Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Стрелок их «Кентавра», криговский гвардеец, имел лучший обзор из своей башни, и его сообщения о ситуации на поле боя были куда более ценными. Справа от Гюнтера водитель, бывший фермер, больше привыкший водить тракторы, чем танки, сжимал штурвал так, что пальцы побелели. Четыре солдата его отделения — остальные пять ехали в другой машине — были почти так же напряжены. Они не отводили глаз от своего сержанта и смертельного груза, пристегнутого к его груди.

Подрывные заряды выглядели не слишком впечатляюще: четыре стержня, каждый обмотан черно-желтой лентой с предупреждениями и рисунками в виде черепов, но Гюнтер помнил, какую осторожность он требовал соблюдать, когда, будучи управляющим рудником, обеспечивал транспорт для них. Он тогда определенно спал крепче от того факта, что атомные заряды перевозились на ничем не выделявшимся грузовике, по скайвэям нижних уровней, далеко от его дома.

Он санкционировал их использование только один раз, чтобы взорвать слишком твердое дно рудника, выработка на котором уже почти год была ниже нормы. До сего дня в тот рудник нельзя было войти без защитного костюма — или туда приходилось посылать сервиторов.

Никто из офицеров не сопровождал его в Телониус-сити, где ему выдали заряды со склада. Пожилой бывший шахтер поднял крышку освинцованного ящика, и при первом взгляде на его содержимое Гюнтер невольно отшатнулся. Когда заряды были пристегнуты к нему, он боялся идти, боялся сидеть, боялся сделать любое движение, чтобы случайно не взорвать их.

Гюнтер приказал водителю пробиваться вперед. Сейчас, когда вурдалаки уже начали свою атаку, и их положение было известно, это, вероятно, было достижимо. Когда криговский стрелок сообщил, что к ним направляются скиммеры некронов, на секунду Гюнтеру показалось, что его сердце остановилось, но некроны были перехвачены отделением всадников смерти.

Криговский стрелок несколько раз просил разрешения открыть огонь из стаббера. Однако было важно, чтобы «Кентавр» Гюнтера не привлекал к себе внимания противника. Задачей всего полка было отвлечь некронов от отделения Гюнтера и от входа в пирамиду. Пока они этого не сделают, Гюнтер может лишь беспомощно сидеть и наблюдать.

Он моргнул, снова глядя в перископ, и увидел некронских призраков, как размытые пятна, набросившихся на взвод гренадеров. Призраков встретил огонь хеллганов, сразив нескольких из них. Он слышал в наушнике знакомый голос полковника-186, обещавшего подкрепления. Похоже, что 42-й и 103-й полки встретили лишь символическое сопротивление к северу и югу от гробницы, и главные силы этих полков направлялись сейчас сюда. 81-й полк к востоку, почти в трех километрах отсюда, действовал по-другому, выдвинув вперед тяжелую артиллерию для обстрела стены пирамиды.

Гюнтер сообщил эти новости своим людям, у которых не было комм-наушников. Один из новобранцев предположил, что Корпусу Смерти сейчас стоило бы перейти к обороне, сдерживая некронов, пока не подойдут другие полки. Гюнтер возразил, что солдат еще не сталкивался с некронами и не видел, что против их дальнобойных гаусс-пушек, пробивающих броню, единственной возможной обороной может быть только энергичная атака.

Они ждали.

ПОДКРЕПЛЕНИЯ подошли, но они не изменили ход боя настолько решительно, как надеялся Гюнтер. Оба полка прибыли одновременно, взяв осажденных некронов в клещи, уничтожив десятки врагов прежде чем те даже успели начать защищаться, и все же…

И все же Гюнтеру, наблюдавшему в перископ, казалось, что между ним и его целью по-прежнему столько же некронов, сколько было с самого начала.

Он должен проникнуть в эту гробницу. В ней был источник силы некронов. Когда гробница будет уничтожена, они не смогут самовосстанавливаться, не смогут телепортироваться из безнадежного боя, чтобы появиться где-то еще. По крайней мере, так было в теории.

42-й полк вел тяжелый бой, 103-й отступал, заманивая некронов к югу. Гюнтеру не нужно было слышать приказ полковника в наушнике, чтобы понять, что пора снова выдвигаться вперед и обходить пирамиду к северу.

Внезапно «Кентавр» встряхнуло взрывом, водитель нажал педаль тормоза, из вокс-сообщений стало ясно, что прямым попаданием уничтожен «Кентавр» в двадцати метрах от них. Гюнтер нервно глотнул и согласился, что пока лучше подождать, оставаясь на месте.

При взгляде в перископ казалось, что гробница совсем близко, но картина боя перед ней давала более реалистичное чувство масштаба и расстояния, которое Гюнтеру предстояло пройти. Из башни стрелок сообщил, что видит вход в гробницу, и Гюнтер, повернув перископ в указанном направлении, тоже разглядел его, увидел исходящий из него зеленый свет. Но на их пути было все еще много некронов, слишком много, поэтому они ждали.

