Симбиоз - Роксана Форрадаре

это произошло и что случилось с самим Франциско. Я держала глаза на уровне его лица и ни сантиметром ниже, чтобы не натыкаться на демонические признаки на его теле. Было слишком страшно услышать, что помимо всех ужасов, которые мне довелось пережить, изменился и последний человек, которого я могла считать семьей.

- Что с тобой? – Франциско моя сдержанность удивила.

- Ничего.

- Ладно. Тогда мне нужно тебе кое-что рассказать.

- Нет, подожди… - я отвернулась к окну, за которым виднелись серые неприветливые небоскребы. – Дай мне хотя бы неделю. Сделай вид, что все нормально. Пожалуйста.

- Все нормально, Андреа.

- Нет. Это ведь… больше не ты, да?

- Конечно я.

- Кайл не соврал нам. Ему просто не было смысла врать. Ты поглощал человеческие души?

- Да.

- Зачем?

- Иначе у меня не получилось бы защитить вас с Габриэлем, - я инстинктивно покосилась на окровавленное одеяло, которое перед сном скрутила в рулон на полу. – На Сан-Клементе от меня было мало толку, потому что я не мог думать ни о чем другом, кроме как о вашей сделке с Денницей. Первые полчаса там творилась полная неразбериха. Хорошо, что тебя не было. Бенедикт велел нам с Дакотой заняться Питером, а сам бросился помогать военным. Дакота предложил оптимальную тактику, и вдвоем мы, возможно, сумели бы прижать его, но я не мог пойти с ним, потому что не мог оставить Бенедикта. Ваши с Гэбом жизни зависели от него, а он рисковал каждую секунду, порой чрезмерно и неоправданно. И вот его ранили, - Франциско поднялся с места и принялся бродить по комнате. – Манту все повторял, что демоны бессмертны… но ведь Питеру удалось поглотить одного из них. Убить, по сути. Про эту лазейку я подумал сразу, как очутился на острове.

- Ты что же… забрал душу Денницы?

Заминка верховного демона, когда он должен был явиться за мной, клочья серой шероховатой кожи на шее Франциско, аура, из-за которой Питер перепутал двоих сыновей, - паззл сложился, и мне стали ясны ответы на все вопросы, которые успели накопиться за последнее время.

Он кивнул.

- Манту, разумеется, был против этой затеи, однако он все равно помог мне. Объяснил, как правильно действовать, и рассказал, в чем заключается главная сложность: чтобы поглотить чужого демона, до которого при иных обстоятельствах нельзя было даже дотронуться, я должен был сперва запастись человеческими душами. Да, Кайл не солгал. Я поймал несколько вражеских симбионтов, чтобы натренироваться на них. С четвертой или пятой попытки у меня получилось – только не спрашивай, как, прошу тебя. Это будет очень сложно описать, а мне не хотелось бы пугать тебя еще сильнее. Манту был рядом, когда мы нашли Габриэля… и исчез, когда я поглотил Денницу, - Франциско перевел обеспокоенный взгляд на Аббадона. – С ним ведь все хорошо? Он вернулся в Инкхигхаим?

- Ты перестал быть симбионтом – ваша связь разрушилась. Если ему удалось накопить достаточное количество крови… - протянул демон. – Да, полагаю, Мантрэссапа дома, хотя не могу утверждать наверняка: слишком неординарные выпали обстоятельства. Вот почему будущее столь резко потекло в неизвестном направлении, - добавил он, обращаясь уже ко мне, будто бы стремясь оправдаться за случившееся на Сан-Клементе, когда он потерял контроль над событиями. – Уничтожен верховный, и теперь вообще сложно что-либо прогнозировать. Инкхигхаим ожидают большие перемены, которые, вполне возможно, затронут и вас.

- Но ведь Питер уже поглощал демона, и ничего страшного не случилось...

- Исчезновение двухуровневого Бериота Унту едва ли способно нанести значимый урон устройству нашего мира. Верховные же отвечают за вещи, о течении которых вы даже не задумываетесь. Масштаб этих двух случаев несопоставим.

- Я не хотел причинять вам зло, - глядя прямо в ярко-алые глаза Аббадона, произнес Франциско. – Не хотел вредить Инкхигхаиму. У меня просто не было другого выбора.

Демон еле заметно, на самый миллиметр, склонил голову.

- Тебе я готов поверить, Франциско Вуд. И готов помочь.

- Помочь?

- Ты испытываешь боль. Души сложно удерживать, а отпустить их, заточенные при помощи насилия, невозможно. Я научу тебя, как справляться с этой болью, тем самым возвращая должок Мантрэссапе, открывшему мне нечто новое. Он сделал бы это для тебя, если бы мог. Я сделаю за него.

- Спасибо.

Растрогавшись, я почти выдавила улыбку, однако в последнюю секунду губы дрогнули, и она сползла с них, едва успев появиться. Ради нас с Габриэлем или ради победы над Питером, но Франциско все равно изменился, и в моем маленьком мирке не осталось ничего прежнего. Ничего и никого.

- Что ты теперь чувствуешь?

- В смысле?

- Ну… - я запнулась. – Помнишь, мы обсуждали несовершенное восприятие… от которого Питер хотел избавиться. И ты тоже… больше ни в чем не сомневаешься?

- Сложный вопрос, - поморщился Франциско. – Я еще не разобрался.

- Не разобрался. Отлично.

- В чем проблема?

- Никаких проблем нет.

- Ты смотришь так, как когда впервые услышала про симбиоз.

- Потому что сейчас я тоже не уверена, чего от тебя ожидать.

- Вот как? – уязвленно приподнял брови Франциско. – Только от тебя мне и не хватало услышать подобное. Если хочешь знать, я сам не в восторге от всего, что произошло. Мой брат тяжело ранен, Бенедикт, заменивший мне отца, мертв, а без Манту я вообще чувствую себя одноруким, и никакие сумасшедшие силы, никакие новые возможности мне его никогда не заменят. Я постоянно сомневаюсь, слежу за собственной реакцией на те или иные вещи и переживаю, когда она отличается от той, которая, как мне казалось, была раньше. Наверное, я даже боюсь: боюсь обнаружить в себе черты Питера, хотя мы были разными людьми и разными симбионтами, и вряд ли один лишь тот факт, что мы оба поглотили по демону, способен приблизить меня к нему. Но раз уж тебе некомфортно рядом со мной, я перенесу тебя к твоей семье, а сам попробую досконально изучить себя и составить для тебя полный отчет о том, что я чувствую и чего не чувствую, как это делал Джованни для ФБР, чтобы ты знала наверняка, чего от меня ожидать…

Он резко замолчал, заметив, что глаза мои наполнились слезами. После слов о семье я больше ничего не слышала. Мне совершенно не хотелось расставаться с Франциско, но даже если бы такая мысль появилась – маловероятно,