Жар-книга (сборник) - Татьяна Москвина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2010
Кресло Мольера свободно
Франция, Париж. Здесь, в старинном театре «Комеди Франсез», в галерее, за стеклом, стоит кресло Мольера.
В этом кресле он сидел почти четыре столетия назад, играя в своей комедии «Мнимый больной», в нем же, как говорят, и скончался – прямо на сцене.
Кресло широкое, солидное, было когда-то обито чем-то, но сильно облезло, настоящая руина. А вот пришло в голову легкомысленным, как считается, французам, сохранить его и оберечь. Несмотря на то, что за четыреста протекших лет у этой нации явно были и другие хлопоты – вроде Революции и воинственных имперских галлюцинаций или позорной сдачи страны ненавистным фашистам. Креслице свободно могло бы затеряться в перипетиях национальной судьбы. Ан нет.
Надо заметить, судьба Парижа, несмотря ни на что, находится в руках парижан. Они не отчуждены, как мы, от родного города. У них – невероятно! – есть газеты, которым они доверяют и которые читают охотно в своих уличных кафе, переговариваясь и переглядываясь между собой. Большая привычка к социальной жизни! Немыслимо, чтоб тут сносили историческую застройку кварталами или рыли котлованы возле Тюильри. Или говорили людям, обсуждающим дела города и страны – не лезьте не в свое дело. Все немногочисленные новации проходят с огромным трудом, по капельке, без варварства на широку ногу. Как сами понимаете где. Французы любят устойчивые репутации, любят «держать стандарт» – если вы отправились в кафе, где, по их уверениям, сиживали Дидро и Вольтер, так уж вы не найдете там дико гремящий музон и аляповатую раскраску стен. Им бы не пришло в голову уничтожить знаменитое литературное кафе на центральной улице, как у нас уничтожили «Кондитерскую “Вольф и Беранже”» на Невском, заменив ее на отвратного «Цыпленка Кентакки»… И все-то мы учимся, учимся у Запада, и все не тому, все не тому!
Что до Мольера, то Мольер в Париже идет всегда. Впрочем, он идет во всем мире. Тот же «Мнимый больной» – пожалуйста, нынче у нас в московском Малом театре, и преотлично играют. Человек, потрудившийся быть гением комедии, не кончал университетов. Однако в своей – небольшой, как у всех – голове сумел обобщить и присвоить тысячелетний опыт драматургии. Весь, от народных фарсов, сочиненных гениальными анонимами, до высочайших образцов античности. Начинал с небольших потешных сценок о плутоватых слугах, а потом, как из рога изобилия – «Скупой», «Мизантроп», «Дон Жуан», «Мещанин во дворянстве», «Тартюф»…
Довелось и мне, натурально трепеща от волнения, постоять возле кресла Мольера и подумать с обычной своей сиротской интонацией – нет, что-то стало неважно с искусством композиции в современном мире. На парижских афишах ноября – премьера спектакля с Аленом Делоном и Анук Эме, а играют они «Любовные письма» Герни. Э, у нас десять лет назад их играли покойный А. Толубеев с Е. Марусяк. Для самого Делона не нашлось свежего матерьяльчику. Во как! – как говаривал капитан Ларин из «Ментов»…
Оно конечно, на все есть свои причины. Их перечисление, возможно, успокоит историков. Но, пока живешь внутри какой-то исторической пакости, это не утешает. Хочется громко восклицать и выражать недовольство!
Скажем, наверняка отыщутся причины для того, чтобы в широкий прокат, патологически разрекламированные, выходили фильмы, где драматургии, сценарного материала нет вообще. Не на уровне Мольера, а на уровне хотя бы Юлиана Семенова и Эмиля Брагинского! В этих лентах не указаны даже имена сценаристов – такова «Ирония судьбы-2», таков «Адмиралъ». В «Адмирале» не прописана ни одна сцена, где были бы герои, с которыми что-то за время сцены, у которой есть начало, развитие и финал, происходит. Отброшен за ненадобностью весь опыт веков, во время которых люди учились складывать жизненные ситуации по законам драмы в художественные произведения. Драматургия посвящена человеческим взаимоотношениям, стало быть, выбрасывая драматургию, современные «творцы» выбрасывают из своих «произведений» как раз человеческие взаимоотношения, заменяя их мельканием картинок в кино или парадом монстров на театре. Почему?
Да потому что неучи самонадеянные и невежи самодовольные. Которые в ситуации культурной дегенерации получили полный доступ к такой же публике – невежественной и самодовольной. Вот они теперь и удовлетворяют сами себя, туда-сюда, без участия творческого разума и культурной памяти.
Вот не хотят люди быть гениями – и что с ними поделаешь?!
2008
Федор Бондарчук оказался вольнодумцем
По книгам братьев Стругацких снято прискорбно мало фильмов. Шедевр вообще только один – «Сталкер» Тарковского. Но вот в последнее время кино вновь повело на миры Стругацких: матерый Алексей Герман взялся за планету Арканар и снимает картину «Трудно быть богом», а неугомонный Федор Бондарчук – за планету Саракш. Его «Обитаемый остров» (первая часть), с грохотом, подпорченным, на наше счастье, экономическим кризисом, утвердился во всех кинотеатрах страны.
Когда братья Стругацкие сочиняли свои главные фантасмагории, их аудиторию составляли сотни тысяч прекрасно образованных людей. Интеллект был в моде, на его наличие писателю или режиссеру можно было рассчитывать. Сегодня положение дел несколько другое. Интеллектуалы по-прежнему вроде бы проживают в стране. Однако никак нельзя сказать, чтобы они задавали тон в обществе. Поэтому Федор Бондарчук, заботясь о взаимопонимании со своим зрителем, изменил в герое Стругацких, пожалуй, самое главное.
«Прогрессора», отличающегося от обитателей жестокого Саракша и нравственной высотой, и мощью свободного интеллекта, он сделал обаятельным молодым дурачком. В исполнении красивого до жути Василия Степанова, Максим Каммерер – наивный балбес, шляющийся по просторам Вселенной вместо того, чтобы сдавать экзамены в университете. Такой герой, конечно, сразу стал ближе посетителям кинотеатров. Но резко понизил уровень смысла картины. И убил ее эмоциональное воздействие.
Этого белокурого молодца можно сразу же пересаживать в отечественный гламур, во все телешоу, сериалы и журналы. За него без колебания отвалили бы бешеные деньги посетительницы стриптиз-баров. Но в прекрасных голубых глазах Василия Степанова нет ничего, кроме полноценной радости, которую получает от жизни это физически совершенное существо. Играть он не умеет совсем, а потому знай себе испускает радужные улыбки. За него не боишься, ему не сочувствуешь, а нет сочувствия герою – нет и фильма.
Драматическая коллизия участия «прогрессоров» в судьбе отсталых цивилизаций, придуманная Стругацкими, излагала в художественной форме положение советской либеральной интеллигенции в 60-70-х годах прошлого века: что делать образованным мыслящим людям среди темной толпы, управляемой безнравственными диктаторами? Понятно, что «неизвестные отцы» планеты Саракш – это Политбюро, а «выродки» – это диссиденты. Но в сатирической схеме умных авторов было и зерно вечного конфликта. Ведь население вечно кем-то оболванено, властители по большей части безнравственны, а мыслящие люди всегда составляют меньшинство. Поэтому единственный смысл, точнее, его остатки, которые все-таки плавают в оглушительном и ослепительном – и сплошь подражательном Голливуду – дизайне фильма, это сочиненное Стругацкими противостояние «отцов» и «выродков». «Отцы» обрабатывают народ излучениями специальных башен, и те, кто не выносит этого излучения, – выродки. И эта схема даже в условиях картины начинает отбрасывать весьма понятные ассоциации!
Ф. Бондарчук всячески постарался замаскировать и загримировать опасные аллегории. Его «неизвестные отцы» внешне никак не похожи на современных правителей. В исполнении отличных актеров (А. Феклистов, М. Суханов, К. Пирогов, А. Серебряков и др.) – это зловещие образы тьмы, как ее принято изображать в картинах-фэнтези. Зализанные или отсутствующие волосы, тихий вкрадчивый голос, злое сверкание глаз. «Выродки» (С. Гармаш, Г. Куценко, А. Михалкова и др.), напротив того, усиленно волосаты, истеричны и с жуткими зубами. Тем не менее сквозь весь маскарад проступает довольно отчетливая мысль – мысль Стругацких – о безнравственности анонимного, диктаторского управления народом.
Хотя сюжет изложен плохо, невнятно, с принятым нынче нахальным безразличием к простому рассказу о событиях, хотя создатели фильма даже забыли объяснить зрителю, что планета зовется Саракш, хотя десять тонн голливудских штампов бомбардируют восприятие каждую секунду, коварная мысль авторов делает свое дело!
Собственное трагическое положение Ф. Бондарчук с лирической откровенностью показал нам внутри фильма. Он играет персонажа по кличке Умник, одного из «неизвестных отцов», облучающих бедный народ из темных башен. Но он сам-то – по натуре «выродок»! Два раза в день Умник вынужден запираться в роскошной ванной и корчиться среди пурпурных колонн. От неизъяснимых страданий Умник на заседаниях тайного совета едва шевелит губами. Да, плохо человеку, который занимает должность, не соответствующую его натуре – это истина, и я надеюсь, что со временем Ф. Бондарчук придет к ее полному постижению.
