Остров - Дмитрий Казаков

– А, э, Веселина, я не знаю, не понимаю…

– И не надо понимать, – горячий шепот пролился из темноты, упал на Ярослава, словно яд на открытую рану, разъедая плоть. Девушка вдруг оказалась совсем близко. – Надо просто любить…

Нежные ладони скользнули по его груди, и Ярослав ощутил, как пробуждается горячее, страстное желание. Он сделал ответное движение и привлек девушку к себе.

Она действовала осторожно, помня об его ранах. Ни намека не было на то, что Веселина с мужчиной первый раз, а ведь вряд ли воспитанная в строгости и под постоянным присмотром дочь купца имела возможности для тесного общения с сильным полом.

Ее прикосновения обжигали, и сама она была, словно пламя. Ярослав ощущал себя льдиной, на которой разожгли костер. Телесное наслаждение странным образом мешалось с мукой. Он осязал гладкость ее кожи, упругость грудей, рот ловил вкусные и нежные губы. Она пахла фиалками, и запах этот заслонял все, словно Ярослав попал на цветущий луг.

Покой и холод ночи отступили, сменившись жизнью и теплом. В один миг Веселина тихонько вскрикнула и в тот же миг Ярославу стало хорошо, так хорошо, как не было никогда в жизни.

Затем мир вернулся.

Она лежала рядом, теплая и спокойная, а он не мог отделаться от ощущения, что что-то сделал неправильно, но что именно – никак не мог понять. И еще – странно щемило в груди, но не так, как от ран.

Совсем не так.

– Кровь заметят, – сказал Ярослав, касаясь губами ее уха. – На простынях.

– Простыни будет менять Забава, – ответила девушка решительно. – С ней я договорюсь. Все равно мне от нее ничего не скрыть.

– Ты думаешь?

– Знаю.

Тьма так сильно пахла фиалками, что Ярослав на миг отвлекся, задремал. А когда очнулся, он вновь был один.

Проснулся Ярослав с первыми лучами рассвета. Мускулы болели, словно весь вечер упражнялся с мечом. Одежда не желала налезать на тело, которое за время лежания обросло какими-то углами и впадинами.

Вещи его лежали неопрятной грудой на лавке у стены. Ярослав засунул все в мешок, туда же отправился звякнувший кошель с золотом – плата за Иного. Белич держал слово.

Привешивать меч Ярослав не стал, ножны взял в руку. За пределами комнаты, где провел дни телесного недуга, его ждали. Приветливо улыбался Белич, настороженно – хозяин. Переминались, не зная, куда деть руки, двое громил из купеческой стражи.

– Спасибо за гостеприимство и за доброту, – сказал Ярослав громко и уверенно.

– Ну, гость, – Путята кашлянул. – Будь здоров. Да не оставят тебя великие боги.

– Спасибо за все, – кивнул Белич. – Лошадь ждет тебя за дверью, чистая и накормленная. Может, еще свидимся, – зеленоглазый купец подмигнул и еще раз улыбнулся.

Ярослав кивнул и направился к двери. Веселины не было видно и это почему-то казалось неправильным. Тяжелая дверь неохотно подалась под пальцами, и в лицо ударил мелкий холодный дождь.

Слуга, что держал лошадь, поспешно передал повод и удрал на конюшню, спасаясь то ли от сырости, то ли от соседства с Отдавшим Душу. Конь укоризненно посмотрел на хозяина и недовольно всхрапнул.

От дождя не спасал даже плащ. Ярослав, обычно нечувствительный к причудам погоды, почти сразу замерз. Глаза резал кинжально острый ветер, а одежда казалась тяжелой, словно сделанная из металла. Судя по всем признакам, яд Иного не весь вышел из тела.

Веселина смотрела в окно, закусив губу, и в глазах ее отражалось серое рыдающее небо. Он уходил, тот мужчина, ради которого она пошла против отцовской воли и заветов богов. Он уходил, ступая на удивление неуверенно, и на этот раз не ощущал направленного на него взгляда.

За плечом сопела и всхлипывала Забава. Посвященная в тайну с самого утра, она искренне переживала за госпожу, хотя столь же очевидно не одобряла ее поступка. Все следы ночного визита были уничтожены и разоблачение Веселине не грозило. Даже если Забава, с ее-то длинным языком, начнет болтать, то кто ей поверит?

– Что же делать, госпожа? – решилась спросить служанка, когда высокий мужчина, ведущий за собой лошадь, скрылся за поворотом.

– Не знаю, – Веселина отвернулась от окна, чувствуя себя мертвой и пустой, словно гусеничный кокон. – Жить, просто жить.

Постоялый двор встретил кислой улыбкой хозяина. Тот, видимо, надеялся, что Отдавший Душу сгинет где-нибудь. Не обращая внимания на скорбную мину, Ярослав отдал поводья подбежавшему мальчишке и двинулся в общий зал. Живот неприятно бурчал, требуя еды.

Хозяин благоразумно отодвинулся, пропуская посетителя. Привычное место за столом пустовало и Ярослав занял его. Слабость сидела рядом незваной гостьей, и ее мягкую руку Отдавший Душу чувствовал на плече.

Еда мало помогла, кости продолжали ныть, в мускулах поселились маленькие неприятные судороги, раны напоминали о себе при каждом движении. Ярослав поднялся в комнату и упал на холодную узкую кровать. Два одеяла не смогли его согреть и до вечера он трясся, дрожал так, что стучали зубы.

Облегчение принесла тьма. С приходом ночи Ярослав уснул и видел во сне Веселину.

Проснулся до странности посвежевшим и отдохнувшим. Из щелей у окна немилосердно дуло, но холод уже не тревожил. Ярослав встал, пошевелил руками. Тело слушалось куда лучше, чем вчера.

Деревянный меч показался неожиданно тяжелым. Ярослав едва удержал его за скользкую рукоять. Когда начал разминку, пальцы сводило, суставы скрипели, словно в них насыпали песка. Поврежденная кисть не до конца восстановила работоспособность, да и ребра отзывались при неосторожном движении.

Ярослав не обращал на жалобы тела внимания. Он упорно размахивал тяжелой деревяшкой до тех пор, пока весь не пропотел. Пот пах остро и ядовито, выдавая присутствие в теле яда.

Понимая, что силы скоро понадобятся, Ярослав поймал одного из слуг постоялого двора и велел натопить баню. Хлестал себя веником и потел до тех пор, пока не стал пахнуть так, как положено.

А вечером к Отдавшему Душу пришли.

Веселина не находила себе места, тенью слонялась по дому, ловила изумленные взгляды слуг, морщилась от сочувственных вздохов Забавы. Отец по счастью уехал по торговым делам и видеть того, что происходило с непутевой дочерью не мог.

По совету служанки Веселина, захватив голубя, отправилась в храм Лели. Безучастно смотрела, как ловкая жрица обезглавила птицу, как хлынула алая кровь, смывая серебристый блеск со стенок жертвенной чаши. Закончив обряд, жрица удовлетворенно кивнула и шепнула Веселине:

– Молись! Богиня услышит тебя.

Девушка послушно закрыла глаза, но сердце сначала молчало, а потом вдруг дернулось так резко и сильно, что Веселина едва не задохнулась. Подняла веки, чтобы увидеть ошеломление и благоговение на лице жрицы, и в тот же миг мир померк. Она ощутила себя стоящей перед исполинским бледно-розовым столбом, возносящимся в небеса. С вершины столба хлынул поток пламени, Веселина крикнула, пытаясь закрыться руками. Пламя облекло ее, обожгло неистовым жаром, и в тот же миг девушка очнулась.