Тени сумерек - Берен Белгарион

— Он ударил Руско, — тихо сказал Кальмегил. — Вроде бы обнял, но потихоньку ударил под вздох. По-видимому, от досады. Подло.

— Эй! — окликнул Финрод первого же «черного», оказавшегося от него поблизости.

— Слушаю, государь.

— Как имя того, кто едва не спас свои ворота?

Горец прищурился.

— Чтоб я сдох и провонял, если это не Дайборн дин-Финнемар.

— Это точно он, — сказал Фарамир. — Ну что ж, он пожалеет и о подлости, и о глупости своей.

— Благодарю. Айменел, к слову, что случилось у белых ворот между вастаками и князем?

— Разговор был такой, — с охотой начал оруженосец. — Вождь Улфанг спросил — разве это не ниже достоинства князя — носиться с подданными по полю без рубашки. На что эарн Берен сказал, что хэло — игра благородная и угодная богам, и хорошо играющий в нее не опозорится, даже если его оставят без штанов. Тогда сын вождя Улдор сказал, что приехал сюда высказать почтение князю беорингов, но не сумел различить князя в толпе полуголых оборванцев. Тогда эарн Берен ответил, что следует пойти подлечить глаза, потому что князя делает не одежда, а тот, кто боится, что с одеждой и украшениями лишится и достоинства, сам собой ничего не представляет. Тогда Улдор сказал, что с такими шрамами на спине он молчал бы о достоинстве, ибо достойный человек такие шрамы наносит, а не получает. Тогда Берен ответил, что истинно достойный человек не станет хвалиться палаческой сноровкой — и ушел от ворот. А вастаки уехали после того, как Улдора поразил мяч.

— Ярн делает себе врагов быстрее, чем кролик делает детей, — недовольно проворчал Фарамир. — Но какого лешего этим вастакам понадобилось здесь?

— Выяснить, не собирается ли Берен уводить с собой часть войска, — усмехнулся Эдрахил. — Вопреки своим обещаниями Маэдросу. Сыновья Феанора совсем разучились доверять другим. Всех меряют по себе.

Он умолк, потому что к эльфам снова пришел мяч и они привычно расступились.

Теперь Берен и его отряд заняли вокруг ворот глухую оборону. Костер прогорел уже почти наполовину, а за белыми был один мяч — им осталось только продержаться до конца. Отчаявшись пробить их защиту, люди Хардинга попытались послать мяч в «белые» ворота долгим броском, но тот не долетел, упав в «стане» противника. Сгрудившись вокруг мяча, «белые» защищались отчаянно. Теперь благородная игра походила на грубейшую драку. Но Финрод вдруг увидел, что, продолжая держать круговую оборону, «белые» понемногу продвигаются к «черным» воротам.

Им бы удался их замысел, если бы «черные» не выбивали из строя одного за другим. Они и сами несли при этом потери — то и дело кто-то, отползал к краю поля и садился или ложился там, оправляясь после молодецкой затрещины или крепкого пинка — но по мере продвижения к воротам ряды «белых» таяли. Под конец они оказались в том же положении, что и «черные» только что: противник встал у «ворот» глухой стеной, а сил пробить ее — не было. Один из игроков Берена попытался сделать то же, что «черные» — вбить мяч броском. Кожаный снаряд взлетел в небо вместе с радостным воплем — и опустился за круг под унылое: «У-у-у!», пролетев мимо ворот.

— Самое интересное, судя по всему, начнется тогда, когда половина игроков будет лежать, — проговорил Лауральдо. — Право же, смотреть эту игру лучше, чем играть в нее, хотя и то и другое — удовольствие очень сомнительное.

Мяч снова передали эльфам. Финрод увидел, как Берен бредет на свою сторону поля — опустив плечи и голову, слегка прихрамывая. Но, проходя середину, он встряхнулся как пес, развернул плечи, походка сделалась вновь легкой и упругой — вождь победил мгновенную слабость.

Тем не менее следующее сражение окончилось ничем, мяч снова ушел за границу бесплодно, а потом победили «черные», причем, почти тем же способом, каким пробил ворота противника Гили: завладев мячом, они связали свалкой «белых», в то время как несколько юношей пробежали прямо по груде сцепившихся тел, и что есть ног понеслись к «белым» воротам, передавая мяч друг другу, когда защитники ворот хватали и сбивали кого-то из них. Последний вполз с мячом в ворота противника, волоча двух защитников на себе, как кабан — охотничьих псов.

— Ровный счет — плохой знак, — проворчал Гортон. Почти одновременно с его словами обрушился шатер костра — теперь оставалось совсем мало времени.

Сквозь толпу к эльфам протолкался Нэндил.

— Ты опоздал, — сказал Эдрахил.

— Я пропустил все самое скучное, — возразил бард. — Как раз теперь, когда ни одно из войск не может себе позволить выжидать в обороне, и начнется главное.

И вправду — каждый отряд разделился на три неравные части. Большая, состоящая из самых сильных и неповоротливых, а также самых потрепанных в схватках, отошла к воротам, готовая их защищать, меньшая — из самых опытных, скорых и яростных бойцов — приготовилась сражаться за мяч, и у нее на подхвате оказались самые легконогие, главным образом юноши. Уже с трудом можно было разобрать, где "белые, где «черные» — и те и другие были в пыли и в крови.

Оба «войска» застыли друг против друга, готовые вступить в решающую схватку. Финроду подали мяч.

— В их легендах, — тихо проговорил он, — повествуется о камне раздора, который боги бросили на землю, чтобы посеять смуту между людьми.

С этими словами он размахнулся и швырнул мяч.

— Берен остался в обороне, — так же тихо заметил эльфам Эдрахил.

«Войска» сшиблись. Сначала наступали «черные» — вот они завладели мячом… Вот почти пробили оборону… Но нет… Нет…

Хардинг ошибся, поставив в наступление самых сильных бойцов, а в оборону — самых слабых, и сделав ставку на прорыв любой ценой. В обороне Берен, напротив, оставил сильнейших, остался сам — и сдержал натиск противника.

— А теперь — вперед, — прошептал Эдрахил. «Белое» войско не могло его услышать, но в каком-то странном согласии с его словами качнулось вперед. На мгновение стал виден Берен — проламывающийся сквозь ряды противника, расчищая дорогу тем, кто нес мяч. Новая схватка закипела у ворот «черных» — а их сильнейшие уже выбыли из строя.

Зрители орали не переставая, срывая глотки. Казалось, что груда яростно сцепившихся тел вот-вот прорвется в «черные» ворота или вовсе снесет их ко всем демонам — как вдруг кольцо бойцов распалось, и каждый, белый он или черный, выглядел так, словно потерпел поражение.

Объяснение оказалось простым — последние «черный» и «белый» поднялись с земли, держа каждый по обрывку мяча в руке. Песок просыпался. Игра закончилась ничем.

— Сука удача, — сказал юный Хардинг, выражая общие чувства. — Мы выигрывали.

Берен, не сильно, но обидно хлестнул парня тыльной стороной ладони по губам.