечно, Марио, ты мне очень нравился, и я тебя очень люблю.

— Вот и прекрасно! Но когда мой отец с улыбкой говорит, что я буду твоим мужем, как думаешь, такое может случиться?

— По правде говоря, не знаю, Марио, и не очень-то верю в это. Я тебя старше года на два, на три. А когда ты будешь молодым человеком, я стану уже почти старой.

— Но, Лориана, Адамас сказал мне, что ты уже была замужем за твоим кузеном Элионом, а он был на три или четыре года старше тебя. Он же не упрекал тебя в том, что ты слишком молода для него?

— Да, иногда, еще до женитьбы, мы ссорились, когда играли.

— Так вот, я думаю, он был не прав. Ты вовсе не молода и не стара, а для меня ты всегда прекрасна, потому что я всегда буду любить тебя так, как сейчас.

— Откуда ты знаешь, Марио? Говорят, с годами сердце меняется.

— А для меня не так. Вот я считаю мою Мерседес молодой и милой, и с тех пор, как я появился на свет, мне всегда с ней хорошо. Да возьми отца: говорят, он старый, а мне с ним веселей, чем с Клиндором, а уж между мэтром Люсилио и нами и вообще не чувствую разницы в возрасте. Разве тебе скучно со мной, потому что я тебя моложе?

— Вовсе нет, Марио. Ты гораздо рассудительней и вежливей других детей твоего возраста и ты уже сейчас знаешь больше меня, хотя нам и дают уроки вместе.

— Скажи, Лориана, я тебе нравлюсь больше, чем тот твой муж?

— Я не должна так говорить, Марио. Он был моим мужем, а ты — нет.

— Значит, ты его любила, потому что он был твоим мужем?

— Не знаю. Пока он был просто мой кузен, он мне не очень нравился. Мне он казался слишком озорным и шумным. Но когда нас вместе отвели в протестантскую церковь и сказали: «Теперь вы — муж и жена, вы увидитесь вновь через шесть-семь лет, но ваш долг — любить друг друга», я ответила: «Хорошо». И я молилась за моего мужа каждый день, прося Господа дать мне благодать, чтобы я могла полюбить мужа, увидав его снова.

— И ты так и не увидела его? Ты горевала, когда он умер?

— Да, Марио. Это ведь был мой кузен, и я много плакала.

— Я тебе ни муж, ни кузен, если я умру, ты будешь плакать?

— Марио, — сказала Лориана, — не надо говорить о смерти: считается, молодым это приносит несчастье. Я не хочу, чтобы ты умирал, и, повторяю еще раз, я тебя очень люблю.

— Но почему ты не хочешь дать мне обещание, что я стану твоим мужем?

— А что даст тебе, Марио, мое обещание стать твоей женой? Ведь ты не знаешь даже, захочешь ли жениться, когда станешь взрослым.

— Мне это необходимо, Лориана! Мне не нужна другая жена, потому что ты добра и любишь все, что люблю я. Ты сказала, что любить мужа — это долг, и я уверен, что ты будешь любить меня всегда, если мы поженимся; напротив, если ты выйдешь замуж за другого, я потеряю тебя навек. Это было бы для меня таким тяжелым ударом, даже когда я думаю об этом, мне хочется плакать.

— И вот опять ты плачешь понапрасну! — сказала Лориана, вытирая ему глаза своим носовым платком. — Перестань, перестань, Марио. Говорю же, ты сегодня плохо себя чувствуешь, тебе надо поужинать и хорошо выспаться. Ты переживаешь из-за того, что еще и не случилось, вместо того, чтобы радоваться, вспоминая, какие несчастья тебя миновали этой ночью.

— Что прошло, то прошло, — сказал Марио. — Однако я вовсе не устал и не знаю, почему, но я думал о тебе всю эту ночь, каждую минуту, когда страшная опасность угрожала и мне, и отцу. «Если мы оба погибнем, — говорил я себе, — кто же защитит и спасет мою Лориану?» Правда-правда, я думал о тебе столько же, сколько о Мерседес, даже больше, чем о моей Мерседес и обо всех остальных. Знаешь, особенно часто вспоминал о тебе тогда, когда встретился с Пилар.

— А почему эта злая девчонка напомнила тебе обо мне?

Марио на минуту задумался и ответил:

— Видишь ли, путешествуя с цыганами, я часто разговаривал и играл с малышкой, которая говорит по-испански и немного по-арабски, ее больной и несчастный вид вызывал у меня жалость. Мы оба, Мерседес и я, изо всех сил старались быть к ней добрыми, и она платила нам любовью. Она называла Мерседес «моя мать», а меня «мой маленький муж». Я говорил: «Не хочу, чтобы ты меня так называла», но тогда она плакала и капризничала, и, чтобы успокоить ее, я вынужден был соглашаться: «Да, да, пусть будет так». Я уверен, что этой ночью она помогла нам; я послал ее предупредить господ Робена и Гийома, и она прекрасно справилась с этим поручением; и все же она вызывает во мне ужас с тех пор, как я увидел ее жестокость и безверие. Сердце мое возмущалось, когда она называла меня мужем, я вспоминал о нашем шутливом договоре и видел рядом с собой, с одной стороны, дьявола в ее обличье, а с другой — моего ангела-хранителя.

Когда Марио говорил, камень упал с крыши хижины так близко от Лорианы, что едва ее не ранил.

Дети поспешили покинуть хижину, решив, что она разваливается от старости. Было время обеда, и маркиз ждал их.

Глава пятьдесят девятая

А в это время все тщетно искали господина Пулена, ведь только он мог совершить заупокойную службу.

В доме оказалась одна служанка, которая сильно пострадала от нападавших бандитов. Она лежала в постели и молилась о возвращении священника. Известий о нем не было. Вот уже два дня и две ночи, как он исчез.

Наконец, вечером, когда господин Робен уехал с Гийомом д'Арсом и его людьми, оставив двоих своих раненых на попечении маркиза, появился Жан Фароде, арендовавший землю в Брильбо, и попросил сеньора немедленно принять его.

Вот его рассказ, из которого мы узнаем о том, что происходило накануне в Брильбо.

Все было так хорошо организовано, что участники встречи не сразу заметили отсутствие Буа-Доре. Они разбились на маленькие группы и в наступивших сумерках окружили таинственное строение.

Уродливое строение было исследовано от подвала до чердака и оказалось совершенно безлюдным. Но на первом этаже, там, куда маркиз не решился проникнуть один, были найдены следы недавнего посещения: угольки в камине, ветошь на полу, остатки пищи.

Был также найден подземный ход, который заканчивался довольно далеко от строения. Такие подземные ходы есть в каждом феодальном владении. Ко времени описываемых событий ход был почти полностью разрушен, но цыганам удалось очистить его и тщательно замаскировать вход.

Дальше поиски не продолжали, не только потому, что сочли их бесполезными (враг ведь уже скрылся), но и потому, что искавшие начали опасаться за жизнь господина де Буа-Доре и принялись разыскивать его по всей округе. Все уже были серьезно встревожены, когда появилась маленькая цыганочка и рассказала, как обстояло дело.