Из СМЕРШа в ГРУ. «Император спецслужб» - Александр Вдовин

Едва упоминают «Аквариум», читавшему одноименную книжку о военной разведке вспоминается ее «зачин». Это душераздирающая сцена сожжения в печи на территории «Аквариума» полковника ГРУ, уличенного в предательстве. Во время подготовки интервью с начальником ГРУ Евгением Тимохиным, пришедшим в разведку из войск ПВО страны, я не мог не спросить генерал-полковника, что в этой сцене правда, а что выдумка. Евгений Леонидович подвел меня к окну своего кабинета и указал на единственную возвышающуюся над территорией трубу. Потом вызвал офицера и приказал ему сопроводить меня к этому «крематорию».

Оказалось, печь предназначена для сожжения документов с грифом. Жерло печи было настолько узким, что никакой самый стройный полковник, тем более привязанный к носилкам, как пишет Резун, не пролез бы в него. Так на моих глазах растаял один из многочисленных мифов, которые, возможно, в силу закрытости ГРУ окружают эту организацию.

Должен сказать, что вот уже лет пятнадцать, как с днем рождения первым (и в обязательном порядке) меня поздравляет не кто иной, как Владимир Борисович Резун. Инициатива нашего заочного знакомства исходила от него, он посчитал, что в интервью с руководством ГРУ, в своих материалах на тему военной разведки я не погрешил против истины и даже создал его книгам рекламу. Позднее он выслал мне из Бристоля, где живет, книгу с надписью:

«Моему честному противнику. Такого противника я встретил только один раз. Даже жаль, что мы уже не противники. Желаю Вам счастья. Враг народа В. Суворов».

На книжке – оттиск «фамильного» клише с изображением танка, внизу, латиницей, имя и фамилия владельца, на соседней странице – золотистая наклейка с почтовым адресом автора.

Кстати, «Аквариум» расположен рядом с аэродромом, с которого молодой краснвоенлет Ивашутин совершил не один полет и где чуть не разбился на ТБ-3. Нынче Ходынку перестроили. Изменились и «аквариумные» постройки. Перед посещением ГРУ тогдашним президентом Владимиром Путиным впервые за всю историю организации на здании выложили золотыми буквами ее название. Однако золотые буквы продержались только сутки, а затем были безжалостно сбиты. Традиции.

Но вернемся к Ивашутину. В юности он трудился слесарем, рабочим-путейцем, окончил школу военных летчиков и пять лет летал инструктором, поступил на командный факультет Военно-воздушной академии им. Жуковского, откуда его и призвали в органы госбезопасности. И в звании капитана он стал начальником особого отдела корпуса, участвовал в финской войне, в годы Великой Отечественной войны был начальником особых отделов и управлений контрразведки «Смерш» нескольких фронтов.

В 1945 году он имел самое непосредственное отношение к устранению от власти румынского короля Михая.

С 1951 года Ивашутин – в центральном аппарате МВД-КГБ. История вершилась в том числе и здесь. В том числе история войны афганской.

– Никаких рекомендаций по Афганистану мы не давали, – рассказывал Петр Иванович, – а только очень скромно информировали. Приезжал к нам Тараки – писатель, очень мягкий человек, в ЦК его принимал Пономарев. Кто надоумил Тараки снять Амина с должности военного министра, неясно. Начальник Генштаба Огарков собрал своих заместителей и спросил: «Нужно ли вводить войска в Афганистан?» Начали, как всегда, с разведки, с меня. Я сказал, что мы можем получить то, что американцы во Вьетнаме. Все девять замов и начальник ГлавПУРа были против. Но наше мнение игнорировали.

В Афгане по рекомендации Ивашутина создали такую разведку, «какую мир не видывал». В группу входили оперативные работники из стратегической разведки, знающие языки и умеющие вербовать агентов из местного населения, и офицеры из Ташкентской бригады спецназа с рацией и боевыми средствами. О душманских караванах, их составе знали через четверть часа после начала движения.

Военная разведка работала оперативно и в других регионах. О том, что турки решили направить свои корабли к Кипру, сообщили руководству Минобороны за сутки. А Генштаб промедлил. ГРУ знало, что американцы, пытаясь ввести нас в непроизводительные расходы, блефовали со «звездными войнами», но наверху не послушали. О положении в «горячих точках» планеты Петру Ивановичу приходилось докладывать на заседаниях Политбюро. Партийная верхушка была неизменно вежливой, колких вопросов не задавала, данным разведки верила.

– Я докладывал только то, что проверено, о непроверенном молчал, – рассказывал патриарх военной разведки. – Никакого соперничества между ПГУ и ГРУ не было. По решению ЦК каждые три месяца проводили общее совещание по военно-политическим вопросам то у них, то у нас, строго соблюдая очередность. Они не лезли в наши армейские дела, мы не интересовались, чем они собираются заниматься. У них политическая информация, а нам еще нужно было образцы оружия и военной техники добывать.

В разговоре не обошли и тему предательства. Одно из самых громких дел – дело генерал-майора Дмитрия Полякова. В 1962 году, находясь в командировке в США, он предложил свои услуги ФБР, выдав двух наших нелегалов. У Ивашутина, по его словам, с первой встречи было интуитивное недоверие к этому человеку. Начальник управления кадров Изотов, бывший работник ЦК, взял Полякова к себе в отдел подбора гражданских лиц. Ивашутин приказал перевести Полякова в войсковую разведку, где нет агентуры и, следовательно, выдавать некого. А во время одной из командировок начальника ГРУ Полякова откомандировали в Индию военным атташе. Приказ подписал заместитель Ивашутина Мещеряков. В Индии Полякова практически и раскрыли. Четверть века работал на американцев. Всего за время Ивашутина было девять случаев предательства, семерых раскрыли дома, а двое остались «там».

Он рассказывал, насколько это позволено, как вытаскивали из тюрем в странах пребывания наших провалившихся разведчиков. В скольких государствах в лучшие годы были резидентуры ГРУ, как поддерживали революционные движения и через разведку передавали им большие суммы денег, как готовили документы, по которым в Москву приезжали лидеры этих движений, чтобы пройти обучение…

Рассказал, как вывезли американское 105-мм орудие…

По мнению Петра Ивановича, нынешним разведчикам за границей работать несравненно труднее. А в России «не осталось порядочного завода или фабрики, где не было бы американского представительства».

– Сегодня, – говорил тогда Ивашутин, – я поставил бы разведке новую задачу: выявлять среди лиц, посылаемых в Россию, разведчиков, чтобы помочь контрразведке вытаскивать их отсюда…

К концу нашей почти четырехчасовой беседы Мария Алексеевна принесла к чаю торт. Некогда всемогущий человек, которого знали и побаивались во всех разведках мира, потянулся за сладким и неожиданно для собравшихся попал пальцами в торт. Он тут же сконфузился. И мне до рези в глазах стало жаль старика.