Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Русская современная проза » Жар-книга. Критическое и драматическое - Татьяна Москвина

Жар-книга. Критическое и драматическое - Татьяна Москвина

Читать онлайн Жар-книга. Критическое и драматическое - Татьяна Москвина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Перейти на страницу:

Что такое семьдесят советских рублей? Я поясню: если проезд в метро стоил пять копеек, а теперь двадцать два рубля в Питере и двадцать восемь в Москве, то советский рубль – это примерно пятьсот нынешних рублей. Стало быть, зарплата лаборанта-обеспыливателя составляла тридцать пять тысяч новыми. Да вы еще забыли про марлю! Из этой марли девочки шили себе блузы на лето. Мы были счастливы, и в наши честные пионерские головы не приходила коварная мыслишка стырить какой-нибудь бесценный документ, что не представляло вообще никакой проблемы – нас никто не обыскивал и наличие документов в коробках не проверял…

Во была работенка! Прекрасная и опасная. Опасная тем, что она затягивала в свои пленительные ритмы до потери воли к действию. Какие-то умственные мышцы атрофировались. Жизнь лениво ползла по удобным рельсам: сон-сосиски-курилка-коробки-домой-свобода-сон… надо было сделать усилие и вырваться из сладостного плена.

И я вырвалась.

Зачем?

Ну, не создана я для счастья!

Но что такое счастье, я знаю.

2010

Кресло Мольера свободно

Франция, Париж. Здесь, в старинном театре «Комеди Франсез», в галерее, за стеклом, стоит кресло Мольера.

В этом кресле он сидел почти четыре столетия назад, играя в своей комедии «Мнимый больной», в нем же, как говорят, и скончался – прямо на сцене.

Кресло широкое, солидное, было когда-то обито чем-то, но сильно облезло, настоящая руина. А вот пришло в голову легкомысленным, как считается, французам, сохранить его и оберечь. Несмотря на то, что за четыреста протекших лет у этой нации явно были и другие хлопоты – вроде Революции и воинственных имперских галлюцинаций или позорной сдачи страны ненавистным фашистам. Креслице свободно могло бы затеряться в перипетиях национальной судьбы. Ан нет.

Надо заметить, судьба Парижа, несмотря ни на что, находится в руках парижан. Они не отчуждены, как мы, от родного города. У них – невероятно!  есть газеты, которым они доверяют и которые читают охотно в своих уличных кафе, переговариваясь и переглядываясь между собой. Большая привычка к социальной жизни! Немыслимо, чтоб тут сносили историческую застройку кварталами или рыли котлованы возле Тюильри. Или говорили людям, обсуждающим дела города и страны – не лезьте не в свое дело. Все немногочисленные новации проходят с огромным трудом, по капельке, без варварства на широку ногу. Как сами понимаете где. Французы любят устойчивые репутации, любят «держать стандарт»  если вы отправились в кафе, где, по их уверениям, сиживали Дидро и Вольтер, так уж вы не найдете там дико гремящий музон и аляповатую раскраску стен. Им бы не пришло в голову уничтожить знаменитое литературное кафе на центральной улице, как у нас уничтожили «Кондитерскую „Вольф и Беранже“» на Невском, заменив ее на отвратного «Цыпленка Кентакки»… И все-то мы учимся, учимся у Запада, и все не тому, все не тому!

Что до Мольера, то Мольер в Париже идет всегда. Впрочем, он идет во всем мире. Тот же «Мнимый больной»  пожалуйста, нынче у нас в московском Малом театре, и преотлично играют. Человек, потрудившийся быть гением комедии, не кончал университетов. Однако в своей – небольшой, как у всех – голове сумел обобщить и присвоить тысячелетний опыт драматургии. Весь, от народных фарсов, сочиненных гениальными анонимами, до высочайших образцов античности. Начинал с небольших потешных сценок о плутоватых слугах, а потом, как из рога изобилия – «Скупой», «Мизантроп», «Дон Жуан», «Мещанин во дворянстве», «Тартюф»…

Довелось и мне, натурально трепеща от волнения, постоять возле кресла Мольера и подумать с обычной своей сиротской интонацией – нет, что-то стало неважно с искусством композиции в современном мире. На парижских афишах ноября – премьера спектакля с Аленом Делоном и Анук Эме, а играют они «Любовные письма» Герни. Э, у нас десять лет назад их играли покойный А. Толубеев с Е. Марусяк. Для самого Делона не нашлось свежего матерьяльчику. Во как! – как говаривал капитан Ларин из «Ментов»…

Оно конечно, на все есть свои причины. Их перечисление, возможно, успокоит историков. Но, пока живешь внутри какой-то исторической пакости, это не утешает. Хочется громко восклицать и выражать недовольство!