Еще один рывок вперед, снова бесконечное ожидание, и Гюнтер решился.

Фаланга некронов впереди вдруг исчезла, судя по вокс-сообщениям они телепортировались к дальней стороне пирамиды, чтобы отразить наступление там. Путь впереди был свободнее, чем когда-либо с самого начала боя, а «Кентавр» был так же уязвим для вражеского оружия, как любой пехотинец. Следовательно, его отделению было больше шансов добраться до входа пешком, представляя для пушек врага десять маленьких целей, чем две больших. Кроме того, передвигаясь пешком, они могли следовать в таком порядке, чтобы их сержант — ходячая бомба — был наименее заметной из этих десяти целей. Поэтому Гюнтер отдал приказ покинуть машину, и по воксу передал тот же приказ старшему солдату во втором «Кентавре».

Поле боя было столь же пугающим и хаотичным, как и в первый раз. Разве ему не говорили, что после первого боя будет легче? Он подавил в себе, казалось, вернувшееся, чувство страха и неуверенности. Это было недостойно его. Теперь Гюнтер был опытным солдатом, командиром отделения, и в этом бою все надеялись на него. Но все же он не мог перестать чувствовать себя открытым и уязвимым, даже больше, чем в первом бою. Это из-за подрывных зарядов.

«Кентавр», взревев мотором, рванулся дальше, его стрелок усиленно наверстывал упущенное. Гюнтер укрылся за широким корпусом «Медузы», остальные солдаты его отделения собрались вокруг него. Сквозь дым разрывов он видел зеленый свет, сиявший из входа в гробницу, и в том дыму сражались солдаты, но, к своему ужасу, Гюнтер не мог разглядеть кто из них некроны, а кто — гвардейцы Крига.

Надо было подойти ближе. Гюнтер жестом отдал приказ своим людям — он не надеялся, что они расслышат его голос — и они, пригибаясь, бросились вперед за наступающим взводом, потом укрылись за кучей развалин. Они пробыли на открытом пространстве лишь секунды, но этого оказалось достаточно, чтобы призрак выпотрошил одного неудачливого солдата. Когда клинки некрона вспороли ему горло, второй солдат остановился и едва не повернул назад, но Гюнтер схватил его за руку и потащил вперед. Он ничего не мог сделать, чтобы помочь товарищу, никто из них не мог. В отделении только трое солдат были вооружены — по мнению полковника, лазганы были слишком ценны, а отделению Гюнтера в любом случае предстояло погибнуть.

Выглянув из развалин, он увидел зеленое сияние ближе, чем предполагал, и заметил, что путь впереди чист. Он уже почти отдал приказ, почти бросился вперед, и вдруг в клубах дыма возник силуэт танка некронов — гробницы в миниатюре, из его люков струилось то же самое ужасное зеленое сияние.

Его пушки изрыгнули зеленые молнии, и Гюнтер бросился на землю, сверху его осыпало вихрем обломков, куча развалин, служившая им укрытием, уменьшилась почти наполовину. Спустя минуту, Гюнтер осмелился поднять голову, и увидел, что танк некронов скользит прочь. Отделение гвардейцев Крига набросилось на танк, и, хотя большая часть солдат была уничтожена зелеными лучами, двое успели подскочить к нему, и запрыгнули в люк. Через секунду танк взорвался, уничтоженный, насколько мог судить Гюнтер, взрывом противотанковых гранат изнутри. Гвардейцы, конечно, погибли, но их смерть не была напрасной. Они сделали то, что пытался сделать Гюнтер, хотя и в меньшем масштабе, но они показали, что такое возможно.

Теперь он видел вход в гробницу, и знал, что, чем дольше он будет ждать, тем больше его товарищей погибнет, но было невозможно выбрать лучший момент, уследить за течением боя, а Гюнтер не мог позволить себе совершить ошибку. С каждой проходившей секундой он все больше беспокоился, все больше боялся, что уже упустил свой шанс.

Решение было принято за него.

Он не знал, где был сейчас полковник, но, вероятно, командир находился на наблюдательном пункте с хорошим обзором, потому что его голос снова раздался в наушнике Гюнтера, приказывая идти вперед. И Гюнтер пошел.

Он бросился прямо в этот ад, не сводя глаз с входа в гробницу, и поклявшись себе, что его ничто не остановит. Он не остановился, когда земля взорвалась в метре справа от него, убив двух солдат его отделения и осыпав его осколками камней. Он не остановился, когда третий солдат, окончательно потеряв храбрость, упал на колени с поднятыми руками, и через секунду его голова взорвалась — с чьей стороны стреляли, Гюнтер не знал.