Девятые Звездные войны - Гамильтон Эдмонд Мур

— Я все расскажу!— завопил ульфанец, хватая Мерримана за ногу.— Видите, я уже говорю! У нас нет людей в этом секторе, только техника и разведчики. Стреляют роботы, а их легко выключить, если подобраться сзади.

— Нет людей?— переспросил Мерриман.— Почему?

— Потому.— Ульфанец показал на черную лужу, из которой только что выбрался Пис.— Это табачная смола. Ребята отказываются дышать таким дымом, хотя лично я считаю, что он не вреднее любого другого. Дедушка дышал им каждый день и дожил до девяноста лет. Так что если...

— Молчать!— рявкнул Мерриман.— Не очень-то я верю твоим россказням. Не иначе, это грязный ульфанский трюк. Роботы одинаково стреляют и по своим, и по чужим.

Пленник отрицательно затряс головой:

— У нас есть такие устройства... они непрерывно передают кодированный сигнал. Возьмите мое, но тогда уж не отпускайте меня далеко.

— И точно,— сказал Пис,— пока он с нами, не слышно ни взрывов, ни выстрелов.

— Благодарю за службу, рядовой Пис! Голос лейтенанта затерся где-то в недрах респиратора.— Это может стать поворотным моментом битвы, а может быть, и всей кампании. Я сейчас же доложу капитану Хэнди.

Лейтенант поднес наручный коммуникатор к области рта, и что-то забормотал, а Райан схватил руку Писа и энергично затряс. Даже Фарр изобразил что-то вроде дружелюбной ухмылки.

— Великолепно, Уоррен, просто изумительно!— трещал Райан.— Если бы не пленник, нам не прожить здесь и недели, а теперь... похоже, скоро будем праздновать победу! Мне всегда хотелось въехать в город на танке. Девушки бросают мне цветы, сигареты... бросают ДЕВУШЕК!!!

Тут его внимание отвлек слабый, но безошибочно недовольный оттенок в голосе лейтенанта. Он был тем заметнее, что оказался совершенно неожиданным.

— ...со всем уважением, сэр,— говорил Мерриман,— но я не верю, что ульфанцы ударятся в панику, когда услышат, что мы стройными радами маршировали прямо на их роботов. Точнее сказать, я уверен, что они умрут со смеху. Да, я понимаю, как вы расстроены, не получив подтверждений своей теории, но...

Некоторое время Мерриман слушал, кивая головой.

— Я совсем не хотел сказать, что вы...

Он послушал еще немного и — невероятно!— плечи его опустились.

— Так точно, сэр, я понимаю, какая это честь — умереть за Терру...

Райан схватил Писа за руку.

— Мне это не нравится, Уоррен!

Лейтенант Мерриман выключил радио, вздохнул, повернулся к солдатам и снял маску, ухитрившись при этом даже кашлянуть. Рот его пополз вверх и вправо и принял форму запятой, долженствующей, очевидно, выразить своей формой крушение иллюзий. Пису стало его жалко. После короткой паузы лейтенант сказал:

— Капитан Хэнди шлет свои поздравления. Вы показали себя настолько ценной боевой единицей, что в штабе решили отправить вас на планету Трелькельд. Вы будете там через пару часов. Я, естественно, отправлюсь вместе с вами.

Привлекая внимание лейтенанта, Райан пошевелил пальцами.

— Этот Трелькельд... что за планета?

— Мы теряем на Трелькельде больше людей, чем успеваем туда переправить.

— Боже мой!— Райан повернулся к Пису и вперил в него прокурорский взгляд.

— Это ты виноват, Уоррен, мы еще не успели выпить по чашке кофе, а уже торопимся на вторую войну.

Пис ответил самым неприличным из всех ругательств, но мысли его были заняты другим. Для того, чтобы хоть как-нибудь продлить свою жизнь, существует один-единственный способ — каким бы невозможным это не казалось на первый взгляд, какие бы трудности не поджидали его — он обязан вспомнить, что случилось с ним в прошлой жизни и расторгнуть контракт с Легионом. Начинать было совершенно не с чего, шансы встретить человека, знающего Писа на Земле — ничтожны.