Скажем, наверняка отыщутся причины для того, чтобы в широкий прокат, патологически разрекламированные, выходили фильмы, где драматургии, сценарного материала нет вообще. Не на уровне Мольера, а на уровне хотя бы Юлиана Семенова и Эмиля Брагинского! В этих лентах не указаны даже имена сценаристов  такова «Ирония судьбы-2», таков «Адмиралъ». В «Адмирале» не прописана ни одна сцена, где были бы герои, с которыми что-то за время сцены, у которой есть начало, развитие и финал, происходит. Отброшен за ненадобностью весь опыт веков, во время которых люди учились складывать жизненные ситуации по законам драмы в художественные произведения. Драматургия посвящена человеческим взаимоотношениям, стало быть, выбрасывая драматургию, современные «творцы» выбрасывают из своих «произведений» как раз человеческие взаимоотношения, заменяя их мельканием картинок в кино или парадом монстров на театре. Почему?

Да потому что неучи самонадеянные и невежи самодовольные. Которые в ситуации культурной дегенерации получили полный доступ к такой же публике – невежественной и самодовольной. Вот они теперь и удовлетворяют сами себя, туда-сюда, без участия творческого разума и культурной памяти.

Вот не хотят люди быть гениями – и что с ними поделаешь?!

2008

Федор Бондарчук оказался вольнодумцем

По книгам братьев Стругацких снято прискорбно мало фильмов. Шедевр вообще только один  «Сталкер» Тарковского. Но вот в последнее время кино вновь повело на миры Стругацких: матерый Алексей Герман взялся за планету Арканар и снимает картину «Трудно быть богом», а неугомонный Федор Бондарчук – за планету Саракш. Его «Обитаемый остров» (первая часть), с грохотом, подпорченным, на наше счастье, экономическим кризисом, утвердился во всех кинотеатрах страны.

Когда братья Стругацкие сочиняли свои главные фантасмагории, их аудиторию составляли сотни тысяч прекрасно образованных людей. Интеллект был в моде, на его наличие писателю или режиссеру можно было рассчитывать. Сегодня положение дел несколько другое. Интеллектуалы по-прежнему вроде бы проживают в стране. Однако никак нельзя сказать, чтобы они задавали тон в обществе. Поэтому Федор Бондарчук, заботясь о взаимопонимании со своим зрителем, изменил в герое Стругацких, пожалуй, самое главное.

«Прогрессора», отличающегося от обитателей жестокого Саракша и нравственной высотой, и мощью свободного интеллекта, он сделал обаятельным молодым дурачком. В исполнении красивого до жути Василия Степанова, Максим Камеррер – наивный балбес, шляющийся по просторам Вселенной вместо того, чтобы сдавать экзамены в университете. Такой герой, конечно, сразу стал ближе посетителям кинотеатров. Но резко понизил уровень смысла картины. И убил ее эмоциональное воздействие.

Этого белокурого молодца можно сразу же пересаживать в отечественный гламур, во все телешоу, сериалы и журналы. За него без колебания отвалили бы бешеные деньги посетительницы стриптиз-баров. Но в прекрасных голубых глазах Василия Степанова нет ничего, кроме полноценной радости, которую получает от жизни это физически совершенное существо. Играть он не умеет совсем, а потому знай себе испускает радужные улыбки. За него не боишься, ему не сочувствуешь, а нет сочувствия герою  нет и фильма.

Драматическая коллизия участия «прогрессоров» в судьбе отсталых цивилизаций, придуманная Стругацкими, излагала в художественной форме положение советской либеральной интеллигенции в 60—70 годах прошлого века: что делать образованным мыслящим людям среди темной толпы, управляемой безнравственными диктаторами? Понятно, что «неизвестные отцы» планеты Саракш – это Политбюро, а «выродки»  это диссиденты. Но в сатирической схеме умных авторов было и зерно вечного конфликта. Ведь население вечно кем-то оболванено, властители по большей части безнравственны, а мыслящие люди всегда составляют меньшинство. Поэтому единственный смысл, точнее, его остатки, которые все-таки плавают в оглушительном и ослепительном – и сплошь подражательном Голливуду – дизайне фильма, это сочиненное Стругацкими противостояние «отцов» и «выродков». «Отцы» обрабатывают народ излучениями специальных башен, и те, кто не выносит этого излучения – выродки. И эта схема даже в условиях картины начинает отбрасывать весьма понятные ассоциации!

Ф. Бондарчук всячески постарался замаскировать и загримировать опасные аллегории. Его «неизвестные отцы» внешне никак не похожи на современных правителей. В исполнении отличных актеров (А. Феклистов, М. Суханов, К. Пирогов, А. Серебряков и др.)  это зловещие образы тьмы, как ее принято изображать в картинах-фэнтези. Зализанные или отсутствующие волосы, тихий вкрадчивый голос, злое сверкание глаз. «Выродки» (С. Гармаш, Г. Куценко, А. Михалкова и др.), напротив того, усиленно волосаты, истеричны и с жуткими зубами. Тем не менее, сквозь весь маскарад проступает довольно отчетливая мысль – мысль Стругацких – о безнравственности анонимного, диктаторского управления народом.

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Жар-книга. Критическое и драматическое - Татьяна Москвина торрент бесплатно.
Комментарии