Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик - Роберт Сильверберг

— Что за откровение? — спросил Стазилен.— Ты знаешь?

— Находясь в трансе, в который ему помогла впасть Леди,— сказал Элидат,— он имел видение, показавшее ему, что беды в сельском хозяйстве Зимроеля, есть не что иное, как проявление божественного недовольства.

— А кто бы мог подумать иначе? — воскликнул Стазилен.— Но что в этом…

— По словам Тунигорна, Валентайн теперь считает, что и болезни, и нехватки продуктов, которые, как мы теперь знаем, намного серьезнее, чем казались по первым сообщениям,— имеют специфически сверхъестественное происхождение…

Дивис, медленно качая головой, насмешливо фыркнул.

— …специфически сверхъестественное происхождение, — продолжал Элидат,— и в действительности, являются наказанием Божьим за наше плохое обращение с метаморфами в глубине веков.

— Но в этом нет ничего нового,— сказал Стазилен.— Он давно говорит об этом.

— Не совсем так,— ответил Элидат.— Тунигорн говорит, что со дня его откровения он держится очень замкнуто, видится только с Леди, Карабеллой и иногда с Делиамбером и толковательницей снов Тизаной. Слит и Тунигорн практически не имеют к нему доступа, а когда это все-таки случается, он их принимает только затем, чтобы обсудить повседневные вопросы. Все мысли его, говорит Тунигорн, заняты какой-то грандиозной новой идеей, каким-то, с точки зрения Коронованного, поразительным проектом, который он не желает обсуждать с ними.

— Это совсем не похоже на Валентайна, каким я его знаю,— сказал Стазилен сумрачно.— Он может быть каким угодно, но неразумным он быть не может. Похоже, что какая-то лихорадка овладела его мозгом.

— Или снова произведена тайная подмена,— сказал Дивис.

— Чего же боится Тунигорн? — спросил Хиссун.

Элидат пожал плечами.

— Он и сам не знает чего. Он думает, что Валентайн вынашивает какую-то странную идею, такую, какой он и Слит, скорее всего, воспротивились бы. Но он держит свои мысли в тайне.— Элидат подошел к глобусу и постучал по яркому красному шарику, который отмечал местонахождение Коронованного в это мгновение.— Валентайн еще на Острове, но он скоро вернется на материк, он высадится в Пилиплоке и по составленному ранее расписанию должен пойти вверх по Зимру за Ни-мою и далее в охваченные голодом западные области. Но Тунигорн подозревает, что Валентайн передумал, и так как его преследует мысль, что наши страдания — это возмездие Бога за прежние прегрешения, то, возможно, он планирует какое-то духовное мероприятие: пост, паломничество, может быть, переориентацию общества от чисто мирских ценностей к духовным.

— А не стал ли он приверженцем культа морских драконов? — сказал Стазилен.

— Я не знаю,— сказал Элидат.— Предполагать мы можем, что угодно. Точно же я вам могу сказать только то, что Тунигорн глубоко озабочен всем этим и настаивает, чтоб я присоединился к Коронованному во время крестного хода и сделал это как можно скорее. Он надеется, что я смогу предостеречь Валентайна от каких-то поспешных действий. И мне кажется, что я действительно смогу добиться успеха там, где другие, даже Тунигорн, терпят неудачу.

— Что? — закричал Дивис.— Но Коронованный в тысячах миль отсюда! Как ты сумеешь…

— Я уезжаю через два часа,— ответил Элидат.— Перемена быстрых плавунов унесет меня на запад через долину Глэйдж до Треймона, где я заказал крейсер, он доставит меня в Зимроель по южному маршруту через Родамонтский архипелаг. Тунигорн тем временем попытается как можно дольше задержать отъезд Валентайна с Острова, а если он заручится поддержкой адмирала Азенхарта, то и переезд с Острова в Пилиплок не будет таким уж скорым. В лучшем случае я смогу добраться до Пилиплока только через неделю после того, как туда прибудет Валентайн, но, возможно, будет еще не поздно привести его в чувство.

— Ты ни за что не успеешь,— сказал Дивис.— Он будет на полпути к Ни-мое прежде, чем тебе удастся пересечь Внутреннее Море.

— Я должен попытаться,— сказал Элидат.— У меня нет выбора. Если бы вы знали, как озабочен Тунигорн, как он боится, что Валентайн ввяжется в какое-то безумное и рискованное предприятие…

— А правительство? — тихо сказал Стазилен.— Кто будет управлять в твое отсутствие? Ты — Регент, Элидат. У нас нет Понтифика, ты говоришь, что Коронованный превратился в склонного к фантазиям безумца, но сам-то ты тоже предлагаешь оставить замок без руководства.

— В случае, если Регента отзывают из Замка,— сказал Элидат,— он вправе назначить Совет регентства для управления всеми делами, которые подпадают под юрисдикцию Коронованного. Это я и намерен сделать.

— И кто члены этого совета? — спросил Дивис.

— Их будет трое. Ты, Дивис, Стазилен и ты, Хиссун.

Хиссун, изумленный, выпрямился:

— Я?

Элидат улыбнулся:

— Я признаю, что не мог сначала понять, почему лорд Валентайн решил взять какого-то молодого человека из Лабиринта (и выбор его пал на тебя, Хиссун) и так быстро продвинуть его в центр власти. Но постепенно планы Коронованного стали ясными для меня, особенно теперь, когда этот кризис обрушился на нас, я понял, как он был прав. Мы потеряли связь здесь, в Горном Замке, с реалиями Маджипуры. Мы жили здесь, на вершине Горы, и проблемы роились вокруг нас, но мы их не замечали. Я слышал, ты сказал, Дивис, будто все в мире счастливы, кроме, возможно, метаморфов, и я признаю, что думал также. А в это время новая религия пустила корни среди недовольных, и мы ничего не знати о ней, и теперь армия голодных движется к Пидруиду поклоняться незнакомым богам,— он посмотрел на Хиссуна.— Есть вещи, которые известны тебе, Хиссун, и которые нам нужно знать тоже. За месяцы моего отсутствия ты, сидя рядом с Дивисом и Стазиленом, на месте судьи сможешь дать ценные советы (и я верю в это), как управлять государством, не забывая даже самых ничтожных его граждан. Что ты скажешь на это, Стазилен?

— Я думаю, что ты сделал мудрый выбор.

— А ты, Дивис?

Лицо Дивиса горело от едва сдерживаемой ярости:

— Что я могу сказать? Власть у тебя. Ты сделал свой выбор. Я должен подчиниться ему, не так ли? — он решительно поднялся и протянул руку Хиссуну: — Поздравляю, принц. Вы смогли хорошо зарекомендовать себя за очень короткое время.

Хиссун спокойно выдержал холодный взгляд Дивиса.

— Я рад быть с вами в одном Совете, милорд,— сказал Хиссун с большой учтивостью.— Ваша мудрость будет образцом для меня,— и он пожал руку Дивиса.

Что бы ни хотел ответить Дивис, казалось, слова застряли у него в горле, он медленно освободил свою руку из крепкой хватки Хиссуна, огляделся и вышел из комнаты.