Кальдебарас. Вехойтис, Загрис, Форманис - 1ex0

изменили их мышление так, что они перестали отличать виновного от невинного. Они готовы были уничтожать всё общество за то, что кто-то, не похожий на них, угнетал и мучил их самих, а также подобных им. Как же легко может измениться мышление. Вчера для тебя были ценны все жизни, а сегодня ты ненавидишь каждого, кто не принадлежит к твоему виду. Как же всё неидеально. И ей не верилось в искренность того, что сказал тот со светящимися глазами. Как можно в одно мгновение поменять своё мышление и заставить поступить таким же образом других?

- Человеческое сердце с самого рождения склонно ко злу. - мой внезапно раздавшийся в квартире голос испугал её. Она вскочила, однако, увидев меня, облегчённо выдохнула и, потирая глаза, сказала:

- Кажется, мне скоро понадобится протез этого самого сердца, - чуть помолчав, она продолжила, - Я думала, ты оставил меня.

- Так и есть. Когда я понял, что ты не нуждаешься в моём присутствии, я развоплотился и воспарил над этим городом, чтобы озарить его своим взором. Но тебя я не упускал из виду.

- Какая честь. Ты, наверное, слышал, какую цену запросили рахчаны и соктуки за мою новую модификацию инструментария?

- На самом деле, модификаций было три.

- Что ж, значит, и о просьбе ты тоже знаешь, - чуть помолчав, она спросила, - И что думаешь? Они сдержат своё слово, если я обесточу их полигоны?

- А даже если не сдержат? Ты готова выполнить свою часть обещания?

- Дело не в этом. Но тебе, мертвяку, наверное, не понять, какова цена жизни. Если тут имеется хотя бы шанс того, что они решат уничтожить всю жизнь в Хаалисии, то я не собираюсь исполнять своё обещание.

- И тогда ты будешь виновна в грехе. Ведь модификации ты уже получила, а вы договаривались обменять усовершенствование твоего устройства на освобождение остальных рахчанов и соктуков от рабства Первосвященника.

Она призадумалась, а после отвечала:

- Да, ты прав. Я не могу поступить иначе. Правда – это моё оружие. И не сдержать своё слово – то же самое, что и солгать. В таком случае нет мне места среди журналистов.

- Как я и говорил, человеческое сердце с самого рождения склонно ко злу. Как же легко сгинуть в омуте греха.

- А я слышала, что дети – это самые безгрешные существа на свете.

- Почти верно. Дети только лишь начинают свой путь по своей жизни. Поэтому они могут совершать нечестие только лишь по незнанию. Однако, у них есть предрасположенность к этому. Ведь, наблюдая за этим развращённым миром, они очень быстро впитывают этот нечестивый настрой. Однако стоит только поручить им какое-нибудь стоящее дело, как здесь приходится прилагать усилия. Начинаются самые настоящие препятствия. Им тяжело делать то, что нужно, даже с наставником, когда как ничтожные дела они принимают с большой охотой без наставника и даже преуспевают в этом, становясь ещё хуже своих предков.

- Хуже? Да нет же! Родители, наоборот, стараются сделать своих детей лучше. Каждый отец или каждая мать хочет, чтобы их чадо было во всём лучше их. Разве не так?

- Всё так. И они сосредотачивают всё своё внимание на том, чтобы дать ему лучше образование, найти лучшее место работы, устроить его жизнь так, что потоком ни в чём не нуждался. Но, представь, что у таких родителей есть один изъян. К примеру, они привыкли везде и во всём обманывать. Даже если их потоком и вырастет успешным, то над этим успехом он работал всю свою жизнь. Более того, он может оступиться, и в один миг лишиться всего этого успеха. С другой стороны, он совсем никаких усилий не прилагал к тому, чтобы учиться говорить неправду. Он вырастает с мышлением о том, что в неправде нет ничего зазорного, и пользуется ею везде. На опыт родителей накладывается его личный опыт, после чего в итоге получается первоклассный лжец. И этот порок получит продолжение в его потомке. Грех растёт и улучшается, когда как стремление к лучшему может в один миг угаснуть. Тому, кто имеет честную репутацию, хватит лишь единожды оступиться, лишь один раз поддаться слабости и сказать неправду, как на его репутации останется пятно. Да, конечно, все окружающие будут заверять его в том, что в этом нет ничего страшного, да и сам он постарается уверить себя в этом. Но если быть на чистоту, это пятно никуда не денется. Каждый будет помнить этот случай, а сам виновник так и вовсе будет на стену лезть от того, что он это когда-то свершил.

- Ого, а ты точно нежить, вестник смерти? Слишком уж глубоко мыслишь для того, кто является существом тлена и разложения.

- Скажи мне, чем пахнет?

Она принюхалась:

- Ничем.

- Верно. Запах трупного разложения очень резкий и неприятный. Если бы я был, как ты говоришь, существом тлена и разложения, тогда бы ты не могла находиться рядом со мной.

- Ну так, значит, ты умер уже давно, и вонять нечему.

- Ты была невнимательна, когда я тебе рассказывал о нашей сущности. Потому что мы не тлен и разложение. Эти процессы происходят как раз таки без нашего вмешательства. Там, где воняет гнилью, нас нет. Смерть у многих может вызвать разные ассоциации. Для кого-то она – это, и в самом деле, процесс истлевания. Для кто-то – конец. Для иных – начало. Но есть ещё одно. Смерть – это искупление. Это плата за грех. Это итог несовершенства. Умерев, существо, очищается от греха. А потому тот, кто с помощью зора – силы смерти – обращается в бессмертного, безгрешен. Отсутствие греха – это основание для совершенства. Наша сущность – итог совершенства. Мы лишены эмоций и чувств, у нас нет желаний и грёз – того, через что грех может вернуться в нас.

- Ого. Ты перевернул мой мир. Я всегда думала… Да и многие думали… Даже нет, многие были уверены, что нежить – это ходящие трупы, которые продолжают вонять и разлагаться. Но погоди, допустим, я умерла, лежу и медленно превращаюсь в скелет. Тут приходишь ты, воскрешаешь меня. И что получится? Я буду ходить как полуразложившаяся уродина?

- Плоть – ничто. Важен лишь дух. Зора – это дух или движущая сила, то, что заставляет твои органы работать и твоё тело двигаться. Без духа ты была бы просто телом с органами. Когда ты погибнешь,