Из СМЕРШа в ГРУ. «Император спецслужб» - Александр Вдовин

– Будем, – заверил Плезантс.

Будучи послом СССР в ФРГ, Юлий Александрович Квицинский хорошо знал этот материал.

И нас взяли голыми руками в 1991 году при двух зомбированных Западом президентах.

Из источников, близких к Петру Ивановичу Ивашутину последние месяцы его жизни, он, потерявший зрение, живо интересовался событиями в стране и, когда он был ознакомлен с отдельными выдержками из книги Юлия Квицинского «Иуды», был полностью солидарен с автором в его оценке предательства Власова.

Думается, доживи до времени пивоваровской быстро сварганенной дешевой телевизионной стряпни, Ивашутин бы тоже обиделся и стал на сторону Владимира Карпова, Юрия Бондарева, Махмуда Гареева и тысяч других участников минувшей Великой Отечественной войны, которая была для них реальной, а не бутафорской.

Это же предательство, это пляска на костях павших, это новая власовщина, которой пытаются отравить молодое поколение. Но оно не сдается. Манежная площадь показала, за кем будущее униженной страны, – за молодыми.

Адъютант его превосходительства

Генерал-полковник Петр Иванович Ивашутин, переходя из КГБ в ГРУ, именно в этот промежуток времени ему было присвоено это звание, как человек вполне трезвомыслящий и венчанный долгом, опытом и честью, решил отказаться от привычной кадровой практики и чиновничьих стереотипов. Он проигнорировал порочную практику многих руководителей и начальников – приезд на новую должность с многочисленной свитой наиболее преданных сотрудников. Он отказался от живущей, к сожалению, до сих пор практики глубокого перетряхивания кадров, срочных перестроек и реформ, потому что знал – всякие революции и контрреволюции добра людям не приносят. На такой годами складывающийся коллектив, а не только во время короткого правления генерала Ивана Серова, нельзя действовать наскоком кавалерийской атаки. И зачем воевать с системой, надо ее по мере усвоения перестраивать под вызовы времени.

Только поэтому после назначения в ГРУ он взял с собой трех человек – в качестве начальника секретариата майора Лукашова и двух Игорей, как он считал, необходимых ему толковых мужиков. На должность помощника он взял подполковника Игоря Михайловича Чистякова, а адъютантом, которого всегда называли порученцем, – лейтенанта Игоря Александровича Попова. Вот с этой «артиллерией» он пришел, чтобы завоевать военную разведку. И завоевал, она ему доверилась, разрешив руководить собой без малого четверть века.

О порученце Игоре Попове, которого сослуживцы постарше величали просто – Игорек, у автора остались от общения с ним самые приятные воспоминания – корректен, вежлив, обязателен. Для человека его профессии, а вернее, должности, этих качеств достаточно, чтобы обрисовать офицера, который был на месте.

Чтобы не восстанавливать из памяти картины былого и давние рассказы Александра Вдовина о его друге-фанате по «Спартаку» Игоре Попове, автор обратился к более свежим интернетовским материалам. Так, накануне 86-й годовщины со дня образования военной разведки Игорь Попов дал интервью бывшему армейскому журналисту Николаю Пороскову. Он изложил все перипетии своей служебной карьеры и некоторые малоизвестные моменты совместной службы со своим шефом – генералом армии, Героем Советского Союза Петром Ивановичем Ивашутиным.

– Игорь Александрович, как судьба свела вас с Ивашутиным?

– До самой службы в армии я работал диспетчером на автобазе Комитета госбезопасности, что на Пушкинской улице. После службы в 1955 году вернулся туда же. Но уже не рядовым, а офицером: те, кто имел среднее образование, могли заочно сдавать экзамены за военное училище. Я, прослужив два года, сдал за артиллерийское, получил звание младшего лейтенанта и был уволен в запас. Все чекистские руководители пользовались автотранспортом нашей базы. Однажды начальник отдела кадров 5-го управления КГБ, которое «смотрело» за средствами массовой информации и диссидентами, полковник Константин Петрович Качаев, предложил мне работу дежурного секретаря у начальника управления генерала Ивана Иосифовича Бетина. Я согласился и был аттестован уже как сотрудник комитета. В 1958 году генерал-лейтенанта Петра Ивашутина, в то время начальника управления КГБ по Ленинграду и области, назначили заместителем председателя Комитета. Тот же Качаев порекомендовал меня к нему дежурным секретарем. Это было для меня повышением. Так и познакомились. У Ивашутина был еще порученец – подполковник Игорь Михайлович Чистяков, он вместе с Петром Ивановичем приехал из Ленинграда. Этой «тройкой» мы и работали.

– Председателем КГБ тогда ведь был Владимир Семичастный. Вы с ним не встречались?

– Как-то его секретарь Женька Курнавин звонит мне: «Игорек, шеф просит тебя зайти к нему в кабинет. Там и Ивашутин». Зашел, представился.

Семичастный и говорит:

«Мне Петр Иванович сказал, что ты футболист. Какие перспективы у нашей команды?»

Он имел в виду «Динамо», которое тогда было кагэбэшной командой. Предупрежденный секретарем Семичастного, я взял с собой таблицы с графиками и результатами футбольных матчей и обрисовал положение динамовцев. Я признался Семичастному, что болею за «Спартак», чем очень удивил председателя КГБ. У меня ведь все друзья были спартаковцы – Юра Фалин, Леха Корнеев, Толя Крутиков. В свое время я играл за завод «Красный пролетарий», добрался до первого разряда. Впоследствии один из игроков «Красного пролетария» (фамилию не помню) перешел в «Спартак». С тех пор я дружу с этой командой. Перед поездкой на матч спартаковцы собирались в автобусе напротив Малого театра. И мне с Лубянки было недалеко. Однажды пришел в форме. Спартаковский тренер Никита Павлович Симонян был крайне удивлен: «Игорек, так ты динамовец! Подслушиваешь наши разговоры!» Долго убеждал, что я преданный болельщик его команды. После матча мы по пути из Лужников выходили на Кутузовском, где я тогда жил, брали выпивку… Симонян вслед кричал: «Чтобы завтра все были трезвыми!»

– Что входило в ваши обязанности как адъютанта Ивашутина?

– Предварительно записывал на прием к генералу, докладывал ему, а он уже решал, кого и когда примет. Просились в основном начальники управлений, кадровики. Однажды в приемную зашел Василий Сталин. Это было как раз перед его ссылкой в Казань. Он был в кителе без погон и с сияющими золотом пуговицами с изображением Иосифа Сталина. Таких пуговиц я ни до, ни после ни у кого не видел. Мне даже показалось, что они действительно золотые. Пропуск Василию я не заказывал. Его, видимо, привез кто-то из руководства. Выглядел Василий Сталин крайне уставшим, удрученным, хотя был трезв, что тогда с ним случалось редко.