Спецслужбы России за 1000 лет - Сергей Чуркин

Вторым управляющим III Отделением (в 1831–1839 гг.) стал А. Н. Мордвинов[370], его сменил Л. В. Дубельт[371], принятый в Корпус жандармов лично Бенкендорфом в 1830 г. При поступлении на жандармскую службу Дубельт написал жене, что желает стать опорой людей бедных и отдавать справедливость угнетенным. Как и многие офицеры, поступавшие в Корпус жандармов из армии, Дубельт первоначально недопонимал значение агентурной работы. Но впоследствии, став в 1835 г. начальником штаба корпуса и затем управляющим III Отделением, получив соответствующую своему статусу и характеру работы подготовку, он уделял ей должное внимание. Уточним, что должность чиновника особых поручений по функциональным обязанностям во многом схожа с деятельностью сегодняшнего руководящего оперативного работника органов государственной безопасности.

Л. В. Дубельт

Историк И. М. Троцкий, изучавший в 1920-е гг. деятельность III Отделения с позиций революционеров, писал: «III Отделение строилось в сравнительно спокойное время: в течение всего николаевского царствования в России не было ни одного крупного революционного выступления»[372]. По нашему мнению, эти слова – лучшее подтверждение хорошо поставленной оперативно-агентурной работы данной секретной службы, обязанной своими успехами тем, кого привлекли Бенкендорф и фон Фок. Большинство кадровых сотрудников, в том числе работавших под прикрытием внутри страны и за рубежом, были люди великолепно воспитанные и прекрасно образованные, многие с выраженным литературным талантом. Чтобы читатели могли самостоятельно оценить интеллектуальный уровень тех, кто во времена Николая I обеспечивал безопасность государства, приведем несколько примеров.

Начнем с того, что сам фон Фок еще в 1816 г. был избран почетным членом Общества любителей российской словесности. Его перу принадлежат статьи политического характера, которые передавались из III Отделения в газеты и печатались там без подписи. Л. В. Дубельт – известный переводчик стихов и прозы В. Скотта – издавался также анонимно. Поэт и переводчик Байрона В. Е. Вердеревский был чиновником по особым поручениям. Переводчик и издатель детских книг, совладелец журнала «Отечественные записки» Б. А. Врасский служил вначале экспедитором, затем старшим чиновником и наконец чиновником для особых поручений. Одним из секретарей Бенкендорфа являлся издатель альманаха «Альбом северных муз» прозаик и поэт А. А. Ивановский. Как доверенное лицо своего шефа он осуществлял, в частности, официальные контакты с А. С. Пушкиным. Издатель альманаха «Утренняя заря» прозаик В. А. Владиславлев служил адъютантом Дубельта, затем дежурным штаб-офицером Корпуса жандармов. Одним из аналитиков отделения был поэт Н. А. Кашинцов. Прозаик П. П. Каменский начинал младшим помощником экспедитора, а впоследствии стал помощником цензора драматических сочинений. Переводчик и поэт, издатель франко-русского и немецко-русского словарей Е. И. Ольдекоп был цензором драматических сочинений. Этот список можно продолжить. Как видим, просвещенные и образованные люди того времени не стыдились трудиться не только на творческой ниве, но и на ниве обеспечения государственной и государевой безопасности, практически не разделяя эти понятия.

В 1828 г. был утвержден либеральный по тем временам цензурный устав, театральная цензура перешла в ведение специально созданного V Отделения секретной службы. В отличие от цензуры, находившейся в ведении Министерства народного просвещения, сотрудники отделения действовали не путем запретов и репрессий, а путем негласного соглашения с писателями и редакторами периодических изданий. Более того, такие литераторы, как Ф. В. Булгарин, Н. А. Греч, М. Н. Погодин, А. С. Пушкин, сформулировали и предложили государю собственные программы формирования позитивного общественного мнения в отношении правительства. Многие писатели, считавшие, что их произведения умышленно отвергаются издателями или редакторами, обращались за помощью к чиновникам отделения и непосредственно к Бенкендорфу. В большинстве случаев тайная полиция выступала на их стороне, им оказывалась и существенная материальная помощь. В 1842 г. Н. В. Гоголь получил единовременно 500 рублей серебром, затем – по 1000 рублей ежегодно в течение трех лет из фондов Корпуса жандармов и III Отделения. Только на издание такого произведения, как «Истории Пугачевского бунта», не говоря уже о других литературных проектах с государственно-исторической подоплекой, А. С. Пушкин получил в 1834–1835 гг. 50 000 (!) рублей – очень крупную по тем временам сумму. Секретными сотрудниками были литераторы Е. Н. Пучкова, А. Н. Очкин и др. Не будет голословным утверждение, что очень многие – если не все – писатели в той или иной степени сотрудничали с ведомством Бенкендорфа.

Работа с агентурой и секретными сотрудниками строилась на строго конфиденциальной основе. Весьма показательным является факт, что не было ни одного случая, чтобы чиновники III Отделения «засветили» или, того хуже, провалили кого-нибудь из своих людей. От секретных сотрудников и агентов требовалось неукоснительное соблюдение правил конспирации. Рассмотрим пример С. И. Висковатова[373], работавшего под руководством фон Фока в Особенной канцелярии Министерства полиции в 1811–1825 гг., а затем в III Отделении.

В октябре 1826 г. Бенкендорф отправил на имя петербургского обер-полицмейстера Княжнина следующее послание: «Милостивый государь Борис Яковлевич! По дошедшим до меня многократным верным сведениям, титулярный советник Степан Иванович Висковатов позволяет себе во многих частных домах и обществах называться чиновником, при мне служащим или употребляемым под начальством моим по делам будто бы высшей, или секретной, полиции. Смешное таковое самохвальство, ни на чем не основанное, может произвести неприятное впечатление насчет распоряжений правительства, и потому я долгом считаю объяснить вашему п[ревосходительст]ву, что г. Висковатов не служит под моим начальством и никогда служить не может. <… >

По сим уважением, я покорнейше прошу ваше п[ревосходительст]во пригласить по себя г. Висковатова и подтвердить ему усильно, дабы не осмеливался впредь называть себя ни служащим при мне, ни употребленным по высшей полиции; ибо в противном случае я принужденным найдусь употребить меры строгости, кои г. Висковатов должен будет приписать собственному легкомыслию и нескромности.

С совершенным почтением имею честь быть вашего п[ревосходительст]ва покорнейший слуга. Подписал А. Бенкендорф»[374].

Княжнин вызвал Висковатова и взял с него расписку, что он ознакомлен с отношением начальника III Отделения. Карьера талантливого литератора, но опасного болтуна закончилась в одночасье и навсегда, до конца дней своих он находился под неусыпной опекой бывших коллег, а летом 1831 г. и вовсе пропал без вести.