Труся в составе ценной боевой единицы к месту посадки в звездолет, Пис не переставал думать о тайне, окутавшей его прошлое. Все, кому не лень, твердят, что он погряз во грехе, но, покопавшись в себе, Пис не обнаружил никаких антиобщественных устремлений. Это поставило его перед философской проблемой — узнает ли он криминальную тенденцию, если ему сунут ее под нос? Способен ли кто-нибудь сознательно признать себя преступником? Не считает ли замышляющий преступление "плохой" человек себя таким же "хорошим”, как любой образцовый член общества?

Пису пришлось прервать свои размышления, потому что прибыл звездолет — по размытой дуге вынырнул из-за горизонта и тяжело осел на мягкую почву. Праздные двери распахнулись без всякого видимого человеческого участия, и Мерриман пригласил всех внутрь. Вздрогнув от прикосновения не защищенных более пяток к ледяному металлическому полу, Пис ввалился в корабль и отрешенно плюхнулся на первую попавшуюся скамью. Он не участвовал в битве за места с привязанными ремнями, и с холодным реализмом рассудив, что ужасы межзвездного перелета — ничто по сравнению с опасностями, подстерегавшими легионера на передовой. Надежд на избавление у него было меньше, чем у любого другого. К прошлому не вело ни единой тропинки, и он обречен мотаться по галактике в похожих друг на друга как две капли воды железных гробах...

Внезапно взгляд Писа упал на маленький синий предмет, лежащий прямо перед ним на полу, и он понял, что этот звездолет — тот же самый, что доставил их на Ульфу. Когда он видел синюю лягушку в последний раз, она была расплющена до неузнаваемости, но молекулярная память уже успела вернуть ей первоначальный вид. Пожелав своему телу того же, Пис подобрал лягушонка и с грустью уставился на него — будь он разумным, много чего мог бы порассказать...

— Что это ты нашел?— усевшийся рядом Динкл нагнулся, чтобы получше рассмотреть загадочный предмет.— Ух ты! Кто-то весело пожил!

Пис покрепче ухватил изготовившуюся упрыгать лягушку.

— Что-что?

— Такие штуки выдают только в "Голубой лягушке" на Аспатрии, да и то постоянным клиентам.

— В "Голубой лягушке"?— разволновался Пис.— Что это? Бар? Ресторан? Ночной клуб?

Динкл кивнул.

— Самый шикарный в Точдаун-сити на всей Аспатрии. Не понимаю, как человека, получающего жалкие легионерские крохи, могло занести в такое место?

— Это зависит от того, как смотреть на жизнь,— побормотал Пис, засовывая драгоценное земноводное поглубже в карман.— Кое-что просто не может себя заставить держаться от таких мест подальше!

В некотором отношении планета желтых небес Трелькельд оказалась не столь кошмарной, как представлялось Пису. Если ульфанская компания была карательной операцией против взбунтовавшихся колонистов — Пису сама идея гражданской войны казалась отвратительной — то на Трелькельде Легион просто-напросто расчищал покрытый джунглями континент для геологической разведки. Еще одним обстоятельством, успокоившим мятущуюся совесть Писа, было отсутствие на планете разумных форм жизни. Коммерции угрожали только дикие животные.

Однако на этом месте список преимуществ Трелькельда резко обрывался.

Обитатели джунглей были настолько злобными, неприятными на вид, и было их такое великое множество, что планета казалась испытательным полигоном природы, задавшейся целью вывести здесь наимерзейшее чудовище Вселенной. В приступе изобретательности она создавала животных, которые заманивая жертву, притворялись растениями. Тут обитали насекомые, страстно желавшие быть раздавленными — меньше чем через секунду их кровь прожигала пластиковую подошву и сотни яиц в момент контакта с человеческой плотью превращались в личинок, за минуту оставлявших от ноги несчастного только гремящие в сапоге кости.

Водились в джунглях электрические змейки, змеи-удавки и змеи-кинжалы — целью их существования было доказать справедливость этих имен; птицы-гранаты, птицы-томагавки и дятлы-черепушки — все они с утра до ночи занимались тем же; бронированные монстры, столь полные жизнью, что даже их конечности, отрезанные лучами лазеров, бесчинствовали еще по полдня, причиняя разрушений больше, чем причинил бы родитель, останься он целым.