Осколки любимого сердца - Марина Серова

— На какой такой бабе ты собирался жениться до того, как привел меня сюда, а? — визжала я, как свинья на бойне, и мотала Ильинского из стороны в сторону. — По какому праву врал, что я у тебя одна-единственная, а? Да я тебя сейчас за это… Да я тебя!!! Да я тебе сейчас все нужные места поотрываю, так что потом и захочешь жениться — а не сможешь! Чтобы ты невинных девушек не обманывал!

Аркадий внезапно обмяк у меня в руках и стал валиться набок. У меня екнуло сердце: неужели перестаралась? Моментально отмершая Фаина подскочила ко мне и помогла усадить Ильинского в массивное дубовое кресло. Мы ослабили ему галстук, расстегнули ворот рубашки, и клиент задышал.

— Воды… — слабо попросил Ильинский.

Фаина бросилась к стоящему на столе графину, обнаружила, что он пуст, и рысью кинулась куда-то в глубь квартиры. Я тряхнула клиента, злясь на него за то, что он так медленно приходит в чувство: времени до возвращения домоправительницы было совсем мало.

— Аркадий!

— А-а-а-а…

— Очнись!

— Э-э-э…

— Послушай, у нас мало времени! Почему твоя дочь утверждает, что недавно ты хотел жениться на ком-то другом? Кто эта другая? Отвечай, это может быть очень важно, ну?

Ильинский наконец-то открыл глаза и закашлялся. На его щеки медленно возвращался румянец.

— Ну и методы у тебя, Женя… — просипел он, как только вернул себе дар речи. — Представляю, что ты вытворяешь, если в твои руки попадается не клиент, а так, случайный свидетель…

— Да. Я откусываю ему голову и съедаю сердце, смачно облизывая при этом окровавленные пальцы. Слушай, я задала тебе вопрос! Отвечай — это может оказаться очень важным!

— Я понял, понял… То есть я ничего не понял. Женщина, на которой я собирался жениться? Когда? На ком?

— Это я тебя сейчас спрашиваю — на ком и когда!

— Да не было такой женщины!

— Это точно? А за кого тогда твоя Аня так хлопочет?

— Понятия не имею… Хотя стой! Давно, еще в тот год, когда умерла Маша… Маша — это моя первая жена… К нам часто стала захаживать ее подруга. Одинокая баба, без детей и без мужа. Сначала вроде как проведать: девочек покормить, утешить, со мною поговорить, пару раз по руке меня поглаживала, как бы с таким, знаешь, сестринским участием… Намекала, что очень любит детей, что молодому вдовцу нужна поддержка и так далее. Но я терпеть не мог эту Машину подругу, просто на дух не выносил еще при жизни жены. Ну и, наверное, каким-то образом дал ей в конце концов это понять. Во всяком случае, она перестала захаживать, исчезла из нашей жизни, и я ее больше никогда… кгмх! Никогда не видел.

— Так, понятно. А Аня?

— Насколько я знаю, с тех самых пор они тоже не встречались.

— А другие твои знакомые? Женского полу? Кто-нибудь имел особенную дружбу с Аней?

— Нет, это исключено. Аня довольно нелюдимая девочка. А после того как погибла ее, можно сказать, единственная подруга Соня Заметова, она и вовсе замкнулась в себе. Мы ее даже к психологу водили — я говорил…

— Да, помню, — что-то насторожило меня в последних его словах, но я отмахнулась от этого «что-то», дав себе слово вернуться к нему позже.

Сейчас до возвращения Фаины нужно было успеть сказать самое важное.

— Учти: я не просто твоя ревнивая невеста, я мегера, тигрица в помаде, бесцеремонная особа, которая во все сует свой нос и всячески тобой помыкает. Пожалуйста, придерживайся этой версии и ничему не удивляйся, — шепнула я.

Встала и начала наконец приводить себя в порядок.

— Женя, а зачем?

— Так надо. Чтобы вспугнуть преступника и заставить его поменять планы. Теперь его целью должна стать я — хотя бы потому, что он не знает, чего можно от меня ждать, понятно? Таким образом мы если не нейтрализуем, то переводим стрелки опасности на меня.

— Это что же… ты добровольно подставляешься под удар?

— Надеюсь, ты не забыл, в качестве кого я тут на самом деле? Первая заповедь телохранителя — не выхватывать оружие, когда надо и не надо, а предотвратить покушение на жизнь охраняемого лица. Для этого нужны несколько иные качества, чем у невесты, в том числе и готовность пожертвовать собой, — последние слова я произнесла не без некоторого кокетства.

— Не сказал бы, что это меня очень радует.

— Такая уж у меня работа. В конце концов, ты мне за это платишь! И не возражай, пожалуйста.

Он все-таки хотел возразить и даже уже губы для этого сложил, но тут в кабинет вбежала запыхавшаяся Фаина. Обеими руками она обнимала графин, доверху наполненный хрустально чистой и на вид прохладной водой. Глядя на нее, я вдруг сама почувствовала сухость в горле.

— Дай-ка! — отняв у домоправительницы графин, я плеснула воды в один из стаканов, стоящих на массивном письменном столе адвоката. И осушила его несколькими глотками, запрокинув голову.

— В общем, дорогой, ты меня понял, — громко, с расчетом на Фаину, сказала я потом, твердо глядя в глаза адвокату. — Еще раз услышу про какую-нибудь постороннюю женщину, которую ты хотя бы по попке погладил, — сделаю из тебя гербарий для вот этой коллекции!

И я повела рукой в сторону каких-то картинок из засушенных цветков и травинок в дорогих рамах, которые украшали стены кабинета.

— Дорогая, я тебе верен, как делу партии и даже больше! — торжественно заверил клиент, косясь одним глазом на Фаину.

— Аркадий Эмильевич! Наверное, я вам больше не нужна? — пискнула та.

— Нет-нет, идите. Дальше мы сами разберемся.

Домоправительница сделала глубокий выдох и покинула нас с явным облегчением.

Как только дверь за ней закрылась, я, больше не обращая внимания на клиента, занялась своим прямым делом: проверила надежность оконных рам, замков, простучала стены, обозрела вид из окна. Из рабочего кабинета Ильинского смежная дверь вела в его спальню, ее я тоже всесторонне обследовала, не постеснявшись сунуть нос в платяные шкафы, где висело не менее пятнадцати костюмов и колыхался целый серпентарий из галстуков и брючных ремней.

Заглянула под кровать, прощупала спальные принадлежности, обследовала пространство за шторами и ванную комнату.

— Все в порядке, — сказала я, выходя к клиенту.

— А что ты надеялась там обнаружить? — спросил он с явным любопытством.

— Все, что угодно. От прослушки до засохшего скелета в шкафу. Если не знаешь, что от тебя хочет преступник, готовым надо быть ко всему.

— Женя… ты все-таки береги себя! — попросил он. Суровая маска с узким ртом и стальными глазами снова превратилась в лицо встревоженного ребенка.

Я улыбнулась клиенту, с трудом преодолев сильное желание погладить его по голове.

С некоторым опозданием мне пришла в голову мысль: а где же в этом доме буду жить я? После короткого совещания мы с клиентом пришли к соглашению, что в качестве будущей супруги я займу его спальню. У домашних это не вызовет недоумения или недоверия, а сам Аркадий вполне может ночевать на диване в смежном кабинете.

— Располагайся, будь как дома, — пригласил Аркадий. — Я скажу Фаине, чтобы она принесла сюда все твои покупки — прости, но тебе надо переодеться и причесаться. И, кстати, мне сейчас необходимо уйти по делам, и вернусь я, наверное, поздно. Очень хотелось бы, чтобы в мое отсутствие не случилось ничего такого, ну, сама знаешь… — Я заметила, что он избегал произносить слово «убийство». — Так что вся надежда на тебя. Впрочем, я уверен, что с тобой все будет хорошо.

— Тьфу-тьфу, — сплюнула я, чтобы красиво завершить эту сцену.

— Обедать вам придется без меня.

— Кстати, а когда вы обычно обедаете?

— В три. Сейчас полвторого. Я уезжаю через десять минут.

— Я не задала тебе самого главного вопроса. Кто-нибудь должен прийти сегодня к Ирине? Какая-нибудь девочка из бывших одноклассниц?

— Да, а разве я не сказал? Сегодня очередь Полины, она приходит как раз к обеду, потом проходит к Ирочке и остается у нее до семи вечера. Полина Зайцева.

— У нее есть ключ от вашего подъезда?

— Да, как и у всех остальных. Кстати, я дал указание Фаине, чтобы девочку отправили назад на такси. И очень прошу тебя, когда Полина закончит дежурство, проводить ее прямо до машины. Нужно учесть все возможные риски, я считаю.

— Правильно считаешь.

— Но главное, Женя… Главное — чтобы ничего не случилось с моими девочками.

— Можешь быть уверен — я об этом не забыла.

Он как будто хотел еще что-то сказать, но не сказал и, помявшись на пороге еще с минуту, тихо прикрыл дверь спальни.

Я оглядела себя в зеркало, вделанное в дверцу шкафа: о да, в таком виде не то что к обеденному столу — к мусорному баку во дворе выйти неудобно. Впрочем, платье и волосы еще можно было привести в порядок, а вот колготки придется снять — «стрелки» по ним уже ползли вдоль и поперек. Я направилась в ванную, где во время прошлого осмотра заметила платяную щетку и гребень.