Как управлять Россией. Записки секретаря императрицы - Гаврила Романович Державин

нужное нахожу объяснить, что хотя всё здесь сказанное почерпнуто из местных сведений Империи и на тот только конец, когда от меня потребуют в Сенате мнение по состоявшемуся сентября 25-го дня указу государя императора; но опыт и воля его суть лучшие учредители, нежели мои маловажныя предположения. При всём том чистосердечно признаюся, что исполнение оных сопряжено с большою трудностию: надобно к тому употребить крайнюю деятельность, безпрерывное старание и людей редкой честности, усердия и заботливости; а также довольно время и издержек, чтоб совершить с успехом и в прочность во всём пространстве вышеописанную операцию. Дела сего вдруг и около одного пальца не обернёшь.

XVIII-е. Но ежели предстоит столице крайний и бедственный недостаток в жизненных коренных припасах, так что потребны скорыя и чрезвычайныя распоряжения к снабжению оной теми припасами, в таком случае прибегнуть должно к крутым мерам, зависящим более от самодержавной власти, о коих я теперь, до получения от комиссии Сенатом требуемаго сведения: сколько здесь в городе жителей, сколько каких припасов в казённых магазейнах и частных купеческих лавках, сколько откуда оных чрез какое разстояние и время в подвоз ожидать возможно, – говорить повоздержуся, дабы, без вернаго о всём том познания, не сказать каких излишеств или чего не упустить нужного.

1797

Комментарий

Эту записку Державин составил при императоре Павле I. Борьба со злоупотреблениями перекупщиков, поддержка хлебопашцев, создание экономичных транспортных путей важные государственные заботы того времени.

Мнение о правах, преимуществах и существенной должности Сената

Сообразив ещё раз, со всевозможным тщанием, первоначальное основание Сената и внесенный ныне из 1-го департамента в общее собрание проект новаго Начертания его прав и обязанностей (на который поручено каждому из нас представить свои замечания), – не могу я сказать, чтобы недоставало там чего-либо относительно собрания прежних прав и преимуществ сего верховнаго правительства, разсеянных в разных указах; но, с другой стороны, видя Империю не в том уже нравственном и политическом положении, как она была во времена прошедшия, а притом и руководствуемую учреждением об управлении губерний, – то за сим, следуя священной воле государя императора, в высочайшем указе 5-го июня изображённой, не могу я не воспользоваться сею благодетельною минутою, и будучи предводим истинною любовию сыновнею к отечеству и ревностию к государю, осмеливаюсь, сообразя то и другое положение, представить основание существенной должности Сената, для управления подвластных ему мест толико нужное.

Всемилостивейший наш монарх, заметив, конечно, в народе своём довольно просвещения, чтобы познавать цену общественнаго блага и предпочитать всему добродетель, соблаговолил, по великодушию своему, каковое Россия едва ли когда видала, дать нам случай поставить, по мере того, и обязанностьа верховнаго судилища, – следовательно споспешествовать возможному и прочному благоденствию Империи. Я думаю, нам позволено мыслить, и что мыслим, объявить свободно. Редкий пример в самодержавном государе!

Пётр Великий, образовав Россию в политическое бытие, установя суды, и нижние и средние, а над ними Сенат, изъявил великому только духу свойственное, всенародное признание, что он не Ангел, – что один человек везде успеть не может. А поелику совершенство достигается временем, и единым опытом примечаются недостатки: то и он, конечно, устроил бы верховное своё правительство удобнейшим и надёжнейшим к отправлению дел и меньше подверженным к перемене способом, если б только достало к тому время его жизни; ибо от премудраго сего монарха не могла скрыться та истина, что управлять Россиею со славою и споспешествовать ея счастию, при ея пространстве, при разных народах, в ней обитающих, при религии, обычаях, нравах и климатах владычествующих, никто не может удобнее, как монарх самодержавный, но царствующий по законам, – как монарх, коего единая, сообразная тем же законам воля исполняется скоро, и общим повиновением содержит согласие и целость государства, – что никакое политическое тело, без властей или сил ему потребных сохраниться и управляться порядочно не может; что к существованию его необходимы:

власть законодательная,

власть судебная,

власть исполнительная, и

власть оберегательная; —

что в самодержавном правлении все власти сии предполагаются в одном лице государя. А как всякий таковой единоначальный властитель или самодержец – не Бог, или, как сам Пётр сказал, не ангел и один всего исправить не может: то и нужно, чтобы всякая из помянутых властей была монарху орудием, которым бы, подобно как солнце лучами своими, освещал и согревал государство и, взаимным обращением их к себе, сохранял вместе и бытие, и сияние своё. Без такого теснаго союза монарха с властями своими не может быть ни мудрых законов, ни скораго их исполнения, ни вернаго правосудия, ни надёжной безопасности, и даже собственно не может быть самаго государя.

На сей конец Пётр Великий, на время отлучек своих из государства, учредил вместо себя Правительствующий Сенат, а во время присутствия своего, представляя в Сенате лицо председателя его, все помянутыя силы или власти свои вверил сему верховному правительству, с тем только, чтобы он сам всё утверждал и совершал. Сенату дал он право управлять именем своего величества; над всеми же силами или властями поставя себя главою, учинил себя блюстителем целости всего; словом: он сделал так, что Сенат был в нём, а он в Сенате. Но поелику по частым отлучкам своим и разным великим занятиям не имел он времени (как думать должно) учредить права Сената на совокупном и непоколебаемом основании; а по тогдашним простым нравам будучи со всеми в свободном и личном обращении, не имел, может быть, и нужды разделять сии власти между собою и назначить для каждой особенные к себе, как к средоточию их б, пути, кроме одной власти оберегательной: то и вышло, что сия власть, по праву начальства своего над канцеляриею Сената, имея, по кончине его, во время царствования императриц, свободный и единственный доступ к престолу, вместила в себе все другия силы и власти.

А как лица, власть таковую носившия, при всех их способностях и ревности к службе, не могли одни, сами собою, всего по должностям прочих властей придумать, всего разсмотреть, всего исполнить и всего, как надлежало бы, предостеречь: то и было последствием такого положения вещей, что все власти, Сенат составляющия, стали принимать приказания и чинить донесения свои монархам не сами лично, а через третии руки, и больше посредством власти оберегательной. Но поелику не возможно, чтобы в одном человеке была власть оберегательная, в одно и то же время, властию и судебною, и исполнительною, и законодательною: то последовало естественно, что власть законодательная иногда не предусмотрела, судебная погрешила, исполнительная и в правом деле умедлила; оберегательная же, вмещая все эти власти в себе, не стала сама на себя доносить; а сверх сего, многия места, не будучи починены Сенату, действовали, по этому самому, не в общем круге дел